Ни за какие сокровища - Фальски Вера (читать бесплатно полные книги TXT, FB2) 📗
Пока доктор говорил, Эва почувствовала, что дистанция между ней и отцом неожиданно исчезла. Она снова могла смотреть ему в глаза, зная, что сейчас они испытывают одинаковые эмоции.
– Пан доктор, это чудесная новость! Мы столько лет ждали чего-то подобного! – воскликнула она, когда Мадейский закончил.
От радости она даже не заметила, что врач, рассказывая об открытии, не проявлял особого энтузиазма.
– Есть одно «но»… – начал он.
Какое еще «но»? После услышанного Эву ничто не пугало.
– Терапия очень дорогая. Национальный фонд здравоохранения пока ее не оплачивает.
– То есть? Какого порядка расходы?
Мадейский опустил глаза, и только сейчас Эва почувствовала беспокойство.
– Примерно полтора миллиона злотых в год.
– Иисус Мария… – раздалось из соседнего кресла.
Эва не могла произнести ни слова. Вдруг резко заболела голова. Девушка уставилась на ярко-зеленую крону клена, ветви которого постукивали в окно кабинета Мадейского. Свежая зелень словно полыхала жизнью и оптимизмом, подтверждающим незыблемость природного цикла, в котором зима непременно сменяется весной. Эва не имела понятия, сколько времени прошло, прежде чем она вернулась к действительности.
Сумма прозвучала космическая! Девушка не могла даже представить, сколько это денег. И они были для ее семьи так же недоступны, как вилла в пятнадцать комнат на Лазурном побережье. Разница лишь в том, что без виллы они могли прекрасно обойтись.
– Я хотел бы сообщить вам только хорошую половину этой новости, – продолжил врач, – но, к сожалению, ситуация выглядит именно так. Сам не знаю, что хуже: знать, что возможности вылечить нет, или знать, что лечение существует, но не иметь возможности им воспользоваться. Эта идиотская наша система… – Мадейский, видимо, был очень взволнован, так как обычно не использовал таких слов при пациентах.
Эва в очередной раз по достоинству оценила его и в глубине души призналась, что доктор выразил ее мысли со стопроцентной точностью.
Нескольких дней в Венжувке хватило, чтобы Эва снова смотрела на Ольштын глазами приезжей – совсем как тогда, когда делала тут первые шаги в качестве студентки. Люди, спешащие по своим делам или, наоборот, ищущие в городском шуме минуту отдыха, стали сейчас для нее приветливым, безопасным, жужжащим на тысячу отзвуков фоном, хоть немного заглушающим навалившиеся проблемы. Отец остался в больнице, дожидаясь, пока закончится обследование Бартека, а она побежала на факультет.
Садясь за компьютер, Эва чувствовала себя так, словно вернулась из далекого путешествия. Это были ее игрушки, все оставалось на своем месте, все элементы этого мира были в ее власти. Эва быстро нашла статьи, которые являлись лучшей визитной карточкой ее возможностей как исследователя. Это было успокаивающе просто – она пользовалась языком, хоть и недоступным для большинства простых смертных, но понятным узкому кругу таких же чудаков, как она. Отправляя известному ученому свои работы, она знала, что говорит о себе все, что он должен знать. Просматривая файлы и проверяя электронную почту, она смогла на минутку отключиться от хоровода мучительных мыслей, в которые свой кирпичик – тяжелый, титановый кирпичик! – недавно добавил доктор Мадейский.
– Эва, дорогая, почему ты не предупредила, что зайдешь?
Вероника подошла и без лишних вступлений крепко ее обняла. Эва почувствовала, что силы ее оставляют. Она немного побаивалась встреч со знакомыми – никто в таких ситуациях не знает, как себя вести, и в результате, несмотря на лучшие побуждения, становится неловко. Но оказалось, что ничего говорить не нужно.
– Пойдем, Эва. Нам повезло, сегодня все на работе. Мы приглашаем тебя на кофе.
Вероника, Оля и Кристиан – это была ее компания из аспирантуры. Они держались вместе уже несколько лет. Их соединяло нечто большее, чем совместная учеба, а теперь работа. Они были рядом в жизненных взлетах и падениях, помогали друг другу, если нужно.
Вероника, черноволосая худышка, подчеркивала свою оригинальность красной оправой очков. Она была самой умной их всех, кого знала Эва. Вычислительные способности ее мозга и умение быстро обрабатывать информацию были просто сверхчеловеческими. При всем этом Вероника не превратилась в робота и сохранила человеческие качества, благодаря которым ее дружба была настоящим сокровищем.
Кристиан был любимцем всей компании, специалистом по язвительным и убийственно ироничным, обычно попадающим в цель комментариям на любую тему. После получаса в его компании мышцы живота болели от смеха. Кроме того, он не был объектом соперничества, да к тому же ни одна из подруг не имела шансов: Кристиан был признанным и примирившимся со своей ориентацией геем. Ему было хорошо в Ольштыне: здесь у него были работа, приятели и любовные приключения в количестве, достаточном для такой, в общем-то, дыры.
Четвертой в их компании была Оля – всегда смеющаяся блондинка, притягивающая людей, особенно представителей противоположного пола, заразительным оптимизмом и беспроблемным нравом. Было в ней что-то, заставлявшее каждого в ее присутствии ощущать заботу. Несмотря на избыточные килограммы, она любила подчеркивать свои округлости и делала это так, что никому даже мысль не приходила назвать ее непривлекательной.
– Хорошо, идем, – решила Эва. Она надеялась, что встреча с друзьями даст энергию, в которой она сейчас нуждалась, как рыба в воде. Без срочной доставки топлива долго она не протянет, груз стал слишком тяжелым. – Но при одном условии: обо мне говорить не будем.
Вероника подмигнула.
– Как скажешь.
Друзья отправились в новое кафе в центре и сели в саду. Солнце ласкало их лица. Эва слушала, а коллеги наперебой потчевали ее рассказами о случившемся за эти несколько дней. Сплетни из лаборатории, рассказ о прерванном отпуске в Греции, а также пикантные истории о последней вечеринке с участием итальянских студентов, которые произвели на эту троицу незабываемое впечатление, невольно начали увлекать Эву, и она почувствовала успокаивающее дуновение нормального мироощущения. Ей нужно было занять голову пустяками, ерундой, чем-то таким, что – для переключения – не было бы жизненной драмой. Эва испытывала в этом потребность. И поняла, что еще может так себя чувствовать. Нормально. Она боялась, что пережитая трагедия бесповоротно уничтожила что-то внутри нее, что она больше не сможет чувствовать радость, что всегда на первом плане, заслоняя собой все остальное, будет эта огромная потеря. Но сейчас Эва понимала, что радость жизни со временем вернется. Надо пережить траур, а мысль, что все еще будет хорошо, внушала оптимизм. Может быть. Когда она совсем уже искренне смеялась над тем, как подруги препирались, обсуждая излишнюю разрекламированность итальянских любовников, а Кристиан заказывал для них по второй, зазвонил телефон. Папа.
– Эва, ты где? Мы ждем тебя, автобус отъезжает через полчаса, ты забыла?
Глава 4
Тадеуш Охник не спал практически всю ночь, мешали мысли. Он включал свет, пробовал читать газету, даже спустился в кухню, чтобы выпить теплого молока. Ничего не помогало. Он лежал в кровати, тупо уставившись в потолок, и представлял пугающее будущее: он остался один с неизлечимо больным взрослеющим Бартеком, без денег, без помощи (социальная помощь – это издевательство, а не помощь!), без всяких перспектив… Последняя ссора с Эвой напугала его и задела за живое. Конечно, он прекрасно понимал, что до идеала отца ему далеко. Знал, что много раз срывался, что, если бы не Доротка, его любимая Доротка, этот дом давно бы уже развалился, но не представлял, что Эва, на которую он всегда рассчитывал и которой гордился, так легко от них оторвется. Речь шла даже не об этом Париже – для него Париж был такой же абстракцией, как Марс. Он радовался выпавшему Эве шансу и в глубине души очень хотел, чтобы она поехала на стажировку. Но то, что он увидел в ее глазах: панику, злость и страх… Казалось, дочь хочет стряхнуть с себя прошлое, словно пиявок. И тем безнадежнее была мысль о том, как раздобыть денег для сына. Сумма была невообразимой, абсолютно за пределом их возможностей. Всей деревне пришлось бы продать свои поля под дачи варшавянам, чтобы хватило. Он мысленно подсчитал, сколько можно получить за трактор, за телевизор и DVD. Все равно ничего не получалось. Тадеуш заснул, когда уже почти рассвело.
