Разбойник - Берн Керриган (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt, .fb2) 📗
– У меня много разных качеств, инспектор, но везение никогда не было одним из них.
Мактавишу пришло в голову, что хотел бы он быть таким же невезучим, как этот безупречно одетый мерзавец перед ним. Богатый, как Мидас, как о нем говорили, могущественный, как Цезарь, и безжалостный, как дьявол. Да, у него не было красивого лица, которое восхищало бы женщин, но тем не менее Дориан Блэквелл привлекал женское внимание, где бы ни появлялся. Страх и очарование – давнее и мощное орудие обольщения, и женщин тем или иным образом влекло к темному гиганту.
– Все-таки зачем вы это сделали? – поинтересовался Мактавиш. – Зачем призвали своих людей к бунту лишь для того, чтобы прогнать их?
Проигнорировав вопрос, Блэквелл сунул руку в карман своего черного пальто и вытащил оттуда золотой цилиндр. Из него он достал новехонькую сигару и вручил ее Мактавишу, который мгновение таращил на нее глаза, надеясь, что проживет достаточно долго, чтобы выкурить ее.
– Благодарю вас, сэр, – задумчиво произнес он, взяв сигару и поднеся ароматное сокровище к усам, прежде чем откусить кончик. Блэквелл рукой в перчатке зажег спичку, и Мактавиш с усилием заставил себя придвинуться ближе, чтобы раскурить сигару. Его желание было выполнено, однако он был уверен, что у него больше никогда в жизни не будет повода для такого дорогого удовольствия. – Вам только придется скрываться от верховного судьи Синглтона, и можете гулять по улицам, как бродячая кошка. У Морли ничего против вас нет.
– Знаю.
Пламя свечи осветило черты Блэквелла, и Мактавиш сочувственно поморщился.
– Да уж, он хорошо поработал над вашим лицом. – Инспектор заметил заживающую губу и многочисленные синяки на скулах Блэквелла. – Какую бы обиду он против вас ни держал, она очень сильная.
– Если учесть, как в полиции избивают людей, это можно счесть пустяком, – произнес Блэквелл почти добродушно.
Мактавиш побледнел.
– Позвольте мне первым принести извинения за…
Блэквелл поднял руку, призывая инспектора к молчанию.
– Мне нужна кое-какая информация, прежде чем я вам заплачу, – сказал он.
Выдохнув свой маленький кусочек рая, Мактавиш согласно кивнул.
– Все что угодно.
Черное Сердце наклонился ближе к нему.
– Расскажите мне все, что вам известно о миссис Фаре Маккензи.
Затянувшись, Мактавиш уточнил:
– О миссис Маккензи, клерке?
Блэквелл был спокоен и молчалив, но его странный взгляд можно было интерпретировать даже в темноте.
Озадаченный, Мактавиш почесал затылок, пытаясь сообразить, что бы такого интересного можно было рассказать об этой женщине.
– Она работает здесь, сколько мы себя помним. Она пришла даже раньше меня, хотя я служу в Скотленд-Ярде уже семь или восемь лет. Но, честно говоря, если подумать, я не так уж много знаю о ней. Работает она хорошо, ее любят, но держится она особняком. Спокойная. И это редкая и достойная похвалы женская черта, насколько подсказывает мне опыт. Вкалывает больше, чем два других клерка, но платят ей меньше.
– Какого рода работу Морли заставляет ее выполнять?
– О, да обычную работу, какую выполняют клерки! Бухгалтерия, записи, делопроизводство, поставки, заказы курьерам, оформление документов в суде и так далее.
Блэквелл оставался неподвижным. Безучастным. Но Мактавиш снова почувствовал, что волосы на его шее встают дыбом. Он был обучен понимать, что у людей на уме, и хотя Черное Сердце из Бен-Мора оставался для него загадкой, инспектор заметил, что руки того в перчатках сжались чуть сильнее.
– Ее муж?
– Поверите ли, шотландец!
– Что вам о нем известно?
– Да почти ничего. Говорят, она рано вышла замуж, и он очень давно умер.
– И-и?.. – подсказал Блэквелл, проявляя больше нетерпения, чем Мактавиш ожидал от него.
Мактавиш пожал плечами. Он был заинтригован, однако понимал, что лучше не показывать этого.
– В общем-то, это все, что нам известно, если подумать. Естественно, за долгие годы мы обсуждали ее между собой, но миссис Маккензи никогда не проявляла желания говорить об этом, а спрашивать леди о таких вещах невежливо.
– А она… у нее есть романтические отношения с кем-то из мужчин, работающих в Скотленд-Ярде?
Мактавишу это предположение показалось настолько нелепым, что он рассмеялся.
– Если бы она не была такой хорошенькой пташкой, многие из нас забыли бы даже о том, что она женщина.
– Стало быть… никого?
– Ну-у, ходят слухи, что она все чаще ходит куда-то вечерами с сэром Морли.
Мужчины одновременно плюнули на камни при упоминании старшего инспектора, а разбитая губа Дориана скривилась от отвращения.
Мактавиш застыл. Было в нарастающей интенсивности вопросов Блэквелла что-то такое, от чего сердце инспектора забилось быстрее.
– Думаю, он вынюхивает не те юбки, которые ему нужны, – поспешил сказать Мактавиш, взмахивая рукой, как будто это не имело никакого значения.
Блэквелл проницательно посмотрел на него здоровым глазом.
– Что вы хотите этим сказать?
– М-м-м, с одной стороны, она безупречная, достойная вдова, но я не знаю мужчины, который захотел бы иметь дело с такой.
– С какой «такой»?
– Ну, знаете… Таких называют «синими чулками». Холодная. Пуританка. Э-э… фригидная, сказали бы некоторые. К тому же ей ближе к тридцати, а не к двадцати, и хотя у нее лицо ангела, уложить ее в постель хочется не больше, чем ежа, если вам интересно мое мнение.
– Если бы меня интересовало ваше мнение, Мактавиш, я бы так прямо и сказал.
– Что ж, это справедливо. – Сердце Мактавиша уже колотилось как бешеное, и он пыхтел сигарой, с каждой затяжкой надеясь, что она не станет последней. Чего Блэквелл хочет от Маккензи? Получить доступ к записям? Документам? Или речь о взяточничестве? Не мог же он в нее влюбиться. Таких мужчин, как Дориан Блэквелл, не привлекают столь прямолинейные женщины, как Фара Маккензи. По городу ходили слухи, что он нанял множество экзотических иностранных куртизанок и поселил их в своем особняке, устроив там настоящий частный гарем. Что может утратившая цвет юности вдовушка Маккензи предложить такому мужчине, как он?
– Где она живет? – спросил Блэквелл.
Мактавиш пожал плечами.
– Не знаю точно. Кажется, я слышал, что где-то на Флит-стрит, в богемном секторе.
Ноздри Блэквелла раздувались от участившегося дыхания, он довольно долго молчал, прежде чем Мактавишу показалось, что он слышит его шепот:
– Все это время…
– Прошу прощения?
– Нет, ничего.
Черное Сердце из Бен-Мора казался… потрясенным, другого слова не подобрать. Мактавиш не мог поверить своим глазам.
– Вот вам за ваши услуги и постоянную осмотрительность. – В ладонь инспектора была вложена банкнота.
Мактавиш опустил глаза и от потрясения едва не уронил вторую сигару.
– Но… это же половина моего годового жалованья!
– Знаю.
– Я не могу это взять. – Мактавиш попытался вернуть деньги Блэквеллу. – Я не сделал ничего, чтобы столько заработать.
Дориан Блэквелл отступил назад, избегая банкноты и любого физического контакта.
– Позвольте мне дать вам вместе с этой купюрой несколько бесплатных советов, Мактавиш. – Удивительно, что звучание его жестокого, холодного голоса нисколько не изменилось, но угроза в нем ощутимо усилилась. – Угрызения совести – опасная вещь для таких людей, как вы. Если я не смогу доверять вашей алчности, то не смогу доверять вам вообще ни в чем. А если я не буду вам доверять, то ваша жизнь не будет стоить для меня ничего.
Мактавиш прижал банкноту к груди.
– Вы правы, Блэквелл. Поблагодарю-ка я вас за вашу щедрость и пойду своей дорогой. – Если бы только ноги не дрожали так сильно, чтобы его нести.
Кивнув, Блэквелл надел эбеново-черную фетровую шляпу, тень от которой скрывала его глаза от любого света, и повернул на Стрэнд.
– Хорошего вечера, инспектор. Передайте мадам Реджине мое почтение.
Казалось, этот человек прочел его чертовы мысли. По глупости Мактавиш решил, что его привычки слишком мало значат в списке важных дел Блэквелла, чтобы тот обратил на них внимание. Когда вы шантажируете герцогов и подкупаете судей, как можно помнить о склонностях одного из сотен работающих на вас полисменов? Но не успел Мактавиш остановить себя, как его охватили угрызения совести.
