Дворец грез - Гейдж Паулина (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
«Но мне ты тоже нужен, Паари, — с болью подумала я, свиток выпал у меня из рук и начал скручиваться. — Ты отчаянно мне нужен. У меня здесь нет друзей, нет никого, чья бескорыстная любовь поддержала бы меня в трудную минуту».
Меня захлестнула горячая ревность, когда я представила себе уютный домик из илового кирпича под сенью храма моего божества, медлительных оранжевых рыб, тихо проплывающих в глубине маленького пруда. Вот Паари возвращается домой и встречает любящий взгляд темных глаз своей Изис, в умиротворении асватского вечера они едят свою нехитрую еду, а закат озаряет красным светом их ухоженный садик, и пальмы стоят в горделивом безмолвии, вырисовываясь на фоне медно-рыжего неба.
— Дисенк, — громко позвала я, — принеси мне врачебную сумку. Хочу лежать на траве и жевать кат. Утомила меня эта блестящая жизнь.
Подобрав свиток Паари, я поднесла его к лицу, тщетно пытаясь уловить хоть слабый отголосок родного тепла, но папирус был сухой и совершенно без запаха. Я разорвала его пополам и бросила в воду.
Мое наказание длилось три дня, молчание фараона будто возвело вокруг меня неприступную стену. Женщины осторожно поглядывали на меня. Их служанки приветствовали меня почтительно, но очень холодно. Хатия просто сразила меня; на второй день, но дороге в ванную комнату, я столкнулась с ней, и она улыбнулась мне с такой неприкрытой злобой, что у меня волосы зашевелились на голове. Я ненавидела их всех: глупых, ограниченных самок; служанок, с их бессмысленным снобизмом; испорченных, капризных детей, вечно вертевшихся под ногами. Мне хотелось закричать, броситься на них с кулаками, но я с гордо поднятой головой шествовала из своего привилегированного жилища в ванную комнату или из бассейна на лужайку, где выполняла обязательные упражнения, не обращая внимания на их жадные взгляды.
— Ничего, — сказала Гунро, заглянувшая ко мне. — Это ненадолго, Ту. Рамзес обычно не прислушивается к разумным советам женщин, с которыми спит, если только это не царица или Старшая жена; он считает это унизительным для мужского самолюбия, а тем более если ему пытаются навязывать какие-либо политические решения. Ты разозлила его, но все равно он без ума от тебя. Он скоро даст о себе знать. — Она улыбнулась мне — само воплощение кипучего здоровья и красоты, — и я вдруг почувствовала себя рядом с ней бледной и худосочной. — А если нет, ты всегда можешь выбрать одну из нас для любовных утех. Знаешь, удовольствие от женских рук не меньше, чем от мужских.
Я что-то ответила ей с кислым видом, но она оказалась права, потому что вечером третьего дня меня вызвали в царскую опочивальню. Обмирая от страха, я ждала, что мне придется завоевывать фараона снова и снова.
Я еще не закончила ритуальный поклон, как он бурно приветствовал меня, заключив в свои объятия, и увлек к накрытому столу, на котором были сладости и вино. Не отпуская мою руку, он усадил меня в кресло и наклонился, изучая мое лицо с улыбкой неподдельной радости.
— Моя дорогая Ту, — сказал он, — я так скучал по тебе! Без твоего тела мое ложе было холодным и унылым, я плохо спал. Как ты? Ты немного бледна. Может быть, ты тоже скучала по мне?
Он говорил так, будто мы не виделись долгие месяцы, а не три мучительных дня, и я подумала обиженно, что если он так сильно скучал по мне, то это его вина; и все же я не могла не ответить соответственно, чтобы рассеять его сомнения.
— Мои царь. — сказала я, — конечно, я скучала по тебе! Я ужасно боялась, что серьезно оскорбила тебя и ты прогнал меня навсегда.
Он погрозил мне пальцем, сел в кресло напротив и поднял брови.
— Ты действительно оскорбила меня. И я наказал тебя, моя госпожа. Давай не будем больше говорить об этом. Расскажи мне лучше, что сказал Атирма о твоей земле. Я слышал, он возил женщину-смотрителя с собой в Фаюм. Очень интересно!
Я взглянула в его темно-карие, живые глаза и подумала, как жестоко недооценил Гуи этого человека, который так горько и трезво осознавал четкие границы своего могущества, но к тому же еще и умел держать руку на пульсе, и был прекрасно осведомлен обо всем, что происходит в его владениях. Впервые ко мне пришло осмысление того, что Гуи, без сомнения, влиятельный и умный человек, привилегированный врачеватель, вхожий в покои всех членов царской семьи, хуже, чем я, оценил истинный непреклонный характер Рамзеса; эта мысль повергла меня в замешательство. Но, возможно, Гуи не приходилось так близко сталкиваться с фараоном, как мне, и он не слышат его ясного, сжатого изложения ситуации. Я, как могла, живо описала ему свои дела с Атирмой и Вией. Это было нетрудно. При мысли о собственных владениях я приходила в восторг и мне не нужно было притворяться оживленной. Рамзес слушал с самодовольной улыбкой.
— Я счастлив, что смог доставить тебе такую радость, мой маленький скорпион, — наконец сказал он. — Твои слова воодушевили и заинтересовали меня. Как ты смотришь на то, чтобы нам с тобой совершить путешествие до Фаюма и вместе осмотреть этот благословенный кусок египетской грязи, который так вдохновляет тебя?
— О Рамзес! — воскликнула я, вскочив с кресла и забираясь к нему на колени. — Ты замечательный человек, я так люблю тебя! Мне бы хотелось этого больше всего на свете!
— Я не человек, я бог, — ответил он, как всегда умиляясь моему восторгу и обнимая меня за талию. — И я надеюсь, есть на свете кое-что еще, чего ты хотела бы еще больше, иначе твой царь был бы горько разочарован.
Он тяжело поднялся со мной на руках, добрался до ложа и бросил меня на него. Мы смеялись. Рухнув рядом, он притянул меня к себе и начал жадно целовать; к своему огромному удивлению, я поняла, что соскучилась по запаху его кожи и вкусу губ. Желание вспыхнуло по мне, и я со стоном поддалась ему, не думая уже ни о чем.
Он не настаивал, чтобы я осталась на всю ночь. Когда он, наконец утомившись, уснул, я оделась, и Паибекаман выпустил меня в прохладных коридор. Придерживая для меня дверь, он тихо сказал:
— Мастер желает встретиться с тобой как можно скорее.
Я резко обернулась. Его лицо, в темноте казавшееся расплывчатым пятном, было так близко, что наше дыхание смешивалось. Выражение его лица было непроницаемым. Паибекаман, как всегда, был воплощением надменности и превосходства. Я ощутила, что Паибекаман совсем не питает ко мне любви.
— Если это так, почему он сам не пришел ко мне? — спросила я, усталая и раздраженная.
Фараон зашевелился на огромном ложе и застонал, но не проснулся. Паибекаман совершенно равнодушно пожал плечами:
— Не знаю, может быть, он слишком занят.
Он медленно отодвинулся и закрыл дверь, и я отправилась к гарему. Стражники в коридоре и на дорожке тихо приветствовали меня, и я рассеянно ответила им. Чего хочет Гуи? Что-нибудь случилось? Может, плохие новости из Асвата о моих родителях? Я шумно вздохнула, когда Дисенк, услышав мои шаги, открыла дверь. Почему Гуи не прислал сообщение ко мне в комнату? Но меня это не очень заботило. Я испытывала огромное облегчение от возвращения на ложе фараона.
Рано утром мне сообщили, что Рамзес слишком занят, чтобы отправиться в путешествие немедленно, но я должна быть готова к отплытию в Фаюм завтра на рассвете. Тотчас же я приказала приготовить свой скиф, с раздражением уповая лишь на то, что известие о моем визите к Мастеру не дойдет до фараона и он не захочет узнать, зачем я отправилась в свой прежний дом, едва обретя вновь царскую милость. Вспышки его ревности были редкими, но очень искренними, и я не хотела так быстро давать ему повод для этого. Как можно более незаметно я выскользнула из комнаты и в сопровождении Дисенк отправилась но дорожке к главному входу в гарем; конечно, на пути мне встретились несколько стражников, и Гунро приветливо помахала мне из дальнего бассейна Дома женщин, где она проводила утренний заплыв.
Я успокоилась, только подойдя к озеру. Утро было свежим, с волы дул сильный ветер, который рвал драпировки каюты и трепал мои волосы. Кормчий тихо напевал, управляя веслом. Двое гребцов работали слаженно. Мне были видны их голые спины, блестевшие на солнце.
