Отступник - Янг Робин (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Роберт даже посвятил Ламбертона в свои планы, окрыленный возвращением Уоллеса: он хотел убедить лидера повстанцев тайно собрать еще одну армию, наподобие той, что разбила англичан под Стирлингом. С этими силами они нанесут удар по Эдуарду, воспользовавшись тем, что Роберту известны его слабые места. В случае успеха он захватит трон и заручится поддержкой всего народа, а репутация Уоллеса станет ему в том подмогой. Он закончил тем, что попросил Ламбертона разыскать сенешаля; единственного человека, который может убедить Уоллеса помочь ему.
Епископ согласился, сказав Роберту, чтобы он ничего не предпринимал до его возвращения. Поначалу вдохновленный подобной перспективой, со временем Роберт стал все с большим нетерпением ждать от него известий. И теперь, глядя на мрачное лицо епископа, он вдруг заподозрил, что его вера в Ламбертона оказалась неоправданной.
— Я разговаривал с сэром Джеймсом, как и обещал, — сказал Ламбертон, глядя на него. — Я передал ему все, что вы рассказали мне. Слово в слово.
— Он не согласился со мной?
— Мы с ним сошлись на том, что возможность ослабить и даже подорвать власть Эдуарда существует. Как только король создаст новое правительство, он вернется в Лондон с большей частью своих людей. В Англии нарастают беспорядки, распространяются преступность и нищета. Ему придется обратить внимание на собственное королевство, если он хочет предотвратить его сползание в пучину хаоса. Вот тогда и наступит момент для решительных действий. Для нового восстания.
Роберт кивнул.
— Совершенно верно.
— В прошлые кампании наша борьба была ослаблена разногласиями среди наших лидеров. Наши восстания походили на лесные пожары, быстро вспыхивающие и жарко горящие, но потом неизбежно пожирающие сами себя. Вражда и личные амбиции вбивали клинья в каждый совет хранителей. Но мы с сенешалем полагаем, что сможем поднять восстание, которое продержится более одного сезона, если во главе его будет один человек. Мы можем вернуть себе Шотландию. Но для этого нужно объединить ее.
— Именно это я и собираюсь сделать, когда стану королем. А Уоллес будет моим разящим мечом.
Ламбертон положил руки на выщербленную поверхность стола и сплел пальцы.
— Уильям Уоллес больше не сможет помочь вам в этом, Роберт. Вы сами сказали, что он превратился в главную мишень короля. Многие вельможи загорелись желанием изловить его, заручившись обещанием Эдуарда сократить им срок ссылки или сумму выкупа конфискованных владений. Уоллес не сможет объединить Шотландию; скорее уж его присутствие разрушит все наши попытки обрести единство. Эти ублюдки будут драться друг с другом за право заковать его в кандалы и доставить к королю. — Он вперил в Роберта строгий взгляд. — И вы знаете, что я прав.
Роберт покачал головой, но без внутренней убежденности. Слова епископа прозвучали в унисон его тревоге, нараставшей в нем на протяжении последних месяцев, когда он видел, как стремление короля поймать Уильяма Уоллеса перерастает в одержимость и как внимательно Эдуард изучает сообщения, многие из которых приходят от самих шотландцев, видевших преступника то в одном, то в другом месте.
— В глазах многих, — продолжал Ламбертон, — Джон Баллиол по-прежнему имеет больше прав на престол. Не забывайте, что, пока он жив, вы говорите о его низвержении. А это не простая задача. Если вы завтра возложите корону себе на голову, за вами последуют очень немногие. Даже те люди, что раньше поддерживали вас, теперь видят в вас предателя. Для того чтобы в вас признали короля, а мы добились единства, которое позволит нам вернуть себе страну, нужно, чтобы за вас встала вся Шотландия. А ради этого нам нужно заручиться поддержкой единственного человека, который обладает самой большой властью во всем королевстве. И этот человек — не Уильям Уоллес. Это — Джон Комин.
Роберт, не веря своим ушам, в оцепенении смотрел на епископа.
— Это и есть ваш план? — Он коротко рассмеялся хриплым, лающим смехом. — План сенешаля?
— В качестве хранителя Джон Комин наделен правом говорить от имени народа страны. Более того, за прошедшие годы он привлек к себе многих последователей и заручился поддержкой армии Галлоуэя. Будучи лордом Баденохом, он имеет многочисленных вассалов. А ведь есть еще его родственники — Темные Комины и Комины Килбрида. Но самое главное, своими победами при Лохмабене и Рослине он вселил надежду на победу.
— Победу? — огрызнулся Роберт. — Его жадность стала причиной гибели сотен шотландцев!
— А от чьих рук они приняли смерть? — парировал Ламбертон и внезапно встал. В глазах его горело обвинение. — Вот это и увидят люди, если вы предстанете перед ними сейчас, Роберт: ваше участие в нашем поражении. Признаюсь вам, мне и самому трудно не заметить этого. В одиночку, так же, как и Уоллес, вы стали разъединяющей силой. Комин же, напротив, превратился в цемент, скрепляющий собой все королевство.
— Не могу поверить, что Джеймс согласился с вами.
— Мне пришлось очень постараться, чтобы убедить его, — признал Ламбертон. — Но в конце концов он понял, что я прав.
Роберта захлестнула ярость. Гнев на сенешаля за то, что тот согласился с этими доводами, на Ламбертона — за то, что он выдвинул их, и даже на крошечную часть самого себя, которая понимала, что епископ говорит правду. Но принять ее он не мог.
— Джеймс убедил меня сдаться на милость Эдуарда. Это из-за него я оказался в таком положении!
— Он поступил правильно. В то время он верил, что король Джон вернется. Мы все верили в это. И капитуляция перед Эдуардом стала для вас единственным способом защитить свои интересы. Если бы вы продолжали сражаться против короля на стороне повстанцев, то сейчас пытались бы выкупить свои конфискованные земли или отправились бы в ссылку. Вместо этого вы счастливо избегли преследования и теперь пребываете в уникальном положении, позволяющем вам влиять на формирование нового правительства. Вы обладаете властью в покоренной Шотландии.
Роберт в упор взглянул на епископа.
— Все это время вы боролись за реставрацию Баллиола, ваше преосвященство. Вы возглавили делегацию в Париж. Почему же теперь вы помогаете мне занять его место?
— Потому что теперь я знаю, что Джону Баллиолу больше не суждено сидеть на троне Шотландии. И мне также известно, что сенешаль и Роберт Вишарт на протяжении вот уже многих лет оказывают вам поддержку в борьбе за престол. Я доверяю их мнению.
— Есть и другие претенденты, — пробормотал Роберт. — Включая Джона Комина.
— Но их права на трон выглядят далеко не так убедительно, как ваши. Ваш дед стал бы королем, избранным народом, если бы Эдуард не отдал предпочтение Баллиолу. Многие считали, что у лорда Аннандейла было намного больше прав занять трон. Полагаю, будет вполне справедливо, если на престол взойдет его потомок. Нужно сделать мир таким, каким он должен быть. Начать с чистого листа. И мы способны этого добиться. Но для начала необходимо укрепить вашу репутацию среди народа королевства.
Роберт перевел взгляд на букет с засохшими цветами. Лепестки стали коричневыми и хрупкими, скрюченными, словно дохлые пауки. А перед его внутренним взором появился круглый зал в Пиблзе, где он сам стоял напротив Джона Комина в окружении толпы мужчин. Он увидел ненависть на лице Комина, ненависть, отравившую многие поколения, которые не давали ей угаснуть; ненависть, которая наконец вызрела в них до открытого противостояния. Он увидел лезвие кинжала, прижатого к его горлу, руку Комина, обхватившую его за шею; увидел, как их сторонники обнажают клинки, готовые броситься друг на друга.
— Вы говорите о необходимости объединиться, ваше преосвященство. Но вы же были в Пиблзе. Вы своими глазами видели то, что случилось в последний раз, когда нас с Комином избрали хранителями. — Роберт покачал головой. — У нас ничего не получится.
— Должно получиться, Роберт. Никто из нас не в состоянии сражаться с королем Эдуардом в одиночку. Потребуется влияние Джона Комина и законность вашего права на трон, чтобы объединить страну и сломить его волю.
