Львиное Око - Вертенбейкер Лейла (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

— Список, про который вы забыли, — продолжал Морнэ, — представлял собой очень важный документ. Так сказал вам и капитан Ляду. В нем было шесть имен и шесть адресов. Это были имена шести агентов в Брюсселе, с которыми вам следовало встретиться. Ведь это-то вы помните?

— Но я… я не поехала в Брюссель, — возразила Мата Хари. — Я ни с кем не встречалась.

— Пятеро из этих лиц ничего собой не представляли. Но шестой был очень важен для нас.

— Зачем же вы сообщили мне его имя, если подозревали меня? — закинув назад голову, спросила Мата Хари.

— Так вы помните этот список?

— Нет! Возможно, я его потеряла, а может, его никогда и не было у меня. — Понурив голову, подсудимая теребила в руках зонтик.

— А возможно, отослали его своим хозяевам, — отозвался Морнэ. От него пахнуло таким холодом, что Мата Хари отшатнулась. — Этот шестой человек был арестован в Брюсселе. И расстрелян. Немцами. И в смерти его повинны вы.

— Нет, нет. Мне ничего об этом неизвестно. Какая жалость! Может, кто-то нашел этот список? — Отчаяние ее было неподдельным.

— Может, вы отправили его дипломатической почтой противнику?

— Я не посылала! Я не способна на такое. Я только написала записку своей дочери…

— …В конце которой была приписка. Мата Хари. Донесение от Х-21, написанное симпатическими чернилами. Раз, два и готово, разве не так? И это письмо у нас в руках.

— Как вы посмели! — Глаза у Мата Хари стали огромными. — Вы не имели права нарушать дипломатическую неприкосновенность переписки. Это бесчестно. Кроме того, я этого не писала! Не писала…

Но она поняла непоправимость случившегося. Сжав кулачки, затянутые в белые ажурные перчатки, подсудимая схватилась за голову. Потом, словно ощутив нестерпимую боль, подалась всем корпусом вперед. Зонтик со стуком упал на пол. «Айии…» Но незнакомое восклицание тотчас же стихло.

— Следовательно, вы признаетесь, что убили по крайней мере одного француза!

Огромным усилием воли Мата Хари овладела собой. Подняв зонтик, она стиснула его в руке. Спустя мгновение даже улыбнулась.

— Простите. Я не понимаю. Мне ясно одно: погиб человек, оттого что кто-то что-то написал на моем письме. Это невыносимо. Я не знаю, что было сделано от моего имени. Я не стану ломать голову. И никогда никого не выдам, даже ради спасения своей жизни. Я отдаю себя в ваши руки. За всю свою жизнь я никогда, никогда не причинила никому вреда… преднамеренно.

Резко повернувшись к членам трибунала, Морнэ убийственным тоном произнес:

— Это не беспомощная женщина. Это алчное, жестокое существо. Это убийца! Артистка! Привлекательна ли она? Да, клянусь Господом! Ее чары — это то самое оружие, которое она направила против нас! Она предавала своих любовников за деньги. Тридцать тысяч и тридцать сребреников — вот какова ее цена. Предавала любую сторону, какую было выгодно продать.

Почувствовав опасность, она бежит в Испанию. Но там встречается не с русским или кем-то иным, а с офицером германской разведки, «достойным противником». Но и его она пытается предать ради собственного спасения, утверждая, будто тот оплачивал ее услуги путем обмана своего монарха и правительства. Нет, он заплатил ей для того, чтобы она вернулась во Францию и, используя свои чары, столь живописно обрисованные мэтром Клюнэ, стала работать на благо Германии.

Я живо представляю себе, как она действовала. Вот она угощает шампанским своих гостей в номере гостиницы «Атеней». В камине горит яркий огонь. В уютной спальне задернут полог.

Вот она высасывает из любовника его тайны, как высасывает кровь из своей жертвы вампир. А потом сообщает полученные сведения врагам на нашу погибель.

Месье Клюнэ заявляет, что у нее было несчастное детство. Несомненно! Однако она уже не ребенок, но из-за того, что пятьдесят тысяч солдат пали на полях сражений, рыдают вдовы и плачут сироты. Пали по ее вине.

Наши противники расстреляли женщину. Женщину, единственное преступление которой было милосердие и забота о раненых и больных. Я не требую расстрелять подсудимую из-за того, что враги убили ту женщину. Мата Хари недостойна того, чтобы ее имя произносилось вместе с именем Эдит Кавелл. Нет! Я требую устранить Мата Хари, как мы устранили бы любую другую страшную угрозу нашей национальной безопасности на благо всего цивилизованного мира.

Неужели мэтр Клюнэ будет взывать о снисхождении в то время, как все побережье Средиземного моря усыпано обломками кораблей — то была плата за ее модные платья и реки вина. Она просит считать ее нейтральной! В морской пучине покоятся тела порядочных женщин и невинных детей — пассажиров пароходов, плывших под флагами нейтральных государств в нейтральных водах, потому что она передавала информацию нашим противникам. Она предательница! За ее преступление ей мало одной смерти. У нее только одно сердце, которое пронзят наши пули, — каменное, бесчувственное сердце.

За исключением молодого блондина, эта душещипательная речь обвинителя не очень-то взволновала членов трибунала. Выполняя свой служебный долг, они отправили на тот свет больше народу, чем любой самый опасный шпион. Но их не взволновало и то обстоятельство, что перед ними женщина, некогда познавшая сиротскую долю. Сомпру нетерпеливым жестом показал, что процесс закончен.

Клюнэ поднялся. Обычно во время совещания членов трибунала обвиняемый и защитник выходят из зала.

— Можете сидеть, Мата Хари, — с холодной учтивостью произнес Сомпру.

Когда члены трибунала выходили в вестибюль, Мата Хари улыбнулась охранявшим ее жандармам и, притянув к себе Клюнэ, что-то шепнула ему на ухо.

— Мы подадим кассационную жалобу, — проговорил адвокат, и от волнения голос у него сорвался, — подадим тотчас же… Предвзятость… давление общественного мнения…

Через десять минут председательствующий и члены трибунала один за другим вошли в зал заседаний. Пытаясь привлечь к себе внимание, Мата Хари смотрела на каждого из них своими огромными, полными печали глазами. Ни одно каменное лицо не повернулось в ее сторону. Взоры всех шестерых судей были прикованы к подполковнику Сомпру.

Обращаясь поочередно ко всем членам трибунала, председательствующий задавал каждому один и тот же вопрос:

— Вправе ли вы заявить, не кривя душой, по совести, что эта женщина виновна в передаче сведений и документов противнику и, как следствие, гибели наших солдат?

Коснувшись раздвоенного подбородка, белокурый Кильбиньон извиняющимся тоном произнес: «Да».

Амаваль покрутил между большим и указательным пальцем мефистофелевские брови: «Да».

В глазах Шатерена блеснуло любопытство, но он, хотя и неуверенно, проронил: «Да».

Полагая, что его голос — это vox populi [126], Тибо облизнул грубо высеченные губы и изрек: «Да!»

Бушардон пожал плечами, едва не коснувшись ими ушей, поскольку ему хотелось сказать: «Возможно», и все-таки проговорил: «Да».

Шестой член трибунала впервые за время процесса открыл рот и с готовностью ответил: «Да».

Ловя ртом воздух, Клюнэ закрыл лицо рукавом мантии. Мата Хари с ангельской улыбкой обняла его за плечи. Казалось, она предполагала, каким будет приговор. Но, кроме того, казалось, что она уверена: время все поставит на свои места и обстоятельства изменятся. Ей было совершенно ясно: троим из членов трибунала хотелось бы ее оправдать.

— Виновна, — заявил Сомпру. После чего распорядился, чтобы секретарь зачитал приговор. Он был немногословен. В вердикте указывалось, что осужденная путем передачи информации противнику в Голландии, Франции и Испании стала виновницей гибели тысяч французских патриотов.

Ставя свою подпись под приговором, Тибо, царапая пером, заметил:

— Я бы расстрелял ее десяток раз.

— Именем французского народа, — произнес секретарь трибунала. — Прошу встать!

Держа в руках нарядный зонтик, Мата Хари поднялась с кресла.

— Единственная мера наказания за преступления, совершенные обвиняемой, это смертная казнь, — монотонным голосом заявил Сомпру.