»Две жизни» (ч.II, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Бонда вернулся к пасторше, а Армандо хотел пройти к Дженни, но не сделал и двух шагов по коридору, как настиг её у выхода.
— Вот это я люблю. Прошло только четырнадцать минут, а вы уже не только одеты, но даже направляетесь к выходу.
Все надежды Дженни ускользнуть незамеченной разлетелись в прах. Оставшись одна, она пыталась сорвать ожерелье, которое немедленно прозвала собачьим ошейником и возненавидела сразу же, хотя не могла не видеть, как оно к ней шло, подчёркивая её красоту. Она пыталась разорвать его обеими руками, но ожерелье, точно железное, не поддавалось. Дженни пришла в бешенство, в полном отчаянии оросилась в кресло и вдруг, как в самые горестные минуты в детстве, когда у неё что-либо не выходило, закричала: "Папа, папа, помоги мне!" Ей померещилось, что отец где-то близко, ей стало спокойнее, она сбросила халат и мигом оделась. Машинально оделась так, как приказал жених, а в голове её стучала только одна мысль: проскользнуть скорее, вырваться из дому к лорду Бенедикту. Дженни не могла ответить себе, почему она сочла, что там найдёт спасенье. Но мысль эта вела её вон из дома. На несколько мгновений опоздала Дженни. Если бы не порыв бешенства, отнявший у неё время, Дженни успела бы проскользнуть, и… кто знает, как сложилась бы её дальнейшая жизнь и судьбы целого кольца людей. Мгновение, одно кратчайшее мгновение упустила Дженни, — и неумолимая рука схватила свою жертву, чтобы уже не разжаться.
Армандо понял, что едва не выпустил из рук главный козырь в затеянной игре. Не показав Дженни, что он разгадал её тайну, он затаил раздражение и поклялся отомстить будущей супруге за её сегодняшнюю выходку. Очень вежливо и галантно вёл себя Армандо всю дорогу, ничем не выдав своего недовольства ею. У портнихи Дженни тоже ждали сюрпризы. Во-первых, Армандо потребовал, чтобы платье — вопреки английской моде — было без шлейфа, объясняя, что они зарегистрируются только у нотариуса. Во-вторых, пристально поглядев на Дженни, он попросил не опоздать с платьем и прислать его в дом невесты завтра, не позднее четырёх часов, так как в шесть им надо быть у нотариуса.
Дня Дженни, ещё не назначавшей дня свадьбы, узнать, что помимо её воли ею посмели распорядиться, было таким издевательством, что она яростно схватила ворот платья и хотела его разорвать, но случайно коснулась ожерелья, и руки её невольно разжались. Глаза её встретились с глазами Армандо, в них она прочла такой сарказм и презрение, что в бессильной ярости излила весь гнев на прелестную сумку из перламутра и бирюзы, подаренную ей женихом. Будто бы нечаянно уронив её на пол, Дженни раздавила её, как бы ненароком споткнувшись.
— Какая жалость, моя дорогая, — соболезнуя невесте и подымая обломки, проговорил Армандо. — Это была настоящая восточная вещь. Я не сомневаюсь, что среди свадебных подарков моего дяди будет нечто менее хрупкое, вроде вашего ожерелья.
Он нежно коснулся ручки своей невесты и бросил в горящий камин обломки.
— Ах, что вы наделали! — закричала портниха. — Ведь можно же починить эту чудесную вещь.
— Нет, мадам, этой неудачей завершается целый период в жизни мисс Уодсворд. Завтра в жизнь вступит новое существо, моя жена, синьора Седелани. Ну, а для моей жены найдутся более прочные вещи, чем перламутр. Бирюза эта — тоже восточный амулет любви. Раз он оказался слабым, мы найдём более действенный. Как вам нравится это ожерелье?
— Оно поразительно. Оно необычайно идёт мисс Дженни. Но оно делает её какой-то демонической. Я никогда ещё не видела вашу невесту столь прекрасной. Но… я не хотела бы, чтобы моя дочь выглядела так накануне своей свадьбы.
— Девушки странный народ, мадам. Они считают, что идя к венцу, нужно обязательно иметь трагический вид.
— Быть может, и так, — вздыхая, сказала портниха. — А теперь, если требуется успеть к определённому сроку, попрошу вас покинуть примерочную и пройти в приёмную, я буду снимать туалет с мисс Дженни.
Точно нехотя вышел Армандо Седелани из комнаты, бросив на ходу, что их ждут и надо торопиться.
— Мисс Дженни, — наклоняясь к бледной и печальной девушке, прошептала портниха. — Что с вами? Приободритесь. Вы ведь в Англии, а не на Востоке. Если вам не нравится этот человек, что заставляет вас выходить за него?
— Можете ли вы разрезать или разорвать это проклятое ожерелье? Если можете, — я спасена.
— Что же тут мудрёного? Ведь не запаяно же оно. — Боюсь, что ещё хуже. Я пробовала его разорвать и ничего не могла сделать.
Всё сильнее изумляясь, портниха взяла самые большие ножницы и подошла к Дженни. Как только она коснулась ими ожерелья и зажала между лезвиями тонкую, вроде платиновой, оправу, обе женщины, слегка вскрикнув, отскочили друг от друга. Портниха почувствовала толчок и ожог, а Дженни схватилась за сердце и упала в кресло, возле которого стояла.
— Господи, в жизни ничего подобного не видела и не испытала, — в ужасе перекрестилась портниха. — Это не ожерелье, а цепь каторжника.
— Скоро ли вы будете готовы, Дженни? Мы опоздаем из-за вашей медлительности, — стучал в дверь Армандо.
— Да ведь женщина не солдат, синьор Седелани. Надо же одеться мисс Дженни, как подобает красавице, — возмутилась портниха.
Крупные слёзы катились из глаз Дженни, и она едва могла одеться с помощью опытных рук портнихи.
— Вы его не любите. Неужели у вас нет друзей, кто бы мог помочь вам?
— Поздно! Теперь только я поняла, кто был истинным другом мне и о чём меня предупреждали.
Едва Дженни успела привести себя в порядок, как в дверь снова постучали. Когда Дженни вышла в приёмную, она была так слаба и бледна, что портниха предложила ей стакан вина. — Это было бы как нельзя кстати, — сказал Армандо. Он сам взял из рук портнихи вино, прибавил в него немного воды и, как ей показалось, каких-то капель и подал Дженни.
Как только девушка выпила вино, с ней произошло что-то странное. На щеках её заиграл румянец, губы стали пунцовыми, глаза засверкали, точно агаты с бриллиантами в её ожерелье.
— Вы так прекрасны, мисс Дженни, что уверен, все головы будут поворачиваться в вашу сторону за завтраком. Но поедемте скорее, мы сильно опаздываем.
Молчавшая до сих пор Дженни вдруг обрела дар речи и кокетливый смех, чем несказанно удивила портниху. В её настроении произошла разительная перемена. Она любовалась собой, проходя мимо зеркал, её занимало впечатление, которое она производила на соседей по столу, а те, кто окружал её за столом, казались ей очень милыми и любезными людьми.
Синьор Бонда, произведший на неё такое отталкивающее впечатление, теперь стал очень внимательным и добрым. Он рассказывал ей о своих несметных богатствах, которые перейдут к её мужу и к ней, так как собственных детей у него нет. Только его острые глаза как бы продолжали говорить: "Будь послушна, будь послушна". Но сейчас Дженни было весело. Богатство, туалеты, драгоценности и «свет», о котором она так мечтала, — наконец-то всё это открывается перед ней. И назойливо говорившие о послушании глаза, так упорно смотревшие на неё, теперь казались ей маленькой подробностью, на которую не стоит обращать внимания. Окончив завтрак, синьор Бонда пригласил Дженни с женихом и обоих Дордье в свои комнаты, где был сервирован кофе по-восточному. Усадив Дженни на диван и подав ей чашку кофе, синьор Бонда завёл с нею разговор об Алисе.
Ловко выспросив всё о лорде Бенедикте, он предложил Дженни написать сестре записку, известив её об опасной болезни матери и о своей печали: ведь завтра её свадьба, а сестра даже не знает, кто её будущий муж. Пусть Алиса приезжает с подателем письма, а завтра после бракосочетания вернётся домой. Дженни, весело смеясь, подшучивала над заочным женихом Алисы — Анри Дордье, который никак не ждет, какого невзрачного утёнка ему приготовили в жёны. Анри вздыхал и отвечал ей в тон, что близкое родство с нею вознаградит его за многое. Когда письмо было готово, синьор Бонда спрятал его в свой карман и сказал, что он сам поедет к Алисе и привезёт её.
