Честный разговор о том, что мешает быть здоровым русскому человеку - Углов Федор Григорьевич (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Ф. М. Достоевский писал: «Вино скотинит и зверит человека, ожесточает его и отвлекает от всяких светлых мыслей, тупит его перед всякой доброй пропагандой».
Все эти слова подтверждают ту мысль, что русская интеллигенция всегда защищала интересы народа, поэтому обращение А. Г. Семина к нашим выдающимся писателям поддержат все патриоты, и если писатели обратятся с призывом о трезвости к народу и правительству, можно добиться существенного перелома к алкогольной политике страны.
Надо сказать, что писем ко мне по-прежнему приходит очень много. Это и понятно — люди ищут опоры, ждут совета, помощи, одобрения.
«Прочитав Вашу книгу «В плену иллюзий», включился в активную пропаганду трезвого образа жизни, — пишет педагог из Павлодара Иван Иванович Дульбер. — Составил лекцию на тему «Культурное потребление алкоголя — источник алкоголизма». Будучи внештатным членом областного звена общества «Знание», уже более чем в 30-ти предприятиях и учреждениях выступил с этой лекцией и продолжаю выступать, призывая жителей города Павлодара к объявлению зон трезвости. Недавно выступил по местному радио. Написал несколько статей в местную газету «Звезда Прииртышья». Я до фанатизма убеждён, что главная причина алкогольной эпидемии в нашей стране — это государственная машина производства и продажи алкоголя, а также деятельность наших законов, не пресекающих самогоноварение. Что это — 300 руб. штрафа? Да это налог за самогоноварение, а тем более в настоящее время. 5 лет тюрьмы — вот закон, как при жизни В. И. Ленина. Вести пропаганду за трезвость и одновременно продавать алкоголь — пустое занятие, никому не нужная болтовня».
Выявив нарушение режима торговли алкоголем в Павлодаре, Иван Иванович стал писать об этом во все инстанции. И вот к чему это привело:
«Тов. Скворцова пыталась в грубой форме, повышая голос, потребовать от меня правительственных документов, подтверждающих, что пиво приравнивается к алкогольным напиткам. Она намекнула, что если я не прекращу жалобы, то будет ставиться вопрос о моем преподавании в техникуме, намекая на переаттестацию, и т. д. А тов. Хмельницкий указал, что моя пропаганда, призывать население к объявлению зон трезвости и безалкогольных зон, — вредительская, направленная против торговли и т. д., тоже угрожая исключить меня из общества «Знание».
В декабре 1986 г. в Павлодаре были 22 точки, торгующие алкоголем, включая пиво. В настоящее время — 49 точек, в том числе торговля бутылочным пивом в 29 гастрономах, общих отделах, вместо лимонадов. Причем самое страшное, что подростки и дети вместе сахаром, хлебом и другими продуктами покупают пиво как лимонад, и никто им в этом не чинит препятствия».
А вот письмо другого преподавателя, директора школы на Орловщине В. Лагутяева, который тоже хотел выполнить свой долг учителя и защитника юных питомцев от алкогольной беды. На партсобрании в своём коллективе он привёл некоторые данные из моей лекции и тогда «присутствующий на собрании лектор Орловского обкома КПСС тов. Ворохобкин заявил, что эта лекция вроде бы запрещённая, что факты и цифры в ней неверны, что она чуть ли не «антисоветский характер» носит, и уж ни в коем случае нельзя пользоваться этими данными в выступлениях даже на партсобраниях, не говоря уже о широких массах.»
Это письмо убедительно доказывает, что «ломехузы» в немалом количестве расплодились и в партийных органах.
Иван Еменеевич Харченко из Калуги поделился своими впечатлениями о журнале «Трезвость и культура».
«Редакция журнала оказалась падкой на всё и вся без разбора…
…Как выращивать фрукты, овощи и цветы и перерабатывать их в домашних условиях; как ухаживать за автомобилем, домашними животными; как выкроить и сшить джинсы и бюстгальтер или переделать их на штаны и тюбетейки; как лучше назвать младенца — Ксенофонтом или Иваном, Голиндухой или Мариной и т. д., и т. п., для всего этого издается немало специальных журналов и газет. И превращать научно-популярный журнал «Трезвость и культура» в своеобразный «Ералаш» — это непростительно, если не хуже.
Если редакция журнала «Трезвость и культура» не сумела и не удосужилась привлечь к сотрудничеству уважаемых служителей медицинской, физиологической и юридической наук, так или иначе причастных к проблеме алкоголизма, то не лучше ли опубликовать отдельные научные работы, например, В. М. Бехтерева, В. X. Кандинского, С. С. Корсакова, В. П. Сербского, И. М. Сеченова, В. Я. Данилевского, И. П. Павлова или других великих гуманистов — Л. Н. Толстого, А. П. Чехова и других, чем предоставлять страницы научно-популярного издания всяким ремесленникам?
Алкоголь, пьянство и алкоголизм — коварные и мощные враги нашего общества, и бороться с ними надо сильным и острым оружием, а не всякой чепухой, которая по сути дела порочит, дискредитирует Постановление ЦК КПСС «О мерах по пресечению пьянства и алкоголизма».
Как я уже писал, мы, трезвенники, возражали против кандидатуры С. Н. Шевердина на должность главного редактора этого журнала, так как знали его в течение ряда лет как пропагандиста «культуропития». С нами не посчитались. Я был введён в редколлегию, но вскоре должен был выйти из неё, потому что мои рецензии демонстративно не принимались во внимание: если я давал положительное заключение, статью отвергали, если же писал отрицательное мнение, её обязательно принимали.
Я написал заявление о выходе из редколлегии, свою мотивировку и мнение о главном редакторе изложил в письме в ЦК. Несмотря на то что обследовавшая работу журнала комиссия признала её неудовлетворительной, что полностью совпадало с моим мнением, Центральный Совет Общества и ЦК партии продолжают крепко держаться за редактора. По-видимому, он хорошо выполняет их задания.
Наша печать в последнее время совершенно перестала писать непосредственно о социальной сущности алкоголя и с каждым днём всё туманнее представляет нам эту проблему. Мы совершенно ничего не читаем о том горе, которое приносит алкоголь в миллионы наших семей, о слезах матерей и детей пьющих родителей. Мало или совсем нет газетных материалов о самой жизни пьющего, которую он превращает для себя в сплошной дурман, а для семьи — в несчастье и драму. Ничего не говорится о тех сотнях тысяч несчастных детей-уродов, родившихся от пьяных родителей. Печать молчит о том, что за рубежом не хотят покупать наши товары, как там говорят, «сделанные пьяными руками или сконструированные пьяными головами». Почему-то нам не хотят объяснить, почему перестройка уже пятый год тонет в пьяном болоте и ни на йоту не улучшает нашу жизнь. В то же время печать проявляет удивительную заботу об отбросах общества, многие часы стоящих в очереди за алкогольной бедой. Печать проявляет заботу об их лечении, ратуя за создание сотен и тысяч совершенно бесполезных и даже вредных наркологических кабинетов, диспансеров. Печется она и о том, чтобы эти алкоголики во время лечения были в комфортабельной обстановке, в то время как настоящие больные тысячами и десятками тысяч лежат в больничных коридорах на приставных койках.
Вот что по этому поводу пишет медсестра:
«Дорогой Фёдор Григорьевич, здравствуйте!
Никогда никуда не писала, поэтому очень волнуюсь. Прочла Ваши записки в «Сельской жизни», вырезала их и ношу с собой постоянно, даю читать желающим. Часто, взглянув на заглавие статьи, машут руками, дескать, всё давно знакомо, а начав читать, уже не могут оторваться. Потом дочь принесла из библиотеки книгу «Человек среди людей»! Какая дорогая, нужная книга в каждой семье, а она единственная в библиотеке, в одном экземпляре, и это в библиотеке вуза II категории! Ваши суждения так близки и понятны мне, что хочется, чтобы прочитавший книгу (а для этого их нужно больше!) задумался над прочитанным. Я работала медсестрой в психиатрической больнице 5 лет (стаж работы 30 лет) и пять лет возмущалась созданными условиями алкоголикам, которые лечатся принудительно. Здание у нас новое, просторное, палаты на 2–6 человек, цветной телевизор, цветы, шахматы, шашки и др. Как в санатории, да и одна половина называется «санаторной», а другая — «наблюдательной». Поступают к нам больные и алкоголики, направленные на принудительное лечение, а в истории болезни записано: 28 лет или 32 года и т. д. Нигде не работает, алкоголизм II степени. Эти подонки, ведущие антиобщественный образ жизни, творящие столько зла и горя, попадают в «рай»! Чистота, кормят отлично, светло, телевизор, газеты, игры и пр. Ему бы пахать плугом, а он спит и ест, сидит на шее персонала, сквернословит, зачастую обижает больных, всячески старается достать алкогольные напитки. Почему созданы для них такие условия? А их не менее 5–6 человек в каждом отделении, а отделений у нас 29, а в целом по стране? За какие заслуги такие условия? Почему так гуманны к этим подонкам? Дорогой Фёдор Григорьевич, простите меня за беспокойство, может, моё письмо и не заслуживает внимания, но я написала, и вроде на душе стало легче. Может, когда-нибудь что-то изменится.
