Война амазонок - Бланкэ Альбер (читаем книги онлайн .txt) 📗
– Ваша дочь.
– Я убил Тиртена, который осмелился не отдавать ее мне, но вас я пощадил с тем условием, что вы согласились…
– Помочь делу вашей мести против того человека, который отдал нам это дитя.
– Да. Теперь наступил час мести.
– Что вы говорите?
– Скорее к делу!
– Но как же это?
– Делайте что вам приказывают, остальное вас не касается, старая мокрая курица!
С этими словами Мансо ушел, оставив старика, полоумного от страха, но не дерзавшего противиться его приказаниям. Мансо спустился вниз к Ле Моффу, который крепко держал де Бара. Несчастный герцог был в таком ужасе, что не смел пошевелиться, не смел даже попытаться кричать. Обменявшись несколькими словами, Мансо перешел через улицу и, войдя в свой дом, подошел к постели, где лежал больной Ренэ. Ренэ проснулся и улыбнулся, увидев дядю.
– Вижу, что тебе лучше, друг мой.
– Лучше, дядя.
– Ну, а завтра совсем хорошо будет – сам увидишь.
Ренэ не отвечал, но глубоко вздохнул, на что синдик не обратил внимания и подошел к лестнице.
– Маргарита пошла спать? – спросил он.
– Она и тетушка ушли наверх с полчаса назад.
Мансо вошел в спальню дочери. Маргарита стояла на коленях у колыбели маленькой сестры и молилась. Услышав шаги отца, повернулась и была поражена грозным выражением его лица.
– Маргарита, – сказал он сурово, – ты честная девушка, и Ренэ сказал мне, что, по твоему убеждению, ты не можешь быть его женой, пока этот злодей!..
– О! Батюшка, умоляю тебя – не напоминай мне…
– Я поклялся тебе, Маргарита, что ты будешь отмщена – и сдержал слово.
– Что вы хотите этим сказать?
– Подожди…
Мансо прислушивался к звукам, доносившимся с улицы, вдруг он задрожал и взглянул на дочь.
– Что случилось, батюшка?
На улице послышался слабый стон, Маргарита бросилась к окну.
– Дочь моя, – сказал синдик, схватив ее за руку и крепко удерживая ее, – вооружись мужеством, потому что ты увидишь, как правосудие отца казнит преступника, совершившего самое гнусное насилие.
Раздался свист, и Мансо, выпустив из рук дочь, сказал:
– Отвори окно.
Маргарита машинально повиновалась, вдруг вспыхнул факел и осветил ужасное зрелище. У балкона Мондорова окна качалась веревка, а на веревке в предсмертных судорогах бился человек, который в гостинице «Красная Роза» впервые явился перед Маргаритой. Из груди молодой девушки вырвался придушенный вопль, и факел погас. Маргарита повернулась к отцу, который в это время стоял у колыбели малютки и тихо целовал ее ручки.
– О! Как дорого стоит честь! – тихо сказала она и, едва держась на ногах, поцеловала седые волосы отца, у которого по щекам текли слезы.
Глава 25. Счеты сводить
Коадъютор провел почти всю ночь за письменным столом и только к четырем часам утра бросился в постель. Однако он встал по обыкновению рано, чтобы принять своих клиентов, которые всегда собирались к нему вместе с рассветом. Когда ушли эти посетители, Гонди облачился в великолепный костюм кардинала и сел в карету, которая день и ночь была готова к его услугам. Тогда было девять часов утра. Погода была холодная, Гонди стал поднимать окна в карете, он вздрогнул, увидев человека, в котором узнал лакея, служившего Шарлотте Шеврез.
– Что случилось? – спросил кардинал.
– Его светлость прислал сказать вам, что дочь его скончалась.
Кардинал был поражен, ему хотелось вернуться домой и, запершись в своем кабинете, предаться печали, но множество людей в доме – каноники, аббаты, дворяне, прислуга и нищие со всех сторон смотрели на него: гордость возвратила ему самообладание.
«Надо же когда-нибудь кончить!» – подумал он.
Несмотря на то, что было еще слишком рано для приема у их королевских величеств, кардинал Ретц явился в Луврский дворец. Он зашел к господину Вильроа, чтобы дождаться времени представления. В это время аббат Фукэ, родной брат государственного казначея, преданный душою и телом Мазарини, пошел к королю и уведомил его об этом раннем посещении кардинала Ретца. Король ненавидел коадъютора, приписывая ему все неприятности, которыми было отравлено его детство. Узнав о его прибытии, король пошел к матери, чтобы предупредить ее. Но на лестнице он встретился с коадъютором, который почтительнейше раскланивался перед его величеством.
– Может ли это быть! – воскликнул юный монарх, – вас ли я вижу, монсеньор? Что так рано? Лапорт уверял меня, что видел, как у подъезда промелькнуло красное платье. Я и думал, кто бы это мог быть? Кардинал Мазарини в Бульоне, так какому же монсеньору пришло в голову так рано пожаловать?
– Ваше величество, простите мое усердное желание, – пролепетал Гонди в смущении, – я надеялся, что ее величество удостоит принять дань моего верноподданнического благоговения.
– Дань вашего верноподданнического благоговения? О! Как не принять этого! Моя мать очень заботится о вас и вот уже несколько дней все строит планы, сводит расчеты, из которых могут выйти для нас с вами только счастливые результаты.
– Поверьте, государь, милостивое внимание вашего величества и нашей государыни для меня выше всех благ, каких может желать смертный на земле.
– Так вы еще не видели королеву?
– Нет, государь, я ожидал приказаний ее величества в комнате господина Вильроа. Я хотел поблагодарить ее величество за милостивое желание, выраженное ею, присутствовать в Сен-Жерменской церкви, когда я буду говорить проповедь.
– Мать моя еще не вставала с постели, но не беда, пойдемте к ней.
Людовик Четырнадцатый повел кардинала Ретца в спальню матери. Королева еще лежала в постели. Она поцеловала сына и протянула свою прекрасную руку коадъютору.
– Ваше величество, вы, вероятно, желаете поговорить наедине с кардиналом, и потому я вас оставлю. Хоть мне было бы приятно и полезно послушать вашу беседу, однако я не могу пропустить обедни: наш капеллан, я думаю, дивится, что меня еще нет в церкви.
Король вышел из спальни, поспешил в кабинет королевы, где находился статс-секретарь Ле-Телье, и приказал ему распорядиться, чтобы Вилькье, дежурный капитан телохранителей, арестовал кардинала Ретца, лишь только тот выйдет от королевы.
Беседа с королевой продолжалась довольно долго, наконец, она отпустила кардинала. В прихожей подошел к нему дежурный капитан и арестовал его. Капитан Вилькье держал в руке шпагу и был в латах. Он взялся за кисть кардинальской мантии и арестовал его именем короля.
– Меня арестовать? Но по какой же причине?
– Монсеньор, – почтительно отвечал капитан, – я не смею допрашивать моего государя о причине отдаваемых им приказаний.
Коадъютор не сопротивлялся, около него не было двухсот дворян, провожавших его некогда в Рамбулье.
«Сам я виноват, – думал он, – мне следовало Бофора сделать королем Франции. Он лучший и благороднейший человек. При нем я наслаждался бы свободой и, пожалуй, достиг бы папского престола».
Капитан Вилькье повел арестанта в дежурную комнату, пока готовили карету и конвой, он обыскал все его карманы, сохраняя подобающее уважение к сану. После осмотра капитан предложил ему пообедать за приготовленным для него столом. В три часа карета выехала, окруженная многочисленной стражей, состоявшей из гвардейских офицеров, жандармов и отряда легкой кавалерии. Карета выехала из Лувра и повернула по дороге в Венсенский лес…
– Теперь, я думаю, вы пошлете курьера к кардиналу Мазарини, – сказал король Людовик матери, – надо уведомить его об этом важном событии и приказать возвратиться в Париж.
– Сын мой, – отвечала Анна Австрийская, – прежде всего надо заключить Гонди в четырех стенах самой надежной государственной тюрьмы.
– К чему это? Хотел бы я посмотреть, кто бы осмелился освободить человека, которого я запру в тюрьму?
– Успокойся, сын мой, курьер уже готов ехать в Барледюк, где находится теперь кардинал.
Глава 26. Заключение
Кардинал Мазарини возвратился в Париж, расчистив себе путь всеми возможными средствами обольщения и развращения, и никогда еще власть его не была столь могущественна. Он добился осуществления своих планов: кого он не мог победить, тех он подкупил. Герцогиня де Лонгвилль ушла в монастырь и умерла в этом тихом убежище, истинно покаявшись во всех заблуждениях молодости. Принц Кондэ, мятежник, изгнанник, приговоренный к смертной казни, снова вошел в милость и прославился под именем Кондэ Великого. Прекрасная госпожа Мартино не имела детей, и, когда кончилось время ее вдовьего траура, она почувствовала, что дом ее пуст, а сердце открыто для принятия нежных утешений, на которые не скупился Гонтран Жан д’Эр. Принцесса Луиза Орлеанская сдержала свою клятву и не пыталась уже соединиться со своим возлюбленным Франсуа. Герцог Бофор, выпущенный из тюрьмы, вернулся к отцу в замок Анэ. Отец его сохранил звание генерал-адмирала, начальника французского флота. После смерти старшего сына герцога Вандомского и кардинала Мазарини Франсуа Бофор наследовал титул отца. Анна Австрийская называла Бофора честнейшим человеком во Франции. В этом звании он был послан Людовиком Четырнадцатым на помощь Кандии, которую осаждали турки. Никто в Европе не мог себе представить весь ужас положения несчастных кандиотов. Гарнизон в две тысячи пятьсот человек, оставшихся от двенадцати тысяч, геройски встречал смерть. Бофор поспешил к ним на помощь. Ночью напал он на спавших турок. Застигнутые врасплох, они бежали, но зажгли фитили у пороховых бочонков. Взрыв произошел среди победителей. Солдаты дрогнули и обратились в бегство. Все усилия Бофора остановить бегущих были напрасны. Тогда, собрав около себя несколько благородных людей, он сказал:
