Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит (Никитин) Августин (первая книга .txt) 📗

В апреле 2003 г. – новое сообщение: «Балтийский завод изготовит колокол для Свято-Троице-Сергиевой Лавры. Это будет самый большой колокол, который когда-либо отливали балтийцы. Его вес составит 67 тонн. По сравнению с ним колокол для Казанского собора, недавно изготовленный на заводе, кажется просто игрушкой» [950].

В воскресенье 20 сентября 1998 г. сотни верующих пришли в Казанский собор для того, чтобы преклонить колени и воздать хвалу Пресвятой Богородице. В этот день настоятелем храма протоиереем Павлом Красноцветовым был освящен по иерейскому чину придел Рождества Богородицы [951].

В 1999 г. сквер у Казанского собора огородили забором на реставрацию. Во время земляных работ обнаружили одну из первых городских булыжных мостовых и фундамент возведенной в 1730-е гг. церкви Рождества Богородицы. Это – первая церковь на Невском проспекте, предшественница Казанского собора.

В 1999 г. продолжили традицию «крестохождения». В «день убиения царственных мучеников» клирики и миряне Санкт-Петербургской епархии отслужили молебен и совершили становившийся уже традиционным крестный ход от Спаса-на-Крови к Казанскому собору [952]. А сам собор продолжал благоукрашаться. В декабре 1999 г. студенты Академии художеств передали настоятелю Казанского собора о. Павлу Красноцветову для восстанавливаемого алтаря копии икон Пресвятой Богородицы, апостола Петра и св. Александра Невского [953].

8 декабря 1999 г. в середине дня Невский проспект огласился перезвоном колоколов Казанского собора, созвавших горожан на торжественное действо под своды храма. Здесь собрались и ветераны, и молодежь, и совсем еще юные петербуржцы. В назначенный час почетный караул, развернув славный Андреевский флаг, пропитанный порохом морских сражений и солеными ветрами дальних походов, по алой ковровой дорожке понес его к амвону собора, где стояли представители Православной Церкви во главе с митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским Владимиром.

– Мы передаем этот исторический флаг на вечное хранение в Казанский собор, возведенный во славу подвигов российского воинства, – прозвучало под сводами храма.

Митрополит, поблагодарив дарителей, обратился к собравшимся:

– Это не просто знамя, морской символ, это далекая история славного прошлого Православия, духовности русского народа, российской государственности. Андреевский флаг после долгих скитаний, даже по Африканскому континенту, возвращается снова в наш родной город Петербург, являющийся колыбелью Российского флота… Люди приходят и уходят, но реликвии остаются. Этот флаг мы перенесем в алтарь, где совершаются церковные таинства, затем оденем в раму и поместим справа от захоронения Кутузова.

Передача флага произошла практически накануне 300-летия того памятного дня, когда Петр I учредил Андреевский флаг – кормовой флаг кораблей Российского флота.

Весьма интересна и судьба морского стяга, переданного на вечное хранение церкви. О ней рассказал доктор технических наук, профессор, директор Института информационных технологий Евгений Истомин:

«В 1996 году распоряжением, подписанным вице-мэром Петербурга Владимиром Путиным, была создана рабочая группа. Она должна была отправиться в город Бизерту (Тунис), куда в 1920 году из Севастополя ушли российские корабли. Эта история широко известна сегодня. На чужбине была создана русская диаспора, члены которой построили храм Александра Невского. Здесь и были сохранены два исторических Андреевских флага, снятых с кораблей в 1924 году. Питерская экспедиция добралась до Бизерты, доставив туда современные Андреевские флаги, освященные в Александро-Невской Лавре, и капсулы священной земли с берегов Невы. Русская диаспора, получив эти дары как символ преемственности, в свою очередь передала петербуржцам два исторических стяга. Один флаг передали в Центральный Военно-морской музей. Второй решили поместить в Казанском соборе на вечное хранение. Эта миссия выполнена» [954].

14 декабря 1999 г. состоялась полная передача Казанского собора Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви. Соглашение о передаче подписали митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир, министр культуры России Владимир Егоров и губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев. В документе отмечалось, что: «Стороны обеспечивают всестороннее взаимодействие по вопросам сохранения, реставрации и связанных с этим исследований памятника истории и культуры федерального значения Казанского собора. Возвращенному храму епархия намерена придать статус кафедрального. Государственный музей истории религии, с 1932 года располагавшийся в стенах собора, согласно подписанному документу, окончательно должен переехать в новое помещение до 1 января 2002 года. (К декабрю 1999 г. было освобождено богослужебное пространство собора, но часть фондов музея еще оставалась в здании храма. Реставрация здания, находившегося в аварийном состоянии, шла медленно и в основном за счет спонсоров.)

Соглашение не предусматривало возвращение Церкви священных реликвий, они останутся экспонатами музея, переезжающего в новое здание. Из бывшей собственности собора ему лишь частично возвращено убранство алтаря» [955].

31 декабря 1999 г. в Казанском соборе совершена Божественная литургия, которую возглавил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Котляров). Поздравив прихожан с наступавшим 2000 г., он провозгласил Казанский собор кафедральным [956].

Приложение 1

(31 октября (12 ноября) 1811 г. // Петербургские письма. 1803–1817. СПб., 1995. С. 182–185)

27 сентября (9 октября) со смертью графа Александра Строганова, обер-камергера, кавалера голубой ленты, президента Академии Художеств и т. д. и т. д., скончавшегося на шестьдесят восьмом году жизни после короткой болезни, окончательно прекратил свое существование двор Екатерины II. Он оставил почти 600.000 рублей ренты и долгов на 3 миллиона, картины, медали, раритеты всяческого рода и бесценную мебель.

…Он был великим покровителем искусств и посвятивших себя оным юношей, но с русским фанатизмом к национальным талантам, по крайней мере фанатизмом внешним, ибо, полагаю, в душе он хорошо понимал суть дела. Страстью его и главным предметом всех его мыслей был собор Казанской Божией Матери, сооружаемый здесь с огромными расходами вот уже десять лет на месте жалкой хибары, выстроенной Петром I, которой стыдилась бы любая мало-мальски зажиточная пьемонтская деревня.

Нынешний Император есть Соломон сего храма, а Давидом был Павел I. Когда его спросили, что он предпочитает и какие будут приказания, царь, как мне рассказывали, ответил: «Я хочу немного от Св. Петра и немного от Санта-Мария-Маджоре в Риме». Трудно вообразить себе более изысканный вкус. Ему представили не знаю уж сколько планов, и он даже подписал один, который мне довелось видеть; но здесь замешалась интрига: граф Строганов выступил с одним молодым архитектором по имени Воронихин, состоявшим при его особе и почитающимся всеми за его сына. Граф каким-то образом устранил все иностранные проекты, и Воронихину поручили сей труд под руководством покровителя его, хотя он не выстроил еще ни единого дома… Поелику план был утвержден и уже началось его исполнение, Александр из уважения к памяти отца своего не пожелал слушать никаких возражений, и постройка была доведена до конца. Сам граф Строганов привносил в дело неслыханное усердие, он называл сие сооружение моя церковь, что, кстати сказать, вполне справедливо. Как-то он удостоился чести принимать у себя Императора за обедом и в порыве воодушевления сказал: «Наконец, государь, нам не нужны чужеземные таланты; у нас есть все свое». На сие Император ответил ему: «В таком случае налейте-ка мне мадеры» – и подал свой бокал. Император Александр совершенно искренне не обращает внимания на все сии национальные глупости, и, быть может, даже плохо, что он недостаточно русский.