»Две жизни» (ч.II, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Из-за вечной мигрени я очень рассеянна, лорд Бенедикт. Благодарю вас, сегодня мне гораздо лучше. Очаровательные фрукты и цветы, что вы мне прислали, волшебным образом подействовали на меня.
— Я думаю, что вид вашей дочери, её присутствие, такой счастливой, подле вас не только должно придавать вам здоровья во сто крат больше, чем мои цветы, но и пробуждать в вас новую энергию и желание жить. Внуки, её дети…
— Дети Лизы, — рассмеялась графиня, перебивая Флорентийца, — я даже и не думала ещё об этой стороне жизни. Лиза ещё такое дитя, что думать о её будущем ребёнке было бы так же смешно, как о ребёнке вашей Наль. Наль прелестна, слов нет. Но ведь ей не более пятнадцати лет. Личико совсем детское. Лизе хотя и семнадцать, но всё же о детях нечего и думать. Впрочем, — прибавила грузная графиня, — Лиза вся в меня. А у меня очень долго не было детей. Надеюсь, её жизнь не осложнится сразу пелёнками и прочей прелестью детской.
— Очень жаль, что Лиза своим появлением на свет надолго оставила в памяти матери самые неэстетические воспоминания. Глядя на неё сейчас, я готов был бы держать пари, что Лиза была спокойным и мирным, никогда не плакавшим ребёнком, не доставлявшим своим многочисленным нянькам никаких хлопот. По всей вероятности, и ей жизнь пошлет спокойных детей. А разве вы сами теперь были бы довольны одинокой жизнью в Гурзуфе? — пытливо поглядел на графиню лорд Бенедикт, точно проникая в самые её затаённые мысли.
Графиня покраснела под этим взглядом, чем-то возмутилась и несколько раздражённо ответила:
— Я не собираюсь проводить одинокой зимы в Гурзуфе. Я уже их много там провела благодаря своему слабому здоровью. Дети собираются совершить свадебное путешествие в Америку. Джемс поведёт туда новый пароход. Не могу же я отпустить дочь одну.
— Насколько я знаю, — рассмеялся лорд Бенедикт, — по всем законам всех государств, выдавая дочерей замуж, родители теряют над ними все свои юридические права. Все права переходят к мужьям, и дочери перестают быть одни, так как получают владыку в лице мужа. Разве вас сопровождала маменька в вашем свадебном путешествии по Испании?
Графиня поразилась. Когда же и кто мог сказать ему о её свадебном путешествии? Ах эта Лиза! Когда она успела разболтать? И в её памяти замелькали картины давно минувшего счастья. Как любил её граф, как буквально носил на руках, подчиняясь всем её капризам, как она властвовала над ним, ревновала без причин и лишала его самых невинных удовольствий, как вообще держала его в ежовых рукавицах, пока граф не устал от частых мнимых её болезней. А дальше родилась Лиза, болезни стали настоящими, и граф перенёс всю свою любовь на ребёнка. А потом клином между ними вонзилась сестра, пришли страдания, новое понимание жизни, какая-то мудрость, а теперь вдруг сразу внуки и… старость.
Графиня всё думала, забыв обо всех. А между тем входили новые люди, с которыми она машинально здоровалась, привычно улыбаясь, что-то отвечала. Но внутри у неё шёл другой ритм, там настойчиво работала какая-то буровая машина, раскапывая всё глубже слежавшиеся пласты воспоминаний. Графиня точно раздвоилась. Одна рылась в прошлом, отыскивая всё новые подвалы в памяти, другая впервые четко поняла, что центр жизни в их семье больше не она. Лиза царила здесь. Лиза привлекала к себе. Лиза вела разговор. Лиза была камертоном жизни, и нота его была вовсе не та, которую старалась всю жизнь ей внушить мать. Графиня сидела всё на том же месте, вела какой-то тонный разговор с важными, тонко пахнувшими духами лордами, подкинутыми ей мужем. А сам он то и дело возвращался к Лизе и Джемсу, не отходившим от лорда Бенедикта, весело перекидывался с ними словами и улыбками, целовал тонкую ручку Лизы и говорил:
— До чего же я счастлив, лорд Бенедикт, что вы одобряете мою дочурку. Для меня и моего отца это было единственное солнце, помогавшее нам жить честными людьми. Я готов обожать вас до конца моих дней за ласку к Лизе и Джемсу, которого сердце моё усыновило.
— Милый граф, поистине могу сказать вам: за ваши сегодняшние чувства и слова вы будете самым счастливым дедушкой, какого видел весь ваш род.
— Ну если так, лорд Бенедикт, ловлю вас на слове, не откажите же позавтракать с нами и выпить радостный тост. Кстати, вот нас зовут.
Лорд Бенедикт подал Лизе руку, граф подошёл к Наль, Джемс к Алисе, графиня оперлась на, руку одного из очень высоких лордов, окончательно разочарованная и чувствующая себя заброшенной и ненужной и всё так же приветливо разговаривающая со своим соседом. Если бы школа выдержки её двух кавалеров не ставила ей рамки, графиня, вероятно, не выдержала бы своего внутреннего разлада и убежала плакать. Напрягая волю, сидела она образцом вежливости, но сознавала, что довольно капли — и чаша её переполнится.
— Графиня, во Флоренции есть обычай, — услышала она голос лорда Бенедикта, — при обручении жениха и невесты, когда они обмениваются самыми дорогими для них сокровищами, мать невесты обменивается стаканом вина с будущим посаженным отцом молодой. Меня просили взять на себя эту высокую честь. Но откажите мне в просьбе выполнить этот обряд моей родины. Примите от меня этот небольшой стакан в подарок и подарите мне свой, выпив моё вино, я же выпью ваше.
Подойдя к графине, лорд Бенедикт глубоко заглянул ей в глаза и подал стакан. Задержав на миг её руку в своей, он пожал её. Какая-то волна радости и успокоения проникла в сердце бедной женщины. А когда она пригубила вино лорда Бенедикта, — ей стало легко, силы её удвоились и вся горечь прошла.
— Мужайтесь, друг. Ведь вы долго и давно искали встречи с мудрецом. Мужайтесь теперь, не будьте эгоистичны, забудьте о себе и думайте только обо всех тех. кому вы недодали любви, — о дочери и муже. И вы можете встретить мудреца, — шепнул он ей, чокаясь ещё раз. — Какая замечательная вещь, — воскликнул сосед графини. Перед нею стоял стакан как будто зелёного стекла, на нём было вырезано или вдавлено несколько белых лилий с жёлтыми тычинками. Прелесть тончайшей работы, кое-где сверкавшие бриллианты заинтересовали всех, и стакан переходил из рук в руки. Когда очередь дошла до графа, он развёл руками и сказал, обращаясь к лорду Бенедикту:
— Надо быть волшебником, чтобы иметь возможность подарить подобную вещь. Ведь это не стекло. Это тончайше вырезанный изумруд. Только старая Флоренция могла обладать такими сокровищами и такими мастерами. Нам с женой остаётся только отдать вам наши благодарные сердца, так как никакими осязаемыми сокровищами мы не могли бы сравниться с вами.
Он встал и низко поклонился Флорентийцу. Через некоторое время, когда подали шампанское, граф снова встал и объявил, что сегодня совершается обручение его дочери и лорда Джемса Ретедли, барона Оберсвоуда.
Для графини это было сюрпризом. Ей никто не счёл нужным это сказать. В её прежнем состоянии духа такой удар был бы просто непереносим, но сейчас она приняла это известие просто и даже радостно, как самую естественную вещь. Графиня не знала, что объявленное сейчас её мужем обручение было не меньшим сюрпризом и для Лизы, и для Джемса. А когда лорд Бенедикт подошёл к Лизе поздравить её, он надел ей на палец чудесный перстень с изумрудом, сказав, что она может передать его только тому, кого больше всех на свете любит, и что, по обычаю его страны, жених и невеста обмениваются самыми дорогими сокровищами. Он смутил этим не только Лизу, но и капитана, не подготовившегося к этому случаю.
— Что же, друг Джемс, вы так смущены? Ведь в вашем кармане лежит тот медальон, что вам дал для вашей будущей жены Ананда. Почему же это сокровище не отдать Лизе сейчас?
— Я получил его, чтобы вручить после свадьбы. — Я беру на себя эту подробность, — улыбнулся Флорентиец. — Трудно сказать, когда совершается истинный брак.
Лиза поднесла к губам только что подаренный ей перстень и, глядя на Флорентийца, сказала:
— Скрипку свою я посвятила Будде. Жизнь свою я посвящаю вам, лорд Бенедикт, а все труды, любовь, душу, мысли и сердце я сливаю с Джемсом, чтобы вместе с ним идти за вами.
