Комната убийств - Джеймс Филлис Дороти (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— Да, — ответил лорд, — я позвонил ей, когда обо всем узнал. Я поставил ее в известность, о чем собираюсь говорить вам, если буду опознан. Мисс Дюпейн исходила сарказмом. Сказала, что я так просто не отделаюсь. Она не была взволнована. Скорее жестоко, цинично веселилась. Я сказал ей, что, если на меня будут давить, мне, возможно, придется открыть всю правду.

Голос Дэлглиша прозвучал почти ласково:

— И какова же вся правда, лорд Мартлшем?

— Да, наверное, будет лучше, если я вам расскажу. Мы действительно время от времени встречались в той квартире. Кэролайн Дюпейн сделала для нас две копии ключей.

— Хотя у Селии имелась собственная Квартира?

— Я туда как-то приходил. Только однажды. Я не чувствовал себя там в безопасности, и Селия сама не любила пользоваться своей квартирой.

— Как долго вы дружите с Кэролайн Дюпейн?

— Я бы не сказал, что мы дружим, — с несчастным видом ответил лорд Мартлшем.

— Нет, вы, несомненно, дружите. Будучи женщиной очень замкнутой, она предоставляет в ваше распоряжение квартиру, дает вам и Селии Меллок ключи. Мисс Дюпейн сказала мне, что не встречалась с Селией с тех пор, как та в 2001 году покинула колледж Суотлинг. Вы скажете — она лжет?

Мартлшем посмотрел на него. Помолчав, он, печально улыбнувшись, сказал:

— Нет, она не лжет. Не очень у меня складно выходит, правда? Для умелого следователя многовато противоречий.

— Это не игра, лорд Мартлшем. Селия Меллок мертва. Мертв и Невил Дюпейн. Вы знали его — близко или хоть как-то?

— Я никогда его не встречал. И впервые услышал о нем, прочитав об убийстве.

— Получается, что мы вернулись к моему вопросу. В чем заключается правда, лорд Мартлшем?

Вот теперь лорд был готов говорить. На столе стояли кувшин с водой и стакан. Мартлшем попытался налить себе воды, но его руки дрожали. Пирс наклонился и наполнил стакан. Они ждали, пока лорд Мартлшем медленно пил воду. Когда он наконец заговорил, его голос был тверд.

— Мы были членами одного клуба и встречались в квартире Кэролайн Дюпейн. Он назывался «Клуб-96». Мы приходили туда ради секса. Думаю, клуб основал ее муж, хотя я не уверен. Там все секретно, в том числе и само членство. Мы могли привести одного человека и знали только его данные. Встречи устраивались через Интернет, на зашифрованном сайте. Мы приходили туда только ради этого — ради наслаждений. Секс с одной женщиной, с двумя, групповой секс — как угодно. Мы получали — или нам казалось, что получали, — столько радости от этого, мы почти не знали забот. И тем не менее все рухнуло. Мы не могли избежать некоторых проблем, которые сами себе создавали: время от времени на меня наваливалось черное отчаяние. Так бывает, когда понимаешь, что Англия, которую ты знал, Англия, за которую дрался твой отец, — она умирает, и ты умираешь вместе с ней. Приходило понимание, что моя жизнь основана на лжи. Я не надеюсь, что смогу объяснить. Никого из нас не эксплуатировали, не использовали, никто не занимался этим ради денег, там не было несовершеннолетних, никого, кому легко нанести вред. Для претензий — никаких поводов. Мы были как дети. Испорченные дети, если вам угодно. Однако во всем происходившем было что-то невинное.

Дэлглиш молчал. Квартира, что и говорить, подходила идеально. Не видный с дороги въезд, деревья, кусты, место для парковки, отдельный вход в квартиру, полнейшая неприкосновенность. Он спросил:

— Как Селия Меллок стала членом этого клуба?

— Не через меня. Не знаю. Это я и пытался объяснить. На этом был основан клуб. Никто никого не знает — за исключением того, кто ее впервые привел.

— И у вас нет никаких соображений, кто бы это мог быть?

— Никаких. Мы с Селией нарушили все правила. Она влюбилась. Опасная слабость, не предусмотренная порядками «Клуба-96». Мы встречались ради секса за пределами клуба, и это тоже было нарушением. Мы пользовались музеем для частных встреч. Что также против правил.

— Я нахожу странным тот факт, что Селию приняли в этот клуб, — сказал Дэлглиш. — Ей было девятнадцать лет. Вряд ли стоит ждать благоразумия от девушки этого возраста. Была ли она достаточно зрелой и искушенной для отношений такого рода? Не считали ли ее источником риска? И не умерла ли она именно потому, что представляла опасность?

На этот раз возражения были яростными:

— Нет! Нет, этот клуб не такой! Ни один из нас не чувствовал, что чем-то рискует.

Дэлглиш задумался. Может, так и было. Они ощущали себя в безопасности не только благодаря удобному расположению квартиры, изощренности в подходах и взаимному доверию. Эти мужчины и женщины привыкли к силе, к манипулированию ею; они никогда не поверили бы в то, что могут оказаться под ударом.

— Селия была на втором месяце беременности, — сказал Дэлглиш. — Могла ли она считать этого ребенка и вашим тоже?

— Могла. Возможно, именно поэтому ей и понадобилось со мной срочно встретиться. Однако я не мог сделать ее беременной. От меня не может забеременеть ни одна женщина. В отрочестве я переболел свинкой. Я никогда не смогу стать отцом. — В его глазах стояла боль. — Думаю, это повлияло на мое отношение к сексу, — продолжил он. — Я не оправдываюсь, но предназначение секса — в продолжении рода. Если это невозможно, никогда не будет возможно, то половой акт теряет значимость и становится лишь способом разрядки. Это все, что мне было нужно от «Клуба-96», — разрядка.

Некоторое время они сидели молча, потом лорд Мартлшем сказал:

— Есть слова и действия, из которых становится ясно, что представляет собой любой мужчина. Однажды сказанные, однажды сделанные, они исключают возможность оправдания или объяснения. Оки говорят о вас; они то, что вы есть. Вы больше не можете «делать вид». Теперь вы знаете. Они остаются, и их нельзя ни изменить, ни забыть.

— Не исключено, что их можно простить, — заметил Дэлглиш.

— Не простят люди, когда узнают. Не сможет простить сам человек. Вот Всевышний… Наверное, он может простить. Однако, как кто-то сказал, «это его профессия». Когда я уезжал с пожара, то понимал — это не праздничный костер. Какой еще праздничный костер? Я понимал, что кому-то может грозить опасность или кого-то можно спасти. Но запаниковал и уехал.

— Вы остановились, чтобы проверить, все ли в порядке с миссис Клаттон.

— Вы указываете на это в качестве смягчающего обстоятельства, коммандер?

— Нет, я просто отмечаю этот факт.

Они опять замолчали.

— Перед тем как уехать, вы заходили в квартиру мисс Дюпейн? — спросил Дэлглиш.

— Я только отпер дверь. В холле было темно, лифт стоял на первом этаже.

— Вы вполне в этом уверены? Лифт находился на первом этаже?

— Уверен. Из этого я понял, что Селии в квартире нет.

После очередной паузы Мартлшем сказал:

— Получается, что я, как лунатик, пошел по дорожке, проложенной для меня другими. Я основал благотворительный фонд, потому что видел в этом необходимость и знал, как подойти к делу. Все было вполне очевидно. Тысячи людей приходят к финансовой катастрофе и даже самоубийству лишь потому, что не могут взять кредит — разве что у акул, которые потом начинают их эксплуатировать. Но в деньгах в основном нуждаются те, у кого их нет. И существуют тысячи людей со свободными деньгами — небольшими, для них это лишь карманные расходы, — и они готовы дать эти средства немедленно, без процентов, под гарантию того, что получат свой капитал обратно. И это работало. С организацией мне помогли несколько добровольцев. Вряд ли хоть что-то из этих денег уходит на аппарат. Постепенно благодарные люди начинают относиться к вам как к какому-то святому. Им необходимо верить, что добро существует, что не все движимы лишь страстью к накопительству. Они жаждут видеть сказочного героя. Я никогда не верил в собственную доброту и все же думал, что делаю добро. Я говорил речи, обращался с жалобами, которых от меня ждали. А теперь мне показали правду, показали, кем я на самом деле являюсь, — и это сбило меня с ног. Я полагаю, случившееся нельзя удержать в тайне? Не ради меня. Я думаю о родителях Селии. Для них нет ничего хуже ее смерти, но я бы хотел, чтобы им сообщали не всю правду. Им расскажут про этот клуб? И еще моя жена. Я понимаю, что поздновато проявлять заботу, однако она не совсем здорова, и я предпочел бы не причинять ей лишний раз боль.