Казино Палм-Бич - Рей Пьер (мир книг .txt) 📗

Каждый месяц, 28 числа, Оливер Мюррей, как молитву, совершал один и тот же ритуал: в девять утра он появлялся в штаб-квартире банка «Бурже», чтобы подписать документы на получение денег для выплаты заработной платы 60 000 рабочих и служащих фирмы «Хакетт». Обычно его принимал Абель Фишмейер. Оливера тошнило от его дорогих костюмов, его высокого роста, притворно-учтивых манер, цветущего, преуспевающего вида, панибратского отношения к себе. В течение пятнадцати минут, которые требовались для оформления документов, каждый старательно демонстрировал другому, насколько он рад его видеть. Мюррея вполне бы устроили строгие деловые отношения, но Фишмейеру, казалось, доставляло удовольствие расспрашивать его о жизни, интересоваться здоровьем жены…

– Мистер Фишмейер ждет вас, мистер Мюррей,- мило улыбнувшись, сказала секретарша.

Не меняя каменного выражения лица, Мюррей вошел в кабинет, который своим видом мог ошеломить любого посетителя, но только не Мюррея: невероятно далеко от входа, у противоположной стены, находился стол, пол покрывали ковры с таким высоким ворсом, что в нем тонула обувь, изысканность мебели сковывала посетителя, бар, заполненный дорогостоящими спиртными напитками, стереосистема, как будто у серьезного банкира есть время слушать музыку…

– Рад вас видеть, Оливер! Как дела?

От Фишмейера исходил запах дорогой туалетной воды. С чувством отвращения Оливер пожал ему руку. Как только рукопожатие закончилось, Мюррей тут же достал из портфеля бумаги и положил их на стол.

– Как ваша печень, Оливер?

– Печень меня меньше всего беспокоит, мистер Фишмейер.

– Разве? Вам нужно взять отпуск. Вы плохо выглядите. Придется вывезти вас за город. Вы играете в гольф?

– Нет.

– Жаль… Миссис Мюррей хорошо себя чувствует?

– Прекрасно, спасибо.- Резким жестом он показал на документы, лежавшие на столе.- Я тороплюсь! Будьте любезны подписать.

Фишмейер вышел из-за стола и сел в кресло для гостей.

– Садитесь, Оливер.

Мюррей сел в кресло, и оно до макушки поглотило его тщедушное тело.

– Вынужден вас огорчить, Оливер… «Бурже» не может выдать вам деньги на зарплату.

Мюррея словно катапультой выбросило из кресла.

– Что вы сказали?

Фишмейер сделал успокаивающий жест рукой, но дежурная улыбка слетела с его лица.

– «Хакетт» задолжала банку 42 миллиона долларов. Административный совет решил, что кредит слишком большой и увеличивать его дальше, без солидных на то гарантий, опасно. Я очень сожалею…

– Вы пошутили?- просипел Мюррей, стараясь контролировать дыхание. – Мы сотрудничаем таким образом долгие годы. «Хакетт» – самый крупный ваш клиент!

– Поверьте, мы огорчены… Поймите, при вашей задолженности в 42 миллиона мы подвергаем себя опасности, авансируя вам еще 40…

– Мистер Фишмейер, я не могу в это поверить! То, что вы привели в качестве довода,- смешно… Имущество «Хакетт» – это сотни миллионов долларов!

– Не спорю. Может, вы переусердствовали с инвестициями? Ваша экономическая политика, направленная на расширение производства, вызывает восхищение, но на этот раз административный совет не поддержал ее.

– Вы нам подстроили западню!- выкрикнул Мюррей, выбросив вперед в обвинительном жесте указательный палец.- Если вы собирались это сделать, не следовало оттягивать до последней минуты! Вы загоняете нас в угол!

– «Хакетт» – здоровое предприятие, Оливер.

– Прекратите называть меня Оливером!

– С вашей репутацией вы легко найдете выход из положения.

– Найти восемьдесят два миллиона за три дня? Я протестую! Вы хорошо подумали о последствиях вашего отказа?

– Наш административный совет…

– Пошел он к черту! Я сейчас же сообщу мистеру Хакетту о разрыве наших отношений. И посмотрим, что скажет Гамильтон Прэнс-Линч! Они как раз вместе отдыхают во Франции. До свидания, мистер!

– С пылающим от возбуждения лицом тот направился к выходу. Фишмейер даже не попытался задержать его. Перед тем как сесть в ожидавшую его машину, Мюррей обратил внимание на рамку в «Геральд трибюн», которой размахивал продавец, выкрикивая заголовок:- «Бурже» дает зеленый свет «организации» против «Хакетт»!

Пунцовый цвет лица Оливера стал пепельно-бледным. Он выхватил у продавца газету и, не взяв сдачу, сел в машину.

– В фирму,- бросил он шоферу.

Ален открыл глаза, осмотрелся, ничего не узнавая, и заметил, что держит Тьерри в своих объятиях. Он закрыл глаза и еще крепче обнял ее.

– Который час?

– Четыре.

– Утра?

– Вечера.

Она была обнаженная и теплая.

– Я проснулась давно,- прошептала она,- но боялась пошевельнуться, чтобы не разбудить тебя. Ты так крепко обнимал меня, словно боялся утонуть.

– Не может быть!

– Ты разговаривал во сне и целовал меня. Раза два я попыталась встать, но ты так вцепился в меня, что чуть не задушил…

– Тьерри?

– Что, милый?

– Мне хорошо…

Она наклонилась и коснулась губами его щеки.

– Хочешь кофе?

– Я хочу тебя.

– Сейчас приготовлю и принесу.

После самоубийства Нади он еще два часа оставался в «Ла Вольер». Прибывшая полиция устроила допрос многочисленным свидетелям драмы. Когда он вернулся к Тьерри, в его лице не было ни кровинки. Она выслушала его, успокоила. Она стала для него спасательным кругом… Он так неистово любил ее, как никогда никого раньше. Это было что-то очень глубокое, непрерывное, грубое и одновременно нежное. Сон настиг его в ее объятиях, прямо на ней…

– Я правда уснул на тебе?

– Я чуть не задохнулась.

– Такого со мной никогда не случалось.

– Со мной тем более,- смеясь, сказала она.

– Тьерри…

– Да.

Он лег на нее и языком лизнул ее губы.

– Ты терпеливая, Тьерри?

– Как ангел.

– Чтобы сделать ребенка, требуется время… Я хочу сказать, пока он родится… Девять месяцев, да?

Он почувствовал, как под ним напряглось тело.

– Кому ты хочешь сделать ребенка?

Он сполз вниз и положил голову ей на бедро.

– Я хочу жить с тобой.

– Три дня?

– Всегда.

Она взяла его лицо в свои ладони и строго на него посмотрела.