Пятый постулат - Орлова Анна (чтение книг txt) 📗
Впередсмотрящий провел ее на кухню. Это замызганное помещение не могло быть ничем другим, если судить по очагу и обилию кухонной утвари, что громоздилась на столе и на полках. Маша невольно подумала, что в таком хлеву она бы побрезговала и поросят кормить, не то что людей! Похоже, здешних обитателей не волновали не только удобства, но и элементарная гигиена. Или это маскировка?..
Но долго раздумывать об этом Маше не дали. Впередсмотрящий отодвинул в сторону грязный половичок, под которым обнаружился люк в подпол.
Рывком откинув крышку люка, мужчина взглянул на Машу и сделал приглашающий жест. Но девушка не торопилась следовать его указаниям, она не могла уяснить, зачем им понадобилось спускаться в погреб, где добропорядочные хозяйки хранят соления и запасы на зиму. А что могут хранить там революционеры?! Маше привиделось вдруг, что там штабелями громоздится оружие и сложены трупы расстрелянных врагов, и она почувствовала, как к горлу подступает комок. Впередсмотрящий заметил ее колебания, но, видно, неправильно их истолковал, потому что весело улыбнулся и сказал с гордостью:
— У нас все как положено, настоящее подполье!
Тут до Маши дошло, что он имеет в виду. Но какая причина скрываться непременно в подполе в прямом смысле слова? Маша так и не поняла, было ли это проявлением специфического юмора, или же последователи учения Вождя всерьез решили, что это необходимо!
Девушка покрепче стиснула сумку с Книгой и принялась спускаться по крутым ступенькам. Подвал оказался неожиданно большим, почти с обеденный зал на обычном постоялом дворе. В нем было полтора десятка столов, живо напомнивших Маше парты в школе, только расположены они были полукругом возле трибуны. За ними сидело около десятка мужчин.
Освещался зал масляными лампами, какими в этом мире пользовались исключительно бедняки, поскольку чадили они нещадно, а света давали мало.
«Ученье — свет!» — невольно вспомнилось Маше.
При таком свете попробуй поучись! Нет на них отдела охраны труда!
Но местным революционерам ничуть не мешали плохая освещенность и дым: они еще и вовсю пыхтели трубками, при этом оживленно обсуждая какую-то животрепещущую тему. В общем гаме толком было ничего не разобрать, до Маши доносились только отдельные отрывки разговора: Вождь, руководящая роль, рабочая масса.
Маша с радостью поняла, что все-таки попала по адресу. Как же прекрасно было осознавать, что она наконец среди своих, в окружении товарищей!
Но тем, похоже, было не до нее. Спор набирал обороты, и в запале революционеры не замечали ничего вокруг. Впередсмотрящий громко окликнул друзей:
— Товарищи, разрешите вам представить Машу, она посланница самого Вождя!
Увы, на него никто не обратил внимания! Именно в этот момент, окончательно исчерпав аргументы, оголтелые революционеры повскакивали со своих мест и принялись мутузить друг друга, превратив собрание в общую свалку. Хорошо еще, Машу и Впередсмотрящего, стоящих чуть в стороне, возле лестницы, не трогали, разбираясь по-товарищески, между собой.
Девушка беспомощно оглянулась на Впередсмотрящего, но тот только пожал плечами и объяснил чуть виновато:
— У нас часто бывают дебаты.
Это — дебаты?! Объяснять суть расхождений можно и нужно без применения грубой силы, иначе такое обсуждение ни к чему хорошему не приведет, уж это-то Маша усвоила твердо. На уроках истории ее учили, что партия должна быть единой, иначе множественность мнений приводит к раздробленности революционных сил, а это сводит на нет единый порыв трудового народа. Как можно призывать трудящихся к революции, объяснять им учение Вождя, если и сам не слишком хорошо его знаешь? Именно поэтому в родном мире Маши постоянно действовали политкружки, регулярно проводились партсобрания и собрания молодых общевистов, да и общими праздниками не пренебрегали. Ведь нужно твердо осознавать, что ты являешься частицей чего-то большего, единого фронта, что весь народ в общем порыве готов подняться ради свержения эксплуататоров! Но сейчас-то что ей делать?
«Нужно уметь работать с тем человеческим материалом, который есть в наличии. Других людей нам не дадут», — всплыла в голове Маши подсказка, сказанная голосом Книги.
«Надо их разнять и объяснить суть заблуждений!» — решила Маша, достала верную Книгу из сумки и отважно ринулась в гущу сражения.
Впередсмотрящий только восхищенно цокнул языком, наблюдая, как девушка раздает удары направо и налево и как моментально утихает драка.
— Даешь интеллигентные методы ведения политической дискуссии! — приговаривала Маша, с каждым словом опуская на чью-то голову тяжеленную Книгу.
Это орудие пролетариата действовало на собравшихся иначе, чем на Веся, — терять сознание никто не торопился, видно, головы у них были покрепче, но все же Книга сработала не хуже холодного душа.
Маше хватило буквально нескольких минут, чтоб навести порядок в оплоте общевизма. Потирая шишки и ноющие головы, поборники революционных идей окружили Машу. Отбиваться они не пытались — то ли считали неприличным бить женщину, то ли вообще дрались не всерьез, а лишь чтобы выпустить пар.
— Ты кто такая? — негостеприимно пробурчал один из них, седой как лунь, но с удивительно молодым лицом.
— Это Маша, она Избранная и посланница Вождя! — подал голос Впередсмотрящий.
Все дружно обернулись к нему, но понимания не проявили, видимо, революционерам изрядно досталось: не такими уж легкими были удары Маши, вот и заторможенность налицо!
— Она та самая, из другого мира! — пояснил Впередсмотрящий.
Вот теперь на лицах проступило осознание и даже благоговение. Судя по всему, в глазах революционеров она действительно была избранной!
— Голос Вождя, — прошептал один из подпольщиков, худенький паренек лет шестнадцати.
— Пусть это и будет ее позывной, — улыбнулся Впередсмотрящий. — Теперь среди нас ты будешь зваться Голос.
Маша благодарно кивнула, чувствуя, как от эмоций перехватывает горло. Это была великая честь!
— Расскажи нам о Вожде и о своем мире! — попросил кто-то в стороне, и Маша, взойдя на трибуну, принялась рассказывать… О равенстве и братстве, о том, как прекрасно быть среди товарищей, трудиться и жить среди равных… О том, как зреют богатые урожаи на полях Родины, как каждый стремится сделать как можно больше ради процветания общего мира…
А потом посыпались вопросы, и вот тут Маша несколько растерялась. Попробуй объясни, почему так, а не иначе! Маша знала, как правильно, но не всегда могла растолковать, отчего это так. И хотелось плакать, когда не хватало слов, когда в обращенных на нее глазах читалось непонимание, а она не могла правильно объяснить мудрость Вождя.
Но Маша старалась изо всех сил, стремясь поделиться своей верой, показать товарищам всю правильность общевизма!
Поначалу девушка очень удивилась тому, что идеи Вождя, оказывается, смогли укорениться в этом неприветливом мире. Она все не могла понять, откуда в столице взялись товарищи-общевисты?! Но загадка легко разрешилась: оказывается, не все столь невнимательно слушали ее проповеди в Перепутинске, как думала сама Маша. Кто-то из друзей Впередсмотрящего проникся поразительными рассказами об ином мире, хоть и не выказывал своей заинтересованности, чтоб не вызвать подозрений у власти. Впоследствии он перебрался на заработки в Ксандират и поведал обо всем товарищам — таким же бедным трудягам, как и он сам. Вот так и пошло-поехало. А ведь Маша искренне полагала, что посеянные ею семена общевизма не взошли на каменистой почве.
Для нее не было тайной, что здесь собрались юные идеалисты и те, кому терять уже попросту нечего. Они ничего не понимали в революциях, да и Маша мало что об этом знала. Конечно, она помнила школьные уроки, но там рассказывали только в общих чертах, больше останавливаясь на сути общевистского учения, а не на методах революционного движения. У нее не было необходимых знаний, не говоря уж о практических навыках. «Все революции делают дилетанты». Конечно, Маша помнила это хрестоматийное высказывание, однако как именно непрофессионалы должны бороться с махиной власти и многочисленными эксплуататорами?! Если рассуждать здраво, у них очень мало шансов на победу. Горсточки революционеров недостаточно для уничтожения прогнившего строя, их же пока едва набиралось два десятка! К тому же среди этих немногочисленных апологетов общевизма тоже не было единства, они уже разбились на два крыла, — левых и правых, — и они с пеной у рта спорили о допустимости террора и о том, достаточно ли просветительской работы для дела революции.
