Цветы на нашем пепле - Буркин Юлий Сергеевич (лучшие книги txt) 📗

Наан подумала, что, возможно, это помещение служит специально для спаривания, недаром оно находится рядом с инкубатором, и ее передернуло от этой мысли. Наверное, таких комнат тут несколько, и они обладают статусом неприкосновенности. Закрыв вход, приам обезопасил себя от разоблачения…

Дикарь тем временем еще немного повозился у входа, и через пару минут там запылал костер.

Несмотря на то, что намерения приама были ясны, Нана подумала, что все это немного обнадеживает. Он явно стремится сделать помещение комфортабельнее, и он не набрасывается на нее, как зверь. Возможно, для него будет небезразличным и ее поведение, возможно, износилование – не в традиции этого племени… Или, может быть, она сумеет перехитрить его? Надежда была слабой, и все-таки Наан почувствовала некоторое воодушевление.

Последующие действия приама укрепили эту надежду.

Он развязал свою пленницу, а затем, корча рожи, принялся угрожающе мычать и жестикулировать, акцентируя ее внимание на выходе. Наан поняла: он хочет сказать ей, что пытаться бежать бесполезно. Она послушно присела на пол и стала растирать затекшие ноги и руки.

Дикарь успокоился, отполз в сторону, отвалил от стены небольшой камень, достал что-то из углубления под ним, а затем, одной рукой прижимая к груди ворох предметов, вернулся к Наан. Он разложил перед ней свои «дары»: костяной нож, недозрелый лесной орех, моток флуоновой бечевки, гладко отполированный камень, который мог бы служить молотком, раковину и… сережку Лабастьера. (Второй серьгой завладел, по-видимому, кто-то другой.)

Оттягивая время, Наан попыталась подыграть ему. Она стала внимательнейшим образом рассматривать все эти вещи, трогать, обнюхивать, причмокивая и даже одобрительно взвизгивая. Дикарь при этом очень серьезно смотрел на нее, время от времени быстрым движением протягивая к ней руку и трогая какой-нибудь участок ее тела.

О близости с этим существом Наан было жутко даже помыслить. И она гнала от себя эту идею, продолжая «игру в базар» и стараясь определить: действительно ли дикарь предлагает ей что-то в обмен на ее любовь, или он пытается завязать с ней «беседу», пользуясь за недостатком слов предметами. Или же он просто хвастается своими сокровищами, показывая, сколь велик его статус в племени?

Наан уже по нескольку раз брала поочередно все эти предметы, и приам начал выказывать явные признаки нетерпения. Не успела Наан подумать, верно ли она поступила, притронувшись к «дарам», тем самым, возможно, показав свою готовность продать себя, как мысль эта подтвердилась. Когда Наан раз в десятый взяла в руки сережку, дикарь, вдруг хрипло рыкнув, попытался повалить ее на пол.

Наан сумела вывернуться и откатиться в сторону. Приам, придя в неистовство, азартно взвыл и прыгнул в ее сторону… И тут пещеру потряс невиданный, закладывающий уши, грохот. Стены, душераздирающе скрежеща, шевельнулись и покрылись трещинами, с потолка посыпались комья земли и осколки породы. Пол задрожал и заходил ходуном.

Землетрясение?!!

Приам, моментально потеряв всякий интерес к пленнице, прикрыл голову руками и затравленно огляделся. А затем кинулся к выходу и принялся торопливо разбирать загородку. Наан поспешила к нему на подмогу, и он не отказался от ее поддержки.

Спустя десяток секунд лаз был свободен.

15

Выскочив из боковой каверны в общий коридор, Наан увидела, что встревоженные стихийным бедствием дикари, поведя себя на удивление слаженно, бросились спасать потомство. Одни из них спешили в «инкубатор», другие уже волокли оттуда куколок или извивающихся гусениц.

Сунув сережку, которую так и держала в руке, в карман разорванной блузы, Наан поспешила за теми приамами, руки которых были еще свободны.

– Сюда! – закричал император, едва завидев ее. – Развяжи меня!

Наан упала перед ним на колени, послушно взялась за флуоновые нити… Но тут же вспомнила, что перед ней – вовсе не Лабастьер… Она уже, было, полезла за серьгой, но тут же остановилась, услышав:

– Не бойся. Пока мы не выйдем отсюда, трясти больше не будет.

Наан нахмурилась:

– Так это устроил ты?

– Да. Мои воины уже прибыли сюда и заложили сейсмические мины. Там, наверху, находится одно из моих воплощений, и команду повторить толчок я дам лишь тогда, когда мы с тобой, неблагодарная, будем в безопасности.

Наан поняла, что сейчас вовсе не время превращать императора в Лабастьера. Если она сделает это, тот, что наверху, скорее всего продолжит землетрясение, одним махом избавляясь и от племени приамов, и от непокорной невесты-предательницы, и от вышедшего из под контроля воплощения.

Она быстро справилась с узлами и, влившись в вереницу перепуганных дикарей, они поспешили в сторону выхода. Интереса к ним не проявляли: у племени были дела поважнее. Но вскоре возбуждение стало спадать, дикари начали замедлять свой бег, и Наан тут же заметила, что кое-кто из них уже нехорошо косится в сторону светлокожих бабочек.

Император тоже заметил это, и вновь пещеру основательно, хотя и заметно слабее, чем в первый раз, тряхнуло. Интерес к чужакам тут же пропал, и через несколько минут они вместе с несколькими приамами выбрались на поверхность по сплетенной из лиан лестнице.

Страхуясь от того, чтобы не провалиться, когда рухнут своды их подземного жилища, дикари, волоча куколок и брыкающихся гусениц, бежали в разные стороны. То ли страх, то ли природное отсутствие любопытства были виной тому, но они абсолютно не обращали внимания на антиграв, стоящий буквально в нескольких шагах от входа. Зато император и Наан бросились именно к нему.

В водительском кресле восседал воин-урания. При виде императора он приветственно развел руки и почтительно склонил голову. Затем вынул из уха полусферическую слуховую капсулу гарнитуры переговорника. Нить, соединявшая капсулу с таким же полусферическим микрофоном, сократилась, и воин сунул образовавшийся шарик в кожух на поясе.

– Поднимайся! – рявкнул император Наан. – Скорее! Мы похороним их!

Наан устроилась на сидении, и антиграв, взлетев по дуговой траектории, повис над поляной.

– А тех, кто успел выбраться, вы все равно убьете? – задыхаясь спросила она.

– Да, – лаконично ответил император. – А тебе жаль их? Он был хорош, этот дикарь?

– Ничего не было, – успела сказать Наан, и в тот же миг снизу раздался быстро нарастающий гул, а затем и грохот, а потом земля под ними вздыбилась гигантским пузырем.

– Готово! – почти весело выкрикнул император.

Наан коснулась руки водителя:

– А тебе не жаль их?

Урания покосился на императора и тот кивнул, разрешая ответить.

– В легендах моего народа есть рассказы о племени бабочек, с которым урании древности вели войну не на жизнь, а на смерть. Мои предки победили, но не стали убивать оставшихся, поставив условие, что жить те станут под землей и никогда не будут летать. Я думал, это сказка. Мне не жаль врагов моих предков, и я не столь мягкосердечен, как они. Сейчас, когда моего племени почти не существует, эти тараканы тем более не достойны жизни.

Наан подумала о том, что звучит это все довольно неубедительно, если учесть, что племя ураний уничтожил император… Но она промолчала. И тут же вспомнила, что в кармане у нее покоится серьга-блокиратор. У нее зачесались руки.

Тем временем земляной пузырь внизу лопнул. Антиграв ощутимо тряхнуло взрывной волной, и Наан, воспользовавшись заминкой, быстро сунула руку в карман, поднесла серьгу к неповрежденному уху императора и щелкнула креплением…

Император сморщился и закрыл ладонью глаза. Затем, отняв руку от лица и хитро покосившись на Наан, Лабастьер наклонился к водителю: