Зеркало и чаша - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Некуда? Мелькнула мысль о Хродгаре: у него есть отличный корабль и сильная дружина. Правда, он сам изгнанник и у него нет дома, но разве мало на свете других земель? Не здесь, так на других берегах Варяжского моря найдется сколько угодно стран и городов, где их примут со всем почтением, ведь она — дочь князя, а Хродгар — сын конунга, оба они ведут свой род от богов. Многие почтут за честь принять их — в тех богатых и щедрых землях, где каждое ячменное зернышко не ценится дороже жемчужины...
Но тут же ей стало стыдно. Плесковская земля приняла ее, как родную, доверила ей власть над собой, свое благополучие и безопасность. Невольно она навлекла смертельную опасность на этих людей, ждавших от нее спасения. Плесковцы назвали ее своей повелительницей, а она сначала приманила на них огромное войско, а теперь думает сбежать...
Но разве может она их защитить? Даже если она сама возьмет меч и сядет на коня...
Конь Марены... Женщина на коне Марены... Как-то так грозил ей старый Громан, давно сгнивший, надо думать, в порубе на смоленском дворе. Если она возьмется за оружие, как он говорил, то на коне ее поедет сама Мать Мертвых.
Но дружина Хродгара и все ополчение, которое удастся собрать, никогда не одолеют смоленское войско. Плесковцы погибнут напрасно и не спасут ни ее, ни себя.
Оставался только один выход, и Избрана ясно видела, что он действительно единственный. Она должна бежать, но не за море, а туда, к Зимобору. Бежать немедленно, сейчас же, пока не прошла ночь, потому что на рассвете он наверняка поведет своих людей на город. Ему нужна она, его сестра-соперница. Пусть он ее получит. Пусть он выдаст ее замуж хоть за Пепелюху-водовоза, косоглазого придурка с княжеской кухни, пусть загонит ее хоть в самый глухой лес, пусть хоть голову ей отрубит! Но тогда у него не будет больше причин разорять Плесков. Она поставит условие, чтобы он немедленно увел войско назад, и Зимобор согласится. Избрана хорошо знала миролюбие брата, которое так часто казалось ей глупым, но сейчас в этом было спасение Плескова.
Она развернулась и пошла вдоль заборола к башне, где была лестница во двор.
— И правильно, княгиня! — одобрил десятник Громша, когда она проходила мимо. — Только зря мерзнешь тут, а если кто появится, неужели мы не увидим? Иди отдыхай, если что, мы сразу к тебе пошлем.
Избрана спустилась по лестнице и прошла через двор к воротам.
— Княгиня! — изумился тамошний дозорный и окликнул своего десятника. — Травко, ты где? Тут княгиня пришла!
— Нечего кричать, открывай ворота, — велела Избрана. — Мне нужно выйти.
— Зачем? — Изумленный десятник оправлял пояс и плащ, и видно было, что он не верит своим глазам. — Княгиня, куда ты?
— Не твое дело. В святилище, — подумав, добавила Избрана, понимая, что хоть какое-то объяснение дать надо.
— Одна? Ночью?
— Раз иду, значит, нужно! — Избрана строго взглянула на него. — Не твое дело, Травко, рассуждать, куда и когда княгине идти! Твое дело ворота сторожить и открывать, когда прикажут!
— Да я разве... Только как же ты одна пойдешь? Княгиня! Да мало ли что! А если эти подойдут! Белуга, буди Толстого, идите вдвоем — проводите княгиню!
— Не нужно меня провожать.
— Ну...
Тем временем ворота открыли, Избрана вышла, но Белуга и Стожар, по прозвищу Толстый, потянулись за ней. У них в голове не укладывалось, что княгиня среди ночи, да еще когда под боком огромное вражеское войско, пойдет к святилищу одна! Конечно, двое кметей мало чем ей помогли бы, но большего десятник сделать не мог, а на душе будет полегче.
Ворота детинца перед ней открыли быстрее: здешние дозорные тоже удивились, но все же у княгини могли быть свои причины пойти в святилище даже ночью. Двое кметей так и шли за ней, и десятник у городских ворот решил, что она сама взяла их с собой.
Но, оказавшись на берегу, Избрана пошла вовсе не к святилищу.
— Я иду к моему брату Зимобору, — отчеканила она, обернувшись к провожатым. — Хотите — идите со мной, хотите — возвращайтесь. Но будет так, как я сказала. И больше я от вас ничего слышать не желаю.
Кмети переглянулись, промолчали и, помедлив несколько мгновений, пустились догонять княгиню. Не их дело было вникать в ее замыслы, но их место было рядом с ней.
Торопливо миновав молчащие, вымершие улицы посада, Избрана оказалась в поле и тут замедлила шаг. В этих лесах она два или три раза бывала на охоте, но где находится Заев лог, не знала.
— Туда, княгиня, правее по тропочке, — подсказал Белуга.
Она свернула, куда он указывал, потом и вовсе велела кметю идти вперед и показывать дорогу. Жаль, не догадалась взять факелов. Правда, тогда их увидят... но она хотела, чтобы их увидели! Избрана не думала заранее, что она скажет брату, не пыталась представить, каким он теперь стал. Она хотела скорее увидеть его, и тогда все станет ясно.
Они шли вдоль берега Великой, миновали несколько покосившихся рыбачьих избушек, заброшенных и пустых. Когда-то здесь жило довольно много народу, везде на песчаных отмелях лежали долбленки, сушились сети, дети бегали наперегонки с собаками, тянуло дымом и пахло вареной и жареной рыбой. Теперь все опустело, и берег, хоть там еще и стояли осиротевшие избушки, казался таким же дремучим и чужим местом, как самый глухой лес. Проходя, Избрана невольно оглянулась на одну такую избушку и тут же пожалела: в раскрытой покосившейся двери дрожал синий огонек. Кто-то смотрел ей вслед, кто-то из тех, кто не пережил голодные зимы, и Избрана трепетала, чувствуя, что каждый шаг приближает и ее саму к подземным полям мертвых.
Черная фигура вдруг преградила ей путь, и Избрана невольно вскрикнула. Оба кметя тоже не сдержали возгласа, но тут же схватились за оружие и выступили вперед. Фигура вскинула руку и произнесла что-то на северном языке.
Избрана опомнилась. Нечисть или призрак языком варягов говорить не будет.
— Кто здесь? — нервно спросила она тоже по-северному. — Ты живой человек или беспокойный дух?
— Это я, королева, — ответил «беспокойный дух», и она узнала голос Хродгара. — Позволь тебя спросить, куда ты собралась темной ночью, совсем одна и когда рядом стоит вражеское войско? Мне бы очень хотелось это знать, если ты, конечно, не сочтешь меня слишком любопытным и неучтивым.
