Selbstopfermanner: под крылом божественного ветра - Аверкиева Наталья "Иманка" (книги без сокращений TXT) 📗
Ее так давно никто не целовал…
Ей нравилось играть с ним в семью. Они были в ресторане, и он вместе с ней кормил детей и называл ее фрау Каулитц. Они куда-то бесконечно долго ехали в машине, наклонялись друг к другу на светофорах, чтобы поцеловать, коснуться пальцев, дотронуться до колена. Он смеялся и любовался ею. Со стороны они, наверное, в самом деле казались самой прекрасной семьей. За последние несколько лет это был первый по-настоящему счастливый день в ее жизни. Вот только она была одна, а у него есть женщина, и всё это — спектакль, который они зачем-то друг другу устроили.
— В чем проблема? — рычал он ей в лицо, явно сдерживая ярость из последних сил. — Перед тобой стоит мужчина, который тебя любит, который хочет быть твоим мужем и отцом твоих детей, решать твои проблемы и терпеть твои заскоки. Вот он я, весь твой. Бери. Пользуйся.
На секунду ей показалось, что мозг, который длительное время пребывал в анабиозном тумане, вдруг вернулся в реальность и заработал. Это же очевидно. Симона здесь ни причем. И эти взгляды… И этот трепет… Он просто всегда ей врал! Все это время он ухаживал за ней и врал, что они друзья!
— Я люблю тебя. И любил всегда. Уже много лет.
Билл же всегда говорил, ревновал, устраивал скандалы. Он знал, он чувствовал, он боялся своего брата. Билл до дрожи боялся, что однажды чувства близнеца выйдут из-под контроля, и он заберет ее. Поэтому он выжил соперника из их дома. И, даже избавившись от конкурента, его все равно не переставал преследовать призрак близнеца и страх потерять ее…
— Мари, посмотри на меня. Я любил тебя все эти годы. Пока ты была с братом, я не позволял себе даже думать о тебе, но сейчас...
Табу! Табу! Табу! Он — табу!
— Дай мне шанс.
Табу… Он брат…
— Да-да, я брат Билла. Давай хотя бы попробуем… Я хочу быть с тобой. Сегодня я понял, что хочу иметь семью. Я, ты и дети. Наши дети. Дай мне шанс.
С этим надо переспать.
Новые отношения вернули ее к жизни в буквальном смысле этого слова. Она расцвела, перестала крушить мир и уничтожать людей вокруг себя, старалась как можно больше времени проводить с детьми и как можно чаще заходить в гости к его матери. Ей надо было с кем-то делиться своей радостью. Она ждала его звонков, и они подолгу болтали. Она знала, что он подглядывает за ней вечерами, и иногда дразнила его. Нет-нет, ничего такого, за что ей было бы стыдно, всё в рамках приличия и рассчитано исключительно на его богатое воображение.
— Мари, прости за вопрос, у вас с Томом отношения? — Симона смотрела на нее спокойно, в голосе не было ни трагедии, ни угрозы, ни даже удивления.
Она смутилась и опустила голову.
— Том любит тебя. Я бы не хотела узнать, что ты через интрижку с ним решила отомстить Биллу.
Она тут же выставила колючки, заявив с ядовитой усмешкой:
— Билл сам себе отомстил, когда женился на секретарше. А Том… —замялась, сильно покраснев. — Он предложил мне… Честно говоря, боюсь представить, что вы теперь будете думать обо мне. Между нами еще ничего не было… Он попросил… Всё еще можно остановить… Только скажите, я немедленно все прекращу.
— Мари, ты взрослая женщина и сама знаешь, что делать. Но у меня два сына. И за каждого я убью.
— Я поняла, — кивнула она, низко опустив голову. — Я скажу ему… Вы правы, отношения с Томом аморальны. Я и сама это понимаю… Я уеду, Симона. Не хочу портить жизнь вашим сыновьям.
— Я не говорила ни про аморальность ваших с Томом отношений, ни про то, чтобы ты их прекращала, ни тем более про то, что тебе надо уехать, потому что ты якобы кому-то портишь жизнь. Я просто напомнила тебе, что не надо играть с Томом, чтобы отомстить Биллу.
— У меня от него дети. Как я буду мстить отцу своих детей, если мне так помогает его семья?
Теперь говорить с ней о Томе и про Тома стало гораздо легче. Она рассказывала свекрови о том, как часто он звонит, как у него дела, рассказывала о своих мыслях, вспоминала, как они вместе гуляли и как он играл с детьми. Она много смеялась и улыбалась. Ей хотелось петь и танцевать, кричать всем о своем счастье. Она любит и любима. Она так счастлива.
Она смотрела на него спящего и улыбалась. Сегодня была волшебная ночь, и хоть она почему-то безумно стеснялась и была совершенно пассивной, он показал ей небо в алмазах, и ангелы пели той ночью, и она тонула в наслаждениях, а мир казался таким нежным и ласковым. И хотелось плакать и смеяться, хотелось прижиматься к нему, целовать его руки, как он целовал ее, хотелось быть его, принадлежать только ему, хотелось подарить ему всю себя, родить ему много-много маленьких принцесс и умереть на минуту раньше него, чтобы никогда не познать горя расставания.
— Маша! Машенька! Маша! Что с тобой? Маша! Что случилось? — няня трясла ее изо всех сил, вырывая из лап сна.
Она с трудом разлепила глаза.
— Что случилось? Господи, я думала, что ты отравилась! Что произошло? Маша! Что с твоей головой? Что с квартирой? Маша! Что случилось?
Она обвела мрачным взглядом разгром в комнате, встала и, как пьяная, пошла прочь.
— Маша! Машенька! — бежала за ней няня.
— Выкиньте постельное белье, — попросила хрипло.
— Что случилось?
— Ирина Васильевна, прошу, позвоните мне на работу, скажите, что я серьезно заболела.
— Да, я позвоню. Что случилось?
Она громко не то усмехнулась, не то всхлипнула:
— Том Каулитц женится на «золотой девочке» Сьюзен Бригманн. Об этом с ночи кричит интернет, и, полагаю, с утра пишут газеты.
— Господи, помилуй… — ахнула женщина. — Но как же…
— Как? — она резко повернулась. — А вот так! Вот так! Так! Все это было игрой! Ложью! Обманом! Спектакль для одного зрителя! Браво! Станиславский должен быть доволен!
— Это какая-то ошибка… — бормотала няня. — Он же так тебя любит…
— Ирина Васильевна, мне надо в парикмахерскую, чтобы голову в порядок привести. Пожалуйста, вызовите службу клиринга, чтобы тут убрали, и позвоните мне на работу. Если будет звонить Том, то у нас все в порядке, вы ничего не знаете. Общайтесь с ним так, словно ничего не произошло. Ни слова про меня или детей. Если будут звонить журналисты, вы ничего не знаете, без комментариев, переводите все на меня. С журналистами ни слова. С детьми гуляйте осторожно, вас могут снять.
— Маша, прости, а Том кем работает?
— Он в прошлом очень известный музыкант, сейчас продюсер достаточно популярной группы. Сьюзен — дочь самого влиятельного в Европе деятеля шоу-бизнеса. Эта женитьба поможет ему в карьере. Для него это очень важно.
Няня покачала головой и шумно вздохнула.
— Он же этим предал тебя.
Она рассмеялась:
— Я привыкла. Это у них семейное. Я тринадцать лет прожила с его братом-близнецом. Том не отец моих детей. Он им родной дядя. Когда мальчиков забрал Югендамт, их родной отец веселился на собственной свадьбе.
— Это тот человек, жена которого чуть не посадила Тома, обвинив в избиении?
— Я вам больше скажу, перед новым годом этот человек чуть не посадил меня, мать своих детей, за организацию покушения на свою жену.
— Не знаю, что сказать… У меня слов нет.
— Ничего не надо говорить. Мне нужна ваша помощь. Я хочу уехать с детьми. Никто не должен об этом знать. Каулитцы меня не отпустят просто так. Они даже могут отобрать детей, лишь бы я не покинула страну. Симона очень привязана к внукам, она пойдет на все, чтобы не дать мне их увезти. Поэтому ведите себя так, как я прошу, — ничего не произошло, все по-прежнему хорошо. Я оплачу вам этот месяц до конца и два следующих, дам рекомендательные письма. Том может приехать среди недели, может позвонить вам, может заехать к вам домой — вы ничего не знаете, все хорошо, я спокойна и радостна, дети в полном порядке. Том ничего не должен заподозрить. Это очень важно. Он не даст мне уехать. А сейчас еще на нас начнут охоту журналисты. Нам надо быть очень осторожными. Я могу на вас рассчитывать, Ирина Васильевна?
