Позолоченное великолепие - Лейкер Розалинда (бесплатные версии книг txt) 📗
В 1765 году Томас вместе с Робертом отправились на север, в Йоркшир, куда последнего пригласил новый владелец имения. Сэр Роуленд Уин, у которого Томас служил подмастерьем, умер, оставив все старшему сыну, пятому баронету Ностелла, носившему то же имя. Разумеется, молодому сэру Роуленду, который был в курсе всех последних модных течений, понадобился самый модный архитектор современности, чтобы внести изменения в дом, который ему казался старомодным.
Для Томаса это стало ностальгическим возвращением к местам, где прошла его молодость. От старого Ностелла не осталось и следа, все булыжники выкопали и на их месте разбили лужайки. Он все еще помнил внушительное здание, называвшееся домом приходского священника. Томас вспомнил, что минуло почти двадцать восемь лет с тех пор, как здесь закончилось его ученичество, и он в возрасте девятнадцати лет отправился в Йорк. Казалось, что парк переделали в классическом стиле с открытыми склонами, на которых росли группки деревьев, как это нравилось великому садовнику, «одаренному» Брауну. Он не увидел прежней оранжереи, а то место, где стояла ротонда, украшали кедры.
Томас с Робертом с одинаковой радостью взялись за проекты, а работы было много. Томас снискал расположение сэра Роуленда, которому было приятно узнать, что такой известный краснодеревщик начал свой путь в плотницкой мастерской в его имении.
— Мистер Чиппендейл, я доверяю вам заново обставить весь дом, — сказал он.
— Это для меня огромная честь, — ответил Томас и низко поклонился. Именно такой заказ порадовал его больше всего. Он создаст чертежи мебели для Ностелла, которая будет вечно радовать глаз. Однажды сэр Роуленд, вернувшись с охоты, застал Томаса за тем, что он рассматривал кукольный дом, который изготовил в годы ученичества. Он остался нетронутым — ни один предмет мебели не был сдвинут с места, в нем обитали те же восковые куклы.
— Моя покойная мать очень дорожила этим кукольным домом, — заметил молодой баронет, — и по этой причине к нему всегда будут относиться с почтением. Я бы сказал, что это самое лучшее и честолюбивое творение рук подмастерья. Нет сомнений в том, что оно предопределило все будущие творения.
Эти хвалебные слова еще звучали в ушах Томаса, когда он вернулся в Лондон. Том издал довольный возглас, когда услышал от отца добрые вести. В шестнадцать лет он вытянулся и достиг той стадии, когда руки и ноги еще не обрели гармонии с телом, но он обладал приятной внешностью, его глаза искрились и девушки из обивочной мастерской поглядывали на него из окон и жеманно улыбались всякий раз, когда он оказывался поблизости. Он был столь же трудолюбив, что и его отец, и ранние надежды Томаса относительно сына оправдались. Парень словно родился краснодеревщиком, он любил дерево и обращался с ним как художник, что уже сулило ему будущее отличного ремесленника, который завоюет большую известность. Он прошел трудную школу, да и сейчас ему было нелегко.
Томас не проявлял к нему снисхождения за то, что он был его сыном. Том прошел все этапы, относящиеся к ремеслу плотника-краснодеревщика, а сейчас усваивал необходимые навыки в мастерской фанеровки. В конце рабочего дня Кэтрин не пускала его в дом, пока он не искупается в пристройке и не наденет чистое белье и одежду, приготовленную Элизабет.
Он относился к Элизабет по-доброму и забавлялся тем, что часто дразнил ее. Девушка была такой робкой и серьезной, что ее было легко ввести в краску, спросив, целуется ли она со своим нынешним ухажером, когда она собирается замуж или еще что-то в этом роде. Она всегда воспринимала его подтрунивания без обиды и иногда отвечала смелой колкостью, ставившей мальчика на место и заставлявшей смеяться. Они были друзьями, насколько это возможно между сыном работодателя и скромной служанкой. Он сразу смог определить, что она еще девственница. Как ему это удалось, он сам не знал, поскольку в этих делах почти не имел опыта, но он достиг возраста, когда мыслям не давали покоя такие вопросы. А когда он спал, ему снились девушки. Однажды ему приснилась Элизабет. Он так сильно смутился, когда утром увидел ее, что молча прокрался мимо нее с багровым лицом. Она смотрела ему вслед, не понимая, что могло случиться.
— Кошка откусила у тебя язык? — крикнула она ему вдогонку.
— Нет, — ответил он, чтобы не обидеть ее, но не повернул головы и прямиком вышел во двор, опустив плечи и не вынимая рук из карманов.
Она покачала головой и улыбнулась ему вслед, крепче прижала корзинку с выстиранным бельем к своему широкому бедру и отправилась развесить его на веревке. Она была на пять лет старше Тома и считала его ребенком, несмотря на высокий рост и мужскую браваду. Она старалась не краснеть, когда он добродушно подшучивал над ней, но в последний раз ее щеки покрылись густой краской. Как ни странно, большинство мужчин это приводило в восторг. Элизабет видела, как на их лицах появляется странное выражение, похожее на удивление и гордость своими достижениями, будто что-то необычное в них заставляло ее краснеть, когда ей отвешивали самый простой комплимент. Обычно ее осмеливались поцеловать только в темноте, что было хорошо, ибо у нее загорелись бы щеки, если бы кто-то взял бы ее за талию или коснулся груди. Такую вольность она разрешила бы только мужчине, который бы ей очень нравился. Она относилась к своим ухажерам строго.
Ей предлагали руку и сердце. Если точно, то пять раз. Первые два предложения сделали рабочие, с которыми она общалась в разное время. Это были молодые ребята, трудившиеся прилежно, как и все работники Чиппендейла, и каждый из них стал бы хорошим мужем, но она отвергла их предложения. Затем она не приняла предложения официанта из кофейни в Старой скотобойне, стоявшей на противоположной стороне улицы, курьера с Боу-стрит, с которым познакомилась, когда искала шиллинг, который уронила на площади Пикадилли. Он помог ей отыскать монету. Пятым ей руку предложил клерк из банка Кутт на улице Св. Мартина, что означало бы для нее подняться на ступеньку выше в обществе, но даже это соображение не подвигло ее дать согласие.
Разумеется, она когда-нибудь с удовольствием вышла бы замуж. Она знала, что из нее получится хорошая жена, поскольку была способной, спокойной и отлично вела домашнее хозяйство. В доме Чиппендейла она штопала белье так, что стежки были почти незаметны, отлично полировала мебель хозяина пчелиным воском, не жалея времени и сил, до тех пор, пока на поверхности мебели, словно в зеркале, не отражалось ее лицо. Она умела стирать и гладить, не уступая опытной прачке, готовить пудинги легче перышка. Что же касается мяса, то она умела жарить части разрубленной туши как раз до того момента, как они пропитывались собственными соками. Она также стала бы хорошей матерью, поскольку любила детей. Но ее пугало то обстоятельство, что за обменом обручальными кольцами в церкви наступает беременность. Она не представляла, что сможет полюбить мужчину до такой степени, чтобы согласиться на это. Разумеется, было одно исключение. Но он был вдвое старше ее, женат на ее госпоже и даже не замечал, что она выросла, и больше уже не та бездомная девчонка, которой он однажды подыскал крышу над головой.
Наступил день, когда всю семью вместе со слугами Томас пригласил взглянуть на стол для библиотеки, изготовленный по заказу хозяина Ностелла. Пока они шла через двор к мастерским, где находился стол, Элизабет внимательно слушала хозяина, который описывал комнату, где будет стоять этот специально созданный предмет мебели.
— Библиотека в Ностелле имеет квадратную форму с камином по одну сторону и двумя окнами по другую. Все четыре стены заставлены книжными шкафами, разделенными ионическими пилястрами, которые спроектировал мистер Адам. Потолок простой круглой формы, которая никоим образом не отвлечет внимания от стоящей посреди дубового пола жемчужины искусной работы.
В библиотеке, повернувшись к столу, он снял с него специально изготовленный защитный кожаный чехол и отошел назад.
— Это просто великолепно! — воскликнула Кэтрин.
