Осколки судеб - Плейн Белва (книги полностью бесплатно .txt) 📗
– Помню ли я? Ильза, я до сих пор просыпаюсь иной раз в холодном поту, потому что мне снова приснился перевернутый автобус. Точно так же я до сих пор вижу сны про войну. После стольких лет.
Ильза задумалась о чем-то своем; забыв об окружавшем ее блеске – сверкании голубой воды, сверкании драгоценностей, хрусталя, цветов, она мысленно переносилась в Израиль.
– Подумать только! Голде было за семьдесят, когда она стала премьер-министром. Сама она этого не хотела, но другие понимали, что это необходимо. Она единственная была уверена в том, что мы никогда не сдадимся. Террором нас не запугаешь.
Оба замолчали. Отголоски грозного гула ворвались вдруг в эту мирную комнату, заглушив приятное журчание застольной беседы. Несколько минут оба продолжали прислушиваться к этим отголоскам, не говоря ни слова.
Затем неподалеку от них раздался, к счастью, взрыв веселого смеха. Группа молодых людей, встав из-за стола, прощалась друг с другом; их смех упреком прозвучал в ушах Пола, напомнив ему, что они пришли сюда отдохнуть и приятно провести время. В конце концов, был майский день в Италии.
– Пойдем, – сказал он, – пройдемся по берегу озера. Потом поедем к дому. Подожди, ты увидишь, где я живу. Настоящий рай!
Они поехали вслед за солнцем на запад, к озеру Мажжиори. Машина неслась наперегонки с ветром по извилистым дорогам мимо старинных деревушек с каменными домами, выстроившимися в ряд вдоль дороги, мимо кованых железных ворот, у которых застыли львы, охраняя бело-розовые и лимонно-желтые виллы, смотревшие на водную гладь.
Ильза со вздохом удовольствия проговорила:
– У меня ощущение, будто оставила дом и работу не несколько часов, а несколько недель назад.
Яркие тона неба над черепичной крышей виллы «Джессика» уже начали переходить в лиловато-розовые, когда они свернули на подъездную аллею, окаймленную рядами цветущих бугенвилей. Теплые лучи заходящего солнца окрасили розовым оштукатуренные стены дома, а окна в их отсветах блестели, как зеркала.
Через открытую входную дверь был виден холл и другая дверь в противоположном его конце, тоже открытая, которая вела на террасу в задней части дома.
– Иди сюда, – позвал Пол, – я хочу показать тебе кое-что, прежде чем мы пойдем наверх.
Огромное озеро было совершенно неподвижным. Очаровательная лужайка, уже окутанная вечерними тенями, казалась почти черной и по виду была мягкой, как мех. Услышав голос Пола, спаниель Лу понесся к ним между клумб с розами.
– Розы! – воскликнула Ильза. – Огромные, как кочаны капусты.
– Я должен показать тебе еще тысячу разных вещей. Ах, Ильза, если ты пробудешь здесь подольше, я покажу тебе всю Италию.
– Ты забываешь, что я была здесь.
– Во время войны? Это не в счет. Ты была во Флоренции, Венеции, на Кипре? Каталась на пароходе по озеру?
Она покачала головой, улыбнувшись.
– Вот видишь. Все это у нас впереди. А теперь пойдем наверх.
Он перебрался из маленькой комнаты с односпальной кроватью в большую. Здесь стояла огромная старинная кровать с балдахином, украшенным позолотой и резьбой, и пологом из серебристо-голубой парчи. Такое замысловатое, чересчур роскошное убранство было не по вкусу Пола, и он никогда не поставил бы такую кровать в собственной квартире, но она прекрасно гармонировала с этой комнатой, так же как и огромный мраморный камин, топить который им не придется, если только они не останутся на зиму; но об этом он не позволял себе думать. У окна стояло небольшое инкрустированное бюро. На столе лежали книги и последние журналы. Служанка поставила на него и вазу с розами, теми самыми, огромными, как кочаны капусты.
Сегодня они будут вместе спать на этой кровати. Раньше Пол не осознавал в полной мере, насколько ему не хватало Ильзы. Он понял это только сейчас, глядя на нее, слушая се голос, прикасаясь к ее телу, все еще сильному и стройному, упругому, где нужно, а где нужно – мягкому и такому невыразимо желанному.
– А сейчас распакуй вещи, чтобы потом об этом не думать. Скоро уже время ужина. Будем есть на террасе или в доме? – В голове у него вертелось столько мыслей, а на языке столько слов, что он никак не мог их упорядочить. – Надеюсь, ты привезла что-нибудь для торжественного случая. Мои друзья устраивают завтра вечеринку. Я познакомился с ними через моего римского адвоката. У них вилла на другой стороне озера. Мы поплывем на лодке, тут недалеко, зато такой дивный вид ночью при лунном свете.
– Я достаточно хорошо тебя знаю и приехала во всеоружии, – ответила Ильза, раскрывая вещи. – Где Пол, там всегда вечеринки.
Он вышел на балкон. Солнце уже скрылось за массивом гор, чьи вершины выделялись, как нарисованные, на сером фоне неба. Парусная лодка медленно двигалась по озеру, оставляя за собой неисчезающий след, черный на черном более светлого оттенка, как на японской гравюре. Все потускнело – небо, свет, вода, и маленькая лодочка, уплывшая вдаль, становилась все меньше.
В голове у него было множество планов, и сердце переполняла радость.
Если бы мне сказали, оглянись на прожитые годы и выбери отрезок времени, когда ты был более всего доволен жизнью, я бы выбрал эти три недели, думал Пол, сидя в ленивой полудреме у бассейна и глядя на плавающую Ильзу.
Большинство его задумок осуществилось: они побывали в горных городках Тоскани, побродили по Флоренции, осмотрели каждый уголок музея в Ватикане, плавали по Лидо и даже съездили в Равенну.
Сейчас было ясное утро. В нижней части лужайки поливальная установка, вращаясь, разбрызгивала в воздух тонкие струйки воды. Прямо перед собой он видел ритмичные – вверх-вниз – движения рук Ильзы, плавающей энергичным кролем из конца в конец бассейна. Вот она вылезла и села на краю бассейна, вся в блестящих каплях воды. Спина у нее была гладкой, без единой складки, и белый купальный костюм обтягивал ее, как вторая кожа. Счастливая женщина, которую Бог наградил таким телом, подумал Пол.
Ильза помахала ему.
– А ты почему не купаешься? Что с тобой сегодня?
– Ничего, лень одолела. А потом только что принесли нью-йоркские газеты, хочу посмотреть их. Они и так приходят с недельным опозданием.
– А я еще поплаваю.
– Давай. Я пойду наверх.
Небольшая стопка газет и журналов, на которые он подписался, лежала на столе у балюстрады. Стремясь поскорее узнать новости и вообще обладая привычкой к быстрочтению, Пол мог просмотреть их за несколько минут, выделив главное в массе информации. Он пробежал глазами заголовки: зажигательные бомбы взорвались в университете штата Колорадо; взрывы в мичиганском университете; в Детройте за один только прошлый год совершено тридцать террористических актов. «Нью-Йорк таймс» сообщала: «Террористы взорвали семисотпятидесятифунтовую бомбу во время погрузки на территории складов боеприпасов военно-морского флота в Чикагском порту». Невзорвавшаяся бомба была обнаружена на армейской базе в Окленде. После очередной серии взрывов в агентство ЮПИ было направлено послание, в котором многословно обличались расизм, неравноправие женщин, загрязнение окружающей среды, империализм. «В современной Америке, сеющей смерть по всему миру, – говорилось в нем, – к обществу свободы и любви можно прийти одним-единственным путем». От вспыхнувшего гнева у Пола закружилась голова. Глаза его выхватывали слова, которые жгли его мозг как раскаленное железо: «Нападение, нападение и разрушение… построение справедливого общества… революция». Он швырнул газету на пол.
Все это было не ново. Стало уже привычным читать о взрывах в помещениях службы подготовки резервистов, о налетах на пункты регистрации призывников и других подобных акциях. Самым ужасным было именно то, что это стало привычным, и не было видно никакого выхода.
День лишился красок.
– Революция, – вслух сказал он. – Да, как в Советском Союзе, на Кубе и в Китае. Да, царство любви и свободы. Болваны!
– Кто? – спросила Ильза. Она стояла на верхней ступеньке лестницы, запахивая махровый халат.
