Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать - Максимов Андрей Маркович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Именно поэтому главным творцом является Господь, ведь Он создал нечто невиданное, нечто такое, чего до Него не было.

Таким образом, творческой мы можем назвать ту работу, которую творит первооткрыватель.

Заметим (это важно): любую работу делают творческой наши субъективные открытия.

Что это значит? Например, каждый ребенок – творец: рисуя даже самые нелепые картинки, он совершает открытия. Пока мир неизведан, у человека просто не получится жить не творчески.

Взрослея, мы совершаем собственный выбор: делать ли работу, как принято, как привычно, или – творчески, совершая открытия. Что именно это за работа, значения не имеет: не существует такой работы, которая не предполагала бы творчества.

Скажем, дворник, который придумал мести улицу не так, как его предшественники, – творец. Игра великих футболистов – творчество, потому что, скажем, Пеле или Яшин играли так, как никто до них не играл, совершая в своем деле открытия.

Если человек умеет делать свою работу по-новому, по-другому, значит, он творец, а работа его – творческая.

Но вот результаты творчества мы оцениваем, стараясь понять, есть ли там объективные открытия или нет. Если улица воссияет по-новому, мы признаем дворника творцом. А над картинками ребенка просто умильно улыбнемся, понимая, что никаких объективных открытий не случилось.

Поэтому людей так называемых творческих профессий не всегда можно назвать творцами. Есть, скажем, писатели, которые в своих книгах не делают никаких открытий, используя известные сюжетные ходы и повторяя избитые истины. Их работу творческой назвать нельзя.

Почти все люди, вошедшие в историю – от политиков до писателей, от изобретателей до путешественников, были творцами, потому что сумели делать свое дело так, как никому до них не удавалось.

Если мы говорим о человеке, что он – творец, то для нас, как правило, это положительная характеристика.

Между тем, творчество – это характеристика не позитивного, а нового. Это новое может быть каким угодно и вовсе не всегда полезным.

Предположим, Ленин – создатель нового типа государства – безусловно, был творцом, но вряд ли содеянное им носит позитивный характер.

Все изобретатели оружия были, безусловно, творцами: они сделали то, чего до них не было. Но можем ли мы с легким сердцем благодарить их за это?

Итак, творчество – это не привилегия создателей нематериальных благ. Творчество – это удел изобретателей, в какой бы сфере деятельности они ни творили.

...Здесь у меня возникла такая, сугубо лирическая мысль: вот если Вы, например, читаете эту книгу с начала, как, собственно, и положено читать книгу, хватило ли у Вас терпения дочитать до буквы «Т»?

К чему я это?

Да просто к тому, что следующее слово у нас – терпение.

ТЕРПЕНИЕ

Любой человек хочет жить счастливо, в гармонии с самим собой. Обстоятельства жизни постоянно мешают этому, и человек бесконечно борется с жизнью за собственное право быть счастливым.

Но иногда человек сознательно сворачивает с дороги, ведущей к счастью.

Терпение – это такое существование человека, когда он сознательно выбирает негармоничный путь жизни.

Что мы имеем в виду, когда говорим о терпении в физическом смысле, – терпеть боль, например? Это означает: у человека есть цель – выздороветь, и ради достижения этой цели он готов принять мучения. Даже человек, понимающий, что умрет, нередко терпит боль ради того, чтобы облегчить страдания близких.

Бесцельно терпеть боль – невозможно.

Когда мы говорим о терпении в человеческих взаимоотношениях, мы тоже должны иметь в виду, что у этой сознательно не гармоничной жизни тоже должна быть цель.

Эта цель – достижение гармонии с человеком или с самим собой. Негармоничное существование можно, а иногда и нужно терпеть только ради того, чтобы оно, в конце концов, привело к гармонии.

Например, жена может сносить пьянство мужа ради того, чтобы, в конце концов, вылечить его, и в их семейной жизни началась бы гармония. Или просто потому, что она любит его и понимает: жизнь без него для нее будет бессмысленна. Если же она выносит унижения по инерции, по лени, мне кажется, это действует на ее человеческую сущность разрушающе.

В нашей христианской стране, к тому же выросшей на Достоевском, терпение считается благом. И, действительно, это очень хорошее, достойное качество.

Но надо иметь в виду, что противоположностью, антонимом терпению является вовсе не нетерпение.

Антонимом терпению является действие.

Кто терпит, тот не действует, тот не может (или не хочет) ничего менять.

И, когда мы говорим о терпении, нужно, мне кажется, в первую очередь понять: ради чего? Что породило терпение: невозможность изменить обстоятельства или нежелание это делать?

Терпение – не цель, а дорога, путь к гармонии и счастью. Если терпение становится сутью жизни, значит, в этой жизни надо что-то менять.

Можно едва ли не все вытерпеть от любимого человека – ради любви. На работе можно вынести даже унижения от начальников или коллег – ради того, чтобы достичь некоего положения, которое предоставит тебе больше возможностей для самореализации. Можно многое терпеть от детей – ради того, чтобы они выросли спокойными и уравновешенными людьми. Или от престарелых родителей – ради того, чтобы облегчить их старость.

Но, когда этого «ради» нет, терпение чаще всего служит оправданием нежелания менять жизнь. И тогда оно становится тормозом, который надо отпустить, чтобы продолжать движение к счастью и гармонии.

Когда человек терпит, он может так затосковать – не приведи Господи!

А может, тосковать – это не так плохо? Или все-таки – плохо? Что ж это за история такая – тоска?

Подумаем?

ТОСКА

Казалось бы, все понятно, тоска – значит, скука. Человек тоскует, то есть скучает. В словаре Ожегова так и написано: «Тоска – душевная тревога, соединенная с грустью и скукой».

Все понятно: человек грустит, скучает и потому тоскует.

Но если мы откроем словарь Даля, то увидим здесь принципиально иное определение: «Тоска – теснение духа, томление души, мучительная грусть, душевная тревога, беспокойство, боязнь...» И лишь после этих, весьма печальных слов, Даль дает синоним тоски – скука и завершает ряд определений удивительными трагическими словами: «нойка сердца, скорбь».

Если верить Ожегову, то с тоской все понятно. Если Далю – неясность полная: откуда вдруг это «теснение духа», «душевная тревога» и совсем уже поразительное – «нойка сердца»?

Очевидно, что слово «тоска» имеет два смысла. Про один из них писал Ожегов, про другой – Даль.

О том, что такое скука, мы говорили в соответствующей главе. Напомню, что скука – это ощущение того, что жизнь остановилась. Именно о такой тоске-скуке говорит Ожегов.

Что же такое тоска – как нойка сердца? Откуда берется эта грусть мучительная, томление души?

Мне кажется, что в этом смысле тоска – это ощущение того, что жизни нет вовсе.

Ведь когда жизнь остановилась, ее еще как-то можно запустить. А вот когда чудится, что жизни нет вовсе, что все происходящее с тобой и не жизнь вовсе, а какая-то ерунда, вот тогда-то и возникают томление души и нойка сердца.

И если для появления «тоски-скуки» нужны какие-то причины, то «тоска – нойка сердца» может возникнуть вдруг, ни с того ни с сего.

Например, зимой выпьет русский человек рюмку-другую водки, выйдет на крыльцо дома, посмотрит на белый снег перед глазами и тяжелое небо над головой, и покажется ему, что самое интересное осталось позади, что жизнь закончилась и ничего хорошего его уже не ждет. Заметим, что никаких внешних причин для такого самоощущения может и не быть.

Очевидно, что объяснить причину такой беспочвенной тоски невозможно. Здесь можно только предполагать.