Летающие острова - Бушков Александр Александрович (бесплатные полные книги txt) 📗

– Отец Грук, смиренный лесной пастырь, – сказал граф. – А это барон Готар, он направляется в Хелльстад, у него там срочные дела.

Отец Грук что-то благодушно проворчал, швырнул ближайшему псу остатки индейки и вытер руки о подол рясы:

– В Хелльстад так в Хелльстад. Не удивляйтесь, барон, что я так спокойно принял известие о цели вашего путешествия. Если рассуждать философски, Хелльстад есть непреложная реальность, принадлежащая нашему миру, и нет ничего удивительного в том, что он служит конечной целью чьего-то путешествия. Правда, я впервые вижу человека, у которого там срочные дела. Сам оборот удивляет – «срочные дела»… Все остальные, с кем мне доводилось общаться, употребляли другие обороты, и многие честно говорили: совершить бы наспех хоть что-то героическое да побыстрее унести ноги. Бывало, и уносили. Иные, кому особенно везло, уносили ноги вместе с головой.

– А что, бывало – и по отдельности? – спросил Сварог.

– Ого! – серьезно сказал отец Грук. – В позапрошлом году один лихой бедолага вышел оттуда, неся свою забубенную головушку в руках. И в зубах головушка держала кошель с золотом. Лиги четыре прошагал, прежде чем свалился. Видите вон того верзилу? Сейчас-то он соколом смотрит, а в тот день, узревши этакого путника, сидел на верхушке дуба и щелкал зубами на весь лес. Уж я-то точно знаю, ибо сидел на соседнем суку и зубами щелкал не тише, хотя в наших местах полагалось бы ко всему притерпеться. Золото мы потом забрали, каюсь, хелльстадское – не обязательно дьявольское, самые настоящие монеты оказались, только ужасно старые, иных даже ювелиры не опознали… Вам туда непременно нужно?

– Увы, – сказал Сварог. – Дела. Что поделить.

– Топорик у вас интересный, право… – он глянул цепко, умно. – Ну, да чего только с собой не таскает проезжий народ… Сам бы охотно сходил с вами, столько лет рядом живу, да так ни разу и не собрался. Да паству мою никак не уговорить, а в одиночку неуютно как-то. Бог даст, выберусь. Как только поднакоплю решимости на славный подвиг. Есть там, если верить слухам, заброшенная церквушка, а в ней, по тем же слухам, сам святой Сколор оставил знаменитый свой посох, которым во времена оны выгнал всю нечистую силу из Горрота…

– А она опять поналезла, – буркнул Сезар, зачерпнул из бочки нэльга себе и Сварогу, и они уселись на корзины. – Да, барон, пленный-то ваш помер, едва принесли… Вот я и говорю: ваш святой Сколор нечистую силу выгнал, а она опять набилась во все щели, стоило святому уйти подальше…

– Все оттого, что люди не почитают Единого Творца и поклоняются созданиям, незаслуженно именуемым богами, – сказал монах. – Взять хотя бы вас, граф. С вашим крылатым псом. Ну зачем вам, человеку умному, сей богомерзкий кумир?

– А когда он существует! – запальчиво сказал граф. – Я его сам видел.

– Это еще не значит, что ему нужно поклоняться, как богу. Вы еще перед моими песиками падите ниц, они ведь тоже существуют, а при случае цапнут почище Симаргла…

– Отец!

– Граф!

Но препирались они, видно было, насквозь привычно, с добродушной терпимостью старых знакомцев, давно оставивших надежду друг друга переубедить. Сварог вдруг сообразил, что ничегошеньки не знает о Хелльстаде. Одни общие фразы, из-за крайней расплывчатости не позволявшие даже испугаться, как надлежит. А его собственный визит туда не одарил ни особыми ужасами, ни глубокими познаниями…

– Послушайте, – сказал он. – Старая церковь, вы говорите? Но, насколько я знаю, Хелльстад изначально был страной зла, а церковь означает, что когда-то и там шла самая обычная жизнь…

– В этом-то и суть пробелов в сегодняшних наших знаниях, – сказал отец Грук. – Никто не знает в точности, как обстояло до Шторма. Сплошь и рядом никто не знает также, что имели в виду авторы иных древних хроник – какие их иносказания следует понимать буквально, а какие так и останутся иносказаниями, чей подлинный смысл забыт начисто. Сам я давно подметил одну любопытную закономерность: в Хелльстаде, голову даю на отсечение, слишком многое слишком часто меняется. Люди, проходившие по одним и тем же местам, описывают их совершенно по-разному. Географические ориентиры – горы, реки – остаются прежними, а вот обитатели меняются разительно. Что решительно противоречит доброй старой сказочной традиции, по которой, скажем, обитающий у ручья с медными берегами дракон так у этого ручья и останется, пока его не укокошат. Но чтобы дракон вдруг откочевал куда-то, а берега из медных вдруг стали хрустальными и к ним перебрались болотные хохотунцы – такого в сказках не водится. Я, понятно, чисто умозрительные примеры привожу.

– Но ведь Хелльстад – не сказка, – сказал Сварог.

– Тем более! Все должно подчиняться определенным законам, даже магия и заколдованные страны. А когда законы, как выясняется, не действуют…

– Тогда? – жадно спросил Сварог.

– Тогда приходится признать, что загадку нашим скромным разуменьем не одолеть, – вздохнул отец Грук. – И нужно идти самому, проверять россказни и гипотезы, но поди ты выбери время, да и храбрости следует поднакопить. И насущной жизненной необходимости в этаком вояже пока что нет…

– А легендарный посох?

– Чтобы наложить руку на этот посох, надо кое в чем не уступать его прежнему хозяину…

– Да, насущная жизненная необходимость… – вздохнул Сварог, вставая.

– Пойду я, пожалуй, к своим людям. Не проводите, граф?

– Ну конечно, пойдемте.

Когда они отошли шагов на двадцать, граф покрутил головой.

– А ведь не вытерпит, пойдет в Хелльстад. Давно уже собирается с духом… Честное слово, и я с ним пойду. Если уцелею после всего этого.

Умная голова отца Грука давно оценена, теперь и со мной то же будет.

Старые предания гласят, что в Хелльстаде удачи добивался главным образом тот, кому в большом мире терять было совершенно нечего. Правда, удача эта может выпасть двоякой, неизвестно, к добру или к худу – если не врут насчет хелльстадского короля, если он в самом деле есть и большой мастер искушать… Вон туда, видите вход?

Сварог вошел в башню. Там было чисто, подметено, висели на крюках вдоль лестницы керосиновые лампы, пол устилали грубые домотканые половики.

В общем-то, замок – жилище уютное, если за ним следить. И жить там, где не бывает зимы.

Он стал подниматься по лестнице, пробуя тяжелые двери. Две оказались запертыми, третья отворилась.

Леверлин, Делия и Шедарис сидели за столом, с полководческим азартом водя пальцами по огромной карте. Мара, засунув ладони под ремень, критически разглядывала огромный неуклюжий арбалет на стене и моментально обернулась на едва слышный скрип двери.

– Военный совет? – спросил Сварог.

– Разговор о странностях бытия, – ответил Леверлин.

– И где же вы их усмотрели?

– В нашем нынешнем положении.

– А что, в нем есть странности? – хмыкнул Сварог. – Вот не замечал, по-моему, все ужасно буднично…

– Они дело говорят, – Мара взяла подзорную трубу и принялась смотреть в окно.

Сварог сел, спросил уже серьезно:

– Какие странности вы видите, господа мои, и где?

– Очень странно как-то нас ловят, – сказал Леверлин. – Мы с принцессой дворяне и в военных делах обязаны худо-бедно разбираться. А у капрала огромная практика.

– Видели бы вы, как наш платунг ловили во время Таромайской войны, – не без самодовольства сообщил капрал. – Мы, надо сказать, были не без греха – сперли кое-что из княжеской сокровищницы. Между прочим, так и не поймали, иначе бы я тут не сидел… Так вот, там я впервые и понял, какая сложная и коварная вещь – толково поставленная облава. А Таромай, между прочим, – паршивенький Вольный Манор…

– Итак, – нудным профессорским тоном начал Леверлин. – Мы вчетвером долго все обсуждали и пришли к выводу, что ловят нас крайне бездарно.

Против нас – могучая государственная машина с опытными тайными службами, хорошей полицией, телеграфом и другими средствами связи. И тем не менее к объявленному шарриму весьма подходит унизительное определение «пресловутый». Конечно, большую часть пути мы прошли без дорог, лесами, обходя крупные города и гарнизоны. Но оказались у самой границы, так и не увидев признаков грандиозной облавы. Здесь, в Заречье, и вовсе царит сонная тишина. А такого не должно быть. Места отнюдь не идиллические – контрабандные тропки, поблизости – четыре границы. Насколько помнит принцесса, в Правом Треугольнике [39] размещены самое малое пять егерских полков – опытные, хваткие головорезы, привыкшие гонять контрабандистов и разбойников. Я не специалист, но за двадцать минут набросал план, вызвавший полное одобрение капрала, – поднять воздушные шары и планеры, рассыпать по лесам егерей, выставить на трактах и лесных тропах конные дозоры с собаками, посты на господствующих над местностью высотах. Это мы идем по незнакомым нам местам, а егеря и пограничные габелары знают здесь каждый кустик…