Честь - Шафак Элиф (версия книг TXT) 📗
– Мне нужен Элайас, – сказала девочка.
– Чем могу служить? – спросил он и неуверенно улыбнулся.
– Так это вы?
В голосе девочки послышалась такая ненависть, что Элайас растерялся и невольно подался назад.
– Моя мама…
– Что? – выдохнул он, сверля ее глазами.
– Моей мамы больше нет, – проронила девочка, избегая встречаться с ним взглядом.
Она повернулась, чтобы убежать, но Элайас схватил ее за рукав – бесцеремонно, почти грубо.
– Что ты сказала? Кто ты? Кто твоя мама? – бормотал он дрожащим голосом, чувствуя, как волна паники накрывает его с головой.
Только тут он заметил, что глаза у нее полны слез.
– Вы не знаете, кто моя мама? – спросила она, вскинув голову и взглянув на него в упор.
– Я… Я ничего не понимаю… Ты сказала, она… Но как…
– Мой брат заколол ее ножом. Из-за вас.
Элайас почувствовал, как кровь отхлынула у него от лица. Рассудок его сразу постиг смысл этих слов, но они еще не успели дойти до его сердца, которое продолжало ровно биться. Он выпустил рукав девочки и привалился к стене.
– Вы принесли нашей семье позор и бесчестье, – отчеканила она. – Думаю, теперь вы удовлетворены.
Элайас смотрел на нее и понимал, как сильно она любила свою мать. Как мучительно ревновала и обижалась на нее, как не хотела ни с кем ее делить. Но он не находил слов утешения – ни для дочери Пимби, ни для себя. Словно рыба, вытащенная из воды, он беззвучно открывал и закрывал рот.
– Мы не хотим вас видеть. Не смейте приходить на ее похороны. Оставьте нас в покое. Ясно?
Чувствуя, что промолчать в ответ невозможно, Элайас кивнул головой.
– Да, – выдавил он из себя и секунду спустя повторил: – Да.
Девочка, не оглядываясь, побежала вниз по ступенькам. Элайас неотрывно смотрел ей вслед. Какая-то часть его существа отказывалась верить в услышанное. «Девчонка выдумала эту жуткую историю, чтобы спасти брак родителей», – подсказывал внутренний голос. Иногда дети и не такие фокусы вытворяют. Не стоит паниковать. Через несколько часов все выяснится.
Элайас позвонил на работу и сказал, что сегодня не придет, на ходу выдумав какой-то предлог. Весь день он просидел дома. Весь день он ждал, что Пимби придет и развеет весь этот ужас. Он много пил, ночью скверно спал и проснулся с отвратительным привкусом во рту. Первым делом он выскочил на улицу, чтобы купить газеты. Заголовок он увидел сразу, на первой странице: «Подросток убил мать, защищая честь семьи». Элайас смотрел на газетный лист, растерянно мигая. Смысл каждого слова был ему понятен, но смысл этой фразы его рассудок отказывался постичь.
Элайас впервые заметил, что по пятам за ним ходит незнакомый парень, когда покупал маринованные дольки манго в индийском магазине. Острые, пряные, они служили отличным дополнением к многим блюдам. Он собирался подавать их с жареным кроликом. Забирая с прилавка банку, он ощутил на себе пристальный взгляд, инстинктивно повернул голову и увидел, что у витрины стоит какой-то подросток и как ни в чем не бывало разглядывает выставленные там товары. Он поднял голову и равнодушно посмотрел на Элайаса. Внезапно в его глазах, словно искра среди углей, мелькнуло жгучее любопытство.
Выйдя из магазина, Элайас огляделся по сторонам, рассчитывая, что мальчишка его ждет. Он решил поговорить с ним и выяснить, что ему надо. Но странного подростка нигде не было. Наверное, парень просто спутал его с кем-то, решил Элайас. Беспокоиться нет причин. Впрочем, одно обстоятельство не могло не настораживать: Элайас узнал мальчишку. Это был тот самый подросток, который попросил у него прикурить в фойе кинотеатра. И еще. Парень поразительно походил на Пимби. Тем не менее Элайас сумел внушить себе, что все это ерунда. Но через два дня, выглянув из окна своего ресторана, Элайас снова увидел преследователя: мальчишка курил у входа. Вечером, выходя после работы, Элайас готовился к неприятной стычке. Но парень опять исчез, словно растворился в воздухе.
Так продолжалось несколько недель. Преследователь появлялся в самых разных местах, в разное время суток и исчезал подобно призраку. Он не пытался прятаться, но всегда держался на расстоянии. Элайас никогда не упоминал о странном подростке в разговорах с Пимби. Теперь он понял, что это было ошибкой.
Несколько раз Элайас собирался пойти в морг или в ближайшую к дому Пимби больницу, но мысль о безобразной сцене, которая неминуемо разыграется, если он столкнется с ее родственниками или соседями, удерживала его. Ему хотелось поговорить с ее дочерью с глазу на глаз, попытаться найти какие-то нужные слова, но он не сомневался, что все его попытки она примет в штыки. Девочка откровенно дала понять, что ненавидит его и считает виновником случившегося. Мысль о том, чтобы пойти в полицию, тоже приходила ему в голову, но, поразмыслив, он пришел к выводу, что рассказывать ему нечего.
Весь следующий день он провел в своей кухне – небритый, с немытыми волосами, висевшими безжизненными прядями. Он с остервенением готовил соусы и супы, каждый из которых был кулинарным шедевром, зная, что их некому будет есть. Ярость, печаль и чувство вины, соединяясь в ядовитую смесь, разъедали его изнутри. Да, он виноват, и ему нет оправдания. Он был преступно слеп и беспечен. Как мог он не почувствовать, что надвигается беда?
Газеты сообщали, что Искендеру Топраку, подозреваемому в убийстве матери, удалось скрыться. Каждую минуту Элайас ждал, что сын Пимби позвонит в его дверь. Но вместо Искендера к нему явились полицейские из Скотленд-Ярда. Они засыпали его градом вопросов. Сделали в его квартире несколько фотографий, расспрашивали о его работе, интересуясь мельчайшими деталями, и, разумеется, потребовали исчерпывающей информации касательно его «отношений с убитой».
Когда полицейские наконец ушли, Элайас задернул шторы, зажег свечу и стал смотреть на ее мерцающий огонек. Когда свеча догорела дотла, он поставил пластинку Фейруз, и ее голос наполнил квартиру, проникая во все ее углы, словно мощный порыв ветра. Когда она запела «Sakan al-Layl», Элайас разрыдался.
«Ночь тиха, и покров тишины скрывает мечты…»
Все эти годы Элайас внушал самому себе, что и дня не проживет без своей работы. Почувствовав усталость, он начинал работать еще больше. Но три недели после случившегося он почти не выходил из дома, словно приговорив себя к одиночному заключению. Ему постоянно звонили из ресторана, спрашивали, когда он придет. Когда стало ясно, что в его жизни произошла катастрофа – никто, впрочем, не знал, в чем именно она заключается, – ему предложили взять отпуск. Месяц спустя Элайас, с пронзительной отчетливостью осознавший, что самые важные дела ныне утратили для него всю свою важность, передал свои обязанности второму повару и окончательно погрузился в состояние, близкое к полному оцепенению.
В начале 1979 года, дав показания в суде, Элайас совершил поступок, которого сам от себя не ожидал. Он собрал самые необходимые вещи в два чемодана, все остальное раздал служащим своего ресторана, вернул старую персидскую кошку Аннабел, которая была рада возращению своей любимицы, купил билет в один конец и уехал в Монреаль.
Часы
Абу-Даби, март 1982 года
Однажды утром, вскоре после рассвета, Эдим появился на строительной площадке, где работал. Ночной сторож – здоровенный черноглазый пакистанец – удивился его неурочному приходу и одновременно обрадовался тому, что у него появилась компания.
– Рано ты сегодня, – сказал сторож.
– Не могу спать, – пожал плечами Эдим.
Сторож понимающе улыбнулся:
– Наверное, скучаешь по жене. Пошли ей денег. Когда жена довольна, у тебя тоже легче на душе.
Эдим замешкался, не зная, что сказать. Ответить согласием было бы оскорбительно для памяти Пимби, а пускаться в длинные объяснения ему не хотелось. В результате он ограничился молчаливым кивком. Взглянув в сверкающие, словно агаты, глаза сторожа, Эдим подумал о том, что этот парень наверняка капает в глаза лимонный сок. Здесь многие считали, что это отличное средство придать взгляду яркость.
