Пациент скорее жив - Градова Ирина (прочитать книгу .txt) 📗
– И я не понимаю, – согласился со мной Лицкявичус. – Та пациентка, в конце концов, могла и ошибиться…
– Но вы в этом сомневаетесь? – предположила я.
– Есть причины. Светлогорка в последнее время слишком часто фигурирует в докладах «наверху». Даже главврача сняли и нового поставили, но все равно проблем хватает. Больница сама по себе старая, хорошего оборудования туда уже лет сорок не поставляли, как и мебели. Там койки, наверное, ровесницы Орбах! Вот и везут туда стариков, за которых некому заступиться, – умирать. Помощи дельной им все равно оказать не в состоянии, но везти же надо куда-то.
– А как по бумагам? – поинтересовалась я. – Пропавшие старики в них значатся?
– Вот за тем-то вы мне и нужны, Агния Кирилловна! Дело в том, что исчезновение людей и Светлогорку пока никак не связали воедино: дела находились в ведении разных следователей и уже, наверное, похоронены. Вы же знаете, как у нас ищут пропавших.
– А как?
– Да никак! – развел руками Лицкявичус. – Если кто придет и доложит, что, мол, видел человека там-то и там-то, тогда его, возможно, и найдут, а вот с поисковыми собаками что-то никто не бегает. Если бы не слова той женщины, что видела Орбах… В общем, скажем так: покопаться в Светлогорке следовало уже давно, причем не в составе официальной комиссии, а изнутри – только так можно выяснить, что там на самом деле происходит. Поэтому нам и нужен «крот».
– Кто-кто? – не поняла я.
– Ну, тот, кто не вызовет подозрений, кого сочтут за своего. А потому наш человек сможет проникать туда, куда посторонним, как говорится, вход воспрещен.
– Ясно, – вздохнула я. – И вы почему-то решили, что «кротом» должна стать я.
Лицкявичус промолчал, но все и так было предельно ясно. И, несомненно, мне следовало сказать «нет» – прямо сейчас, пока глупая авантюристка внутри меня не проснулась окончательно и не заинтересовалась этим делом.
– Ну, – поднимаясь со своего места, произнес Лицкявичус, – вы знаете, как связаться со мной. А теперь, если не возражаете, выйдем к гостям: они уже, наверное, думают о нас бог знает что!
Я почувствовала, что снова заливаюсь краской стыда. Ведь кое-кто из присутствующих с самого начала, похоже, счел нас с Лицкявичусом любовниками. Иначе зачем, скажите на милость, женщина вдруг приперлась бы на празднование юбилея, став единственной представительницей противоположного пола?
Открыв дверь кабинета, я сразу же услышала музыку. Звучала гитара, а я, надо сказать, с юных лет неровно дышу к данному инструменту. Скрипка, пианино неизменно оставляют меня равнодушной, но вот гитара… Нет, сама я играть не умею, да и мой музыкальный слух оставляет желать лучшего, но я обожаю, когда другие поют, аккомпанируя себе на гитаре. Это буквально сносит мне крышу! И сейчас, увидев, как Никита, сидя в кругу однополчан Лицкявичуса, выводит одну из военных песен, я почувствовала, что ноги мои приросли к полу, и вся обратилась в слух. Голос у парня оказался на удивление мелодичным, а присутствующие, явно знавшие слова, тихо подпевали.
Предложение Лицкявичуса не давало мне покоя всю ночь. Я думала о своей соседке Нине Максимовне, пропавшей после того, как «Скорая» приехала к ней по вызову. В свой последний рабочий день я сходила в реанимационную палату, где лежала Александра Орбах. В ее состоянии никаких изменений не произошло. И что же, спрашивается, мне делать в такой ситуации – наплевать на все и уйти в отпуск?
Я позвонила Лицкявичусу в половине второго ночи. И он назначил встречу на следующий день, назвав адрес, куда мне предстояло подъехать.
Андрей Эдуардович появился ровно в обозначенное время, а вот я, вопреки своему обыкновению всегда опаздывать, примчалась на пятнадцать минут раньше и расхаживала взад-вперед около упомянутого главой ОМР дома.
– Давайте поднимемся, – предложил он, подходя и вытаскивая из кармана связку ключей.
– Поднимемся – куда? – спросила я. – Что вообще происходит? Куда мы приехали?
– Сейчас все расскажу.
Мы поднялись на лифте на десятый этаж обычного типового дома из светлого кирпича. Открыв дверь, Лицкявичус слегка подтолкнул меня вперед.
– Чья это квартира? – спросила я, оглядывая маленькую аккуратную прихожую.
– Ваша.
– Что-о?!
– По крайней мере, на предстоящий месяц, – пояснил Лицкявичус.
– Ладно, – вздохнула я. – А на самом деле чья?
– Это вам знать вовсе необязательно, – спокойно ответил он, проходя в гостиную, обставленную мебелью из магазина «ИКЕА».
– Как-то не чувствуется женской руки, – заметила я. – Здесь определенно живет мужчина.
– Будем надеяться, что вам не придется никого приглашать к себе домой. Главное – у вас есть «легенда» и жилье, к которым не придерешься при всем желании.
– «Легенда»? – заинтересовалась я. – Как у Штирлица?
– Ну, можно и так сказать, – кивнул глава ОМР. – А скорее, как у Маты Хари.
– И что за легенда?
– Вы – Анна Дмитриевна Евстафьева, одинокая медсестра, разведенная, без детей. Работали в нескольких больницах…
– А почему обязательно одинокая и без детей? – удивилась я.
– Мы, конечно, могли бы подобрать вам подходящего мужа и парочку ребятишек, но на это, Агния Кирилловна, ушла бы уйма времени, – с сарказмом проговорил Лицкявичус. – Кроме того, ничто не должно отвлекать вас от работы, тем более – знакомство с новой «семьей».
– Я вовсе не имела в виду…
– Да знаю я, что вы имели в виду! – по своему обыкновению прервал меня Лицкявичус. – Общаться с сыном и матерью вам придется по минимуму: лучше, если они станут думать, будто вы и в самом деле уехали в отпуск. Я воспользовался услугами агентства «Алиби».
– Того самого, что придумывает истории, дабы усыпить бдительность жен, когда мужья якобы отправляются в командировку, а сами проводят время в компании любовниц?
– Да. И еще они создают много других «легенд». Для всех вы едете в месячный круиз по странам Скандинавии. Фотографии и сувениры прилагаются.
– А почему именно по Скандинавии? – удивилась я. – Почему не в Турцию, например?
– Да потому, Агния Кирилловна, что средиземноморский загар вам пришлось бы где-то восполнить, что связано с новыми проблемами. Так что Скандинавия. Кстати, – добавил Лицкявичус, указывая на книжный шкаф, – здесь есть подборка брошюр и путеводителей – советую изучать на сон грядущий.
– К чему такая секретность? – спросила я. – Разве Дэн и мама не могут…
– Не могут! Дело в том… В общем, если мы правы, то вас могут проверить. И тогда ваши встречи с родней будут выглядеть… по меньшей мере странно.
– Хорошо-хорошо, – развела я руками. – А что еще мне следует знать о «себе»?
– Вас уволили из больницы Святого Георгия из-за того, что вскрылась недостача лекарственных препаратов. Да, а еще вы привлекались к суду по обвинению в халатности – по вашей вине погибла пациентка, но вам повезло с адвокатом, и вы получили условный срок, даже не были лишены права на медицинскую практику…
– Суд?! – взвизгнула я. – И вы считаете, что меня примут на работу в Светлогорскую больницу с таким «замечательным» послужным списком?
– На самом деле вы уже приняты, – ответил Лицкявичус. – В отделе кадров лежат «ваши» документы – паспорт, трудовая книжка и заявление. Вам нужно лишь явиться туда, в неврологическое отделение, в понедельник и приступить к своим обязанностям. Вот и все.
– Погодите! – замахала я руками. – Вы же говорили, что меня могут проверить. Разве главврач возьмет на работу медсестру, которая, возможно, убила человека?
– О, мы даже надеемся, что вас проверят! – усмехнулся Лицкявичус. – А иначе зачем было так стараться, создавая вашу «новую» жизнь?
