Правдивая ложь - Робертс Нора (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
– Тогда мы обе зря теряем время.
После недолгого молчания Ева потянулась к телефону.
– Я закажу еще кофе.
К тому времени, как Ева закончила инструктаж кухонного персонала, Джулия решила держаться подальше от семейной темы, пока они не познакомятся получше.
– Вам было восемнадцать, когда вы впервые приехали в Голливуд. Совсем одна. Прямо с фермы, можно сказать. Мне интересно, что чувствовала юная девушка из Омахи, когда вышла из автобуса в Лос-Анджелесе?
– Волнение, любопытство.
– И никакого страха?
– Я была слишком молода, чтобы бояться. Слишком нахальна, чтобы думать о неудачах. – Ева встала и зашагала взад-вперед по кабинету. – Шла война, наших парней отправляли на кораблях в Европу, где они сражались и погибали. У меня был кузен, чудесный парень. Он вступил в военный флот… и вернулся в гробу. Его похоронили в июне. В июле я собрала вещи. Я вдруг поняла, что жизнь может быть очень короткой и очень жестокой. Я не хотела больше терять ни секунды.
Треверс внесла кофе.
– Поставь там. – Ева указала на низкий столик перед Джулией. – Девочка нальет.
Джулия налила. Ева взяла чашку с крепким черным кофе.
– Я была наивной, но отнюдь не глупой. Я сознавала, что придется приносить жертвы, терпеть лишения, одиночество. Вы понимаете?
Джулия вспомнила, как – восемнадцатилетней – лежала на больничной койке, прижимая к себе крохотного беспомощного младенца.
– Да, я понимаю.
– Я вышла из автобуса с тридцатью пятью долларами в кармане, но голодать не собиралась. Мой альбом был набит фотографиями и газетными вырезками.
– Вы работали манекенщицей?
– Да, и немного играла в театре. В те дни киностудии рассылали «разведчиков талантов», но это делалось в основном ради рекламы. Я прекрасно понимала, что скорее наступят заморозки в аду, чем такой «разведчик» найдет меня в Омахе… Итак, я приехала в Голливуд, поступила официанткой в дешевую закусочную, пару раз снялась в массовке на студии «Уорнер бразерс». Главный фокус заключался в том, чтобы тебя видели: на съемочной площадке, в буфете киностудии, где угодно. Я стала добровольной помощницей в солдатском клубе «Голливуд кэнтин». Не бескорыстно и не с мыслями о добрых делах, а чтобы общаться с кинозвездами. Я думала только о себе. Вы считаете это бессердечием, мисс Саммерс?
Джулия не верила, что ее мнение может иметь какое-то значение, но тщательно обдумала ответ.
– Нет. Я скорее считаю это практицизмом.
– Пожалуй. Честолюбие требует практичности. У меня кружилась голова, когда я смотрела, как Бетт Дэвис разливает кофе, а Рита Хейворт подает сандвичи. И я была частью всего этого… и там я встретила Чарли Грея.
Прокуренное помещение было пропитано запахами черного кофе, духов и лосьонов после бритья. Оркестр знаменитого Харри Джеймса наяривал джаз, заглушая разговоры и смех. После полной смены в закусочной и долгих часов преследования рекламных агентов ноги Евы в тесных неновых туфлях, купленных по случаю, молили об отдыхе, но она делала все возможное, чтобы усталость не читалась на ее лице. Никогда не знаешь, кто из великих случайно заметит тебя, а Ева была абсолютно уверена, что, как только ее заметят, начнется ее восхождение к вершине.
Музыканты заиграли что-то сентиментальное, мужчины в солдатских кителях и дамы в вечерних платьях слились в томительных объятиях.
Мечтая о передышке, Ева с улыбкой налила кофе еще одному юному солдату…
– Уже неделю я вижу вас здесь каждый вечер. Ева подняла глаза. Высокий узкоплечий мужчина в сером костюме из шерстяной фланели. Зачесанные назад светлые волосы открывают худое лицо. Большие карие глаза печальны, как у бассета.
Ева узнала его и улыбнулась еще ослепительнее. Он не был суперзвездой – Чарли Грей неизменно играл приятелей главных героев, – но его имя было известно. И он заметил ее.
– Все мы стараемся внести свой вклад в победу, мистер Грей. – Ева изящно откинула с лица длинные черные волосы. – Кофе?
– Пожалуйста. – Он облокотился о стойку бара, вынул пачку «Лаки страйк», закурил. – И хотелось бы поболтать с самой хорошенькой девушкой в клубе.
Ева не покраснела. Она могла покраснеть, если бы захотела, но решила сыграть роль умудренной опытом женщины.
– Мисс Хейворт на кухне.
– Мне нравятся брюнетки.
– Ваша первая жена была блондинкой. Чарли ухмыльнулся:
– И вторая тоже. Вот почему мне нравятся брюнетки. Как вас зовут, красотка?
Она уже выбрала имя. Взвешенно, тщательно.
– Ева Бенедикт.
Он решил, что раскусил ее. Юная, восторженная, ожидающая своего шанса.
– И вы хотите сниматься в кино.
– Нет. – Глядя ему прямо в глаза, Ева вынула из его пальцев сигарету, затянулась, выдохнула дым и вернула ему. – Я буду сниматься в кино.
То, как она это сказала, то, как она выглядела, когда сказала это, заставило его изменить первоначальное мнение. Заинтригованный, он поднес сигарету к губам и ощутил еле заметный ее вкус.
– Как давно вы в городе?
– Пять месяцев, две недели и три дня. А вы?
– Чертовски давно. – Его всегда привлекали бойкие на язык, опасные на вид женщины. Он внимательнее взглянул на нее, и от одного взгляда на тело, туго обтянутое скромным синим костюмом, его кровь вскипела, а когда он увидел в ее глазах веселое понимание, то понял, что хочет ее. – Потанцуем?
– Я должна разливать кофе еще час.
– Я подожду.
Грей отошел, а Ева целый час волновалась; не переиграла ли она или недоиграла. Она вспоминала каждое слово, каждый жест. Весь этот час она разливала кофе, флиртовала с юными рядовыми и ослепительно улыбалась, хотя нервы ее были натянуты как струны. Когда смена закончилась, Ева с нарочитой беспечностью вышла из-за стойки.
– Ну и походочка! – воскликнул тут же оказавшийся рядом Чарли, и Ева вздохнула с облегчением.
Они вышли на танцплощадку, его руки скользнули на ее талию и оставались там почти час.
– Откуда вы? – прошептал Чарли.
– Ниоткуда. Я родилась пять месяцев, две недели и три дня тому назад.
Он засмеялся, потерся щекой о ее волосы.
– Не усугубляйте. Вы и так слишком молоды для меня. – Боже, ему казалось, что он обнимает саму чувственность… жаркую, трепещущую чувственность. – Здесь очень жарко.
– Я люблю жару. – Ева откинула голову и испытала на Чарли новую тщательно отработанную улыбку: губы чуть раскрыты, ленивый взгляд из-под полуприкрытых век. – Но если хотите проветриться, мы можем прокатиться.
Он вел машину быстро и чуть рискованно, иногда отвинчивал крышечку серебряной фляжки с бурбоном и прикладывался к ней. Ева со смехом отказывалась и потихоньку позволяла ему выуживать из нее информацию – только ту, что считала необходимой… Она еще не нашла агента, но участвовала в массовке в «Тернистом пути»… Большую часть зарабатываемых денег она тратит на уроки актерского мастерства. Это инвестиции в ее будущее. Она хочет работать профессионально… Она станет звездой…
Ева расспрашивала его о работе – не о ярких звездах, с которыми он снимался, а о нем самом. Чарли выпил достаточно, чтобы клюнуть на лесть, и в нем проснулось желание защищать ее. А когда подъехали к ее пансиону, он уже был безумно влюблен.
– Детка, ты же как овечка в лесу. Тут полно волков, которым не терпится откусить кусочек. Ева откинула голову на спинку сиденья.
– Никто меня не укусит… пока я не позволю. – Когда Чарли нагнулся поцеловать ее, она уклонилась, как только его губы скользнули по ее губам, и открыла дверцу. – Спасибо, что подвезли. – Пригладив волосы, она подошла к парадной двери обветшалого серого строения и улыбнулась через плечо. – Пока, Чарли.
Цветы доставили на следующий день – дюжину красных роз, над которыми ворковали все обитательницы пансиона. Расставляя розы в одолженной вазе, Ева думала о них не как о цветах, а как о своем первом триумфе.
Чарли водил ее на приемы. Ева меняла свои продуктовые талоны на ткани, шила платья, считая это также вложением капитала, и старалась, чтобы платья были чуть-чуть маловаты. Она не видела ничего дурного в том, чтобы использовать для достижения цели свое тело. В конце концов, это ее собственное тело.
