Позолоченное великолепие - Лейкер Розалинда (бесплатные версии книг txt) 📗
Когда Томас подарил куклу Полли, она так побледнела, что он подумал, будто она вот-вот умрет, однако спустя мгновение уже обнимала ее и смеялась словно сумасшедшая.
— Ой, какая она красивая! Куколка! Она моя! Я назову ее Энни. Это очень хорошее имя. — Она целовала и прижимала куклу к себе, качала ее на руках, говорила с ней воркующим голосом и что-то напевала. После этого дня она никогда не расставалась с куклой, Мери время от времени шила для нее новые платья из цветных кусков материи, попадавшихся ей под руку.
Томасу больше всего нравилось, когда им с отцом приходилось работать в одном из многочисленных больших домов этой местности. Джон, много читавший и знавший, рассказал сыну о лондонском архитекторе Иниго Джоунсе, который в первой половине минувшего века впервые ввел в Англии афинский стиль. Томас глядел то в одну сторону, то в другую, всматриваясь во все, на что ему указывал родительский перст.
Классическая архитектура требовала идеального равновесия, чистых симметричных линий и математически точно выверенных пропорций. Томас кивал, слушал и впитывал, жалея о том, что не обладает парой дюжин глаз, ибо тогда мог бы рассмотреть каждую деталь в этих комнатах, когда их проводили через них и говорили, какую плотницкую работу придется сделать.
— Ой! — тихо восклицал он, испытывая благоговейный страх перед обстановкой, похожей на дворец. Было заметно стремление к ярким цветам на фоне белой и позолоченной штукатурки, густой, словно покрытой взбитыми сливками. Высоко над головой на потолках в буйном небе обитали великолепные боги и богини. Так создавалось бесподобное и роскошное зрелище, ослеплявшее, словно сокровище. А какая мебель!
Иногда он отступал назад, пропуская вперед отца и сопровождавшего его слугу, которые обычно были заняты разговором, а если повезло, то его на какое-то время оставляли одного. Хотя он с раскрытым ртом смотрел на огромные предметы мебели в стиле итальянского барокко, расставленные у стен и украшенные позолотой и мрамором, больше всего его привлекала английская мебель. Он был поражен ее красотой и мучительно сознавал, что ему еще так далеко до мастера, создавшего эту мебель, как земля от солнца. Тут были столы с изысканными панелями и цветочной инкрустацией, письменные столы, украшенные четко вырезанными фризами и изгибами с изображением львиной морды, кресла, обитые во что угодно, начиная с дорогих шелков, кончая рельефной кожей, с сильно изогнутыми витыми ножками, заканчивавшимися шарообразной формой с когтями. Здесь было такое множество столов, комодов на подставках, диванов, шкафчиков и книжных шкафов из орехового дерева высокого качества, что у Томаса от восторга перехватывало дыхание. Он не удерживался и проводил пальцами по завитушкам на поверхности крышек, ящиков, дверей и много раз получал выговор от служанок, боявшихся, что на мебели останутся отпечатки пальцев. Он получил крепкую затрещину от ливрейного лакея за то, что открыл ящик, чтобы лучше рассмотреть лепные украшения, и пришел в восторг от совершенства закругленного отделения. Ради этого можно было вытерпеть щипок за ухо и синяк на правой ягодице, куда пнул слуга, заставший Томаса за тем, что он в библиотеке пролистывал четыре тома архитектурных эскизов Палладио. Переводы этих книг были опубликованы до рождения Томаса, и он понимал их значение. Отец говорил, что они стали бесценным руководством для архитекторов, и, углубляясь в эти страницы, он понял, что это сущая правда. Он не мог сидеть целую неделю, после того как получил пинок, но это неудобство давно забылось, а в его памяти остались рисунки Палладио, четкие линии, выводившие куполообразные потолки, углубления и ряды ионических колонн, шагавших перед фасадом зданий, арки во внутренних двориках, порождавшие ощущение забавного спокойствия. Он никогда не потеряет уважение к такому мастерству.
Томас пытался описать Полли все, что видел, но девочка, спавшая на соломе, жившая в грязи и нищете, не могла даже вообразить такого. Случилось так, что дни их дружеского общения были сочтены, хотя они об этом не догадывались. Когда Полли не показывалась у его дома почти целую неделю, Томас испугался, что она могла заболеть. Он сам отправился бы в лачугу, где она жила, чтобы выяснить, что произошло, но Джон запретил ему, ибо как раз в таких местах зарождается чума и другие болезни. Отец сам пошел навести справки, решив держаться подальше от двери и таким образом избежать заражения. Но оказалось, что причиной отсутствия Полли была не болезнь. Джон вернулся с хорошей вестью о том, что Полли повезло. Во время прошлой ярмарки родители пристроили ее к тем, кто искал работу. Таков был обычай — предлагать разную прислугу, и ее взял какой-то человек, набиравший работников в загородный дом в нескольких милях отсюда.
Томас пришел в ужас.
— Нет! Ей не понравится такая работа! Она умрет от тоски по дому и начнет скучать по мне.
Успокаивая сына, Джон положил ему руку на плечо и ободряюще потряс его.
— Не беспокойся, парень. Полли попала в хороший дом, где ее обеспечат и накормят лучше, чем когда-либо раньше.
— Но ведь ей нет и восьми лет! Она ведь совсем ребенок. Она сосет большой палец и плачет из-за ничего.
— Детей моложе Полли используют на более неприятных работах, часто в самых плохих условиях. Благодари бога, что ее не отправили в рудник таскать вагонетки с углем вместе с другими такими же несчастными девочками.
Томас думал лишь о том, что остался в полном одиночестве, и сокрушался, что Полли придется жить среди незнакомой обстановки. Возможно, такая перемена в ее жизни в будущем обернется к лучшему, но сейчас она будет совсем несчастной. Его охватило мрачное настроение.
К счастью, примерно в это время Джон решил, что Томас достиг возраста, когда не помешает заняться учебой. Будучи трезвомыслящим человеком, он догадался, что сын обладает исключительными способностями. Мальчик еще в раннем возрасте научился уверенно читать, писать и считать и все время стремился приобрести новые знания, донимая старших множеством вопросов. У него также были задатки хорошего плотника. Джон все это видел. Мальчик отлично чувствовал дерево, обладал терпением и точностью, необходимой для этого ремесла. Можно было не опасаться, что он забудет плотничье дело из-за других предметов.
Пока Томаса было невозможно выставить из мастерской, если он над чем-нибудь работал. Джон не сомневался, что мальчик проведет свободные от учебы часы за верстаком, его интерес подстегнут обретенные знания в геометрии и измерениях, искусстве подсчета и определения длины, объемов поверхностей, без чего невозможно стать краснодеревщиком.
Томаса в должное время зачислили в местную школу, которая находилась всего в нескольких минутах ходьбы от дома. Он горел желанием приступить к учебе и, не жалея рвения и энергии молодости, обрести хорошие знания в предметах, о которых пока знал мало или ничего. В первое утро он нервничал, как любой новый ученик, но когда раздался звонок, возвещая об окончании уроков, его безграничная самоуверенность снова дала о себе знать. Полли уже изгладилась из его памяти.
Несколько месяцев спустя, когда утонули ее родители, он с жалостью вспомнил о ней. Уильям Барлоу с женой так напились, что не смогли спастись, когда река Уорф вышла из берегов и дом накрыло страшное наводнение. В ту ночь они остались в доме одни, ибо к тому времени семья распалась. Оставшиеся два мальчика покинули дом, и никто не знал, где их искать, а три девочки несколько недель назад сели в лондонский дилижанс вместе с подозрительного вида мужчиной.
Никто из детей не вернулся в Отли предать земле тела родителей, когда их обнаружили, так что церковному приходу осталось устроить им благопристойные похороны. Томас уже больше не надеялся увидеть Полли.
Верным оказалось предположение Джона, что желание сына освоить плотничье дело лишь окрепнет. Он всегда брал сына с собой на работу, если подворачивалась такая возможность. Томас был рад, если мог оказаться полезным в том, что от него требовалось, однако для него не было большего удовольствия, чем мельком увидеть роскошную мебель в прекрасной обстановке. Джон уже знал, где искать сына, если тот исчезал в таком доме. Томас все больше и больше говорил о том, что ему очень хочется однажды, когда он вырастет, сделать такую мебель самому. Джон взял это на заметку и решил позаботиться о том, чтобы сын достиг этой цели, если только мечты молодости вдруг не изменятся. Он начал присматривать ему подходящее место для обучения, когда настанет время.
