Посреди трех миров (СИ) - Бойцева Юлия Анатольевна (книги TXT) 📗
- И вас с добрым утром, - раздался спокойный знакомый голос. - Мы в "Белом лебеде". Если так дальше будет продолжаться, то мы и за год не справимся.
Воспоминания всплыли как чаинки в только что заваренном чае. Демон сидел за тем самым столом, рассматривая большой лист бумаги. Удивительно, почему я его не заметила, когда рассматривала комнату?
- "Белый лебедь", точно... - вспомнила я, потирая пальцами лоб. - Я долго спала?
- Сейчас у вас вечер.
- Ого, прошу прощения за свое лентяйство...
Я кое-как встала и направилась к умывальнику. После того как умылась, осмелилась посмотреть на себя в висевшее над ним зеркало. И так оттягивала этот момент довольно долго. Во дворце по просьбе мага все зеркала завесили тканью, а в моей комнате вообще сняли. И теперь я поняла почему. То, что смотрело на меня в нем, с трудом можно назвать человеком. Я больше походила на нежить, поднятую из могилы не задолго после похорон. А точнее - скелет обтянутый кожей, ходячая анатомия. Впалые щеки, большие серые глаза, очерченные синяками, свалявшиеся волосы... Не удивительно, что демон не смог сопоставить меня с портретом. Я и сама узнавала себя с трудом. Странно, что тело не так исхудало как лицо.
- Что, не узнаешь себя? - от резкого нарушения тишины я вздрогнула. Демон, развалившись на стуле, гадливо лыбился, по-другому эту мерзкую улыбку описать сложно.
Да, конечно, не красавица, но ведь всему есть объяснение. Что было бы с ним, если бы его мучила боль несколько недель?
Мне снова стало совсем одиноко. Ничего не ответив, я кое-как переплела косу, взяла плащ и сумку и, не сказав ни слова, вышла.
Солнце только шло к горизонту, поэтому народу в таверне было еще не так много. Я натянула посильнее капюшон и спустилась вниз, ко мне сразу подлетела официантка.
- Добрый вечер, хотите отужинать? - пролепетала она, пытаясь заглянуть под мой капюшон.
- С удовольствием. Можно столик в более укромном местечке?
- Да, конечно. Идемте, - девушка усадила меня за небольшой деревянный стол в самом дальнем от входа углу. Место было очень удобное, просматривался весь зал.
Только сейчас я заметила невысокий круглый подиум посередине помещения, на нем стояла арфа, скорее всего это сделано для менестрелей, рассказчиков или поэтов. Честно говоря, в "Белом лебеде" я никогда не была, но много слышала о нем от друзей. Само помещение по обстановке и украшению совершенно не подходило под название. А белый цвет тут вообще не наблюдался, скорее наоборот, преобладали темные тона, вперемешку с бежевым. Приглушенный свет от магических светлячков, висящих под потолком, расслаблял и придавал всему залу немного теплоты и уюта.
Мне принесли мой огромный заказ достаточно быстро, и, пока я уплетала за обе щеки, в таверне не осталось ни одного свободного места. Со временем народ захмелел, стало шумно и весело. На подиум то и дело поднимались заявлять о своем таланте: кто-то пел, кто-то играл, кто-то просто дурачился. Я совсем расслабилась и сняла свой плащ, подумав, что в таком людном помещении это лишнее. Как оказалось, думать разучилась...
- Эй, жердь!
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне, догадалась только после того, как пьяный мужик за соседним столом начал тыкать в меня пальцем и критиковать толстую косу, которая якобы должна клонить к земле.
- Да и вообще, девка, я бы на твоем месте ее отстриг. Не думаю, что кто-то позарится на такие формы, - мужики за столом загоготали. Пьяные, что с них взять.
- Ну вы-то позарились, так может еще не все потеряно?! - с вызовом посмотрела я на наглого бородатого, затем решила разрядить обстановку и мягко улыбнулась: - Да пошутила я.
Мужики все еще молчали, я уже было подумала, что нарвалась, как вдруг они по цепочке засмеялись. На меня накатило облегчение, но ненадолго.
- Ну хоть на что-то ты сгодилась, повеселила... Может еще, что умеешь, плясать или петь? Я бы на твоем месте умел. Хоть как-то обращать на себя внимание-то надо, а то в девках так и просидишь.
- Может и умею, - вот тут-то я сглупила, потому что дальше последовало банальное слово...
- Докажи! - бородач мне задорно так подмигнул.
- Али кишка тонка, аки твой костлявый зад? - вторили ему друзья.
Я поморщилась. Столь грубую речь приходилось слышать нечасто.
Самое интересное, что наш диалог слушали уже все в зале. Кто-то начал поддакивать мужикам, некоторые молча наблюдали, были и те, кто пытался заступиться за мою скромную персону, но последних, конечно, меньшинство. Большинство под действием вкусного пива хотели зрелищ. Воспитание мне не позволяло отказывать в милости народу, да и руки зачесались при виде любимого инструмента, поэтому я решила сдаться. Хуже будет, если откажусь. Верх мастерства, конечно, не покажу, но для того, чтобы отстали - сгодится.
- Ох, раз вы так просите, - пролепетала я, вставая из-за стола, и медленно двинулась к импровизированной сцене.
Арфа, ведь это единственный инструмент, на котором я умею играть. Однажды, мне было, наверно, лет девять, отец направлялся с визитом в соседнее государство и решил, что его дочери будет полезна такая поездка. Путь был не близок, от телепорта отказались в силу большого числа людей в сопровождении. Так вот, решили как-то остановиться на ночлег не на поляне, как обычно любит отец, а в небольшом постоялом дворике. Вечером там устроили концерт в честь короля, в конце которого на сцену вышла девушка. Она играла на арфе и пела чудесную песню "О свежем ветре". Мне так запал в душу этот инструмент, что я мучила отца всю поездку с просьбой отдать меня в музыкальную школу. Конечно, он сдался, но при условии, что ходить я буду в общую группу, и о моем происхождении никто не будет знать. Я на это пошла с радостью. Так даже легче. Пением я занималась и до этого, но делать это и играть оказалось не так-то просто. Наша группа состояла из семи человек. Учились мы пять лет, в вечерние часы. Было нелегко, ведь помимо этого мы все занимались по общеобразовательной программе, а я еще мучилась этикетом, дипломатией, языковедением и, конечно, магией. Честно говоря, на занятиях с арфой я будто отдыхала душой и расслаблялась после тяжелого дня. В конце обучения нас отправили на практику - выступать в общественных местах. Я выбрала ту самую таверну. Та девушка, а звали ее Лэандинель, все еще там работала. Она оказалась эльфом-полукровкой, о чем никак не говорила явно человеческая внешность. Да и ее сородичи предпочитают жить в Предэльфие...
Лэа многому меня научила, например, вести себя на сцене легко и непринужденно. Это, оказывается, поначалу очень нелегко. Одно дело, когда внимание приковано к нескольким людям, включая меня, и совсем другое, когда ко мне лично. Поэтому никогда не любила весенние балы.
Провожая меня по окончанию практики домой, Лэа протянула мне листок бумаги, на котором была написана песня на эльфийском языке. Девушка написала ее для меня к экзамену, так делали все наставники, у которых проходили практику студенты консерваторий. Моя задача заключалась в том, чтобы понять мотив и подобрать под нее музыку на своем инструменте. Экзамен я сдала, но это был первый и последний раз, когда чудесные слова песни Лэанди звучали публично. Забрав диплом, студентка Ада исчезла бесследно вместе со своей песней.
Подумав, что особо терять нечего, меня и так никто не знает, я села за инструмент. Да и какая разница? Скоро этот мир исчезнет из моей жизни, поэтому мой коронный номер никому не повредит. А мне приятно коснуться пальцами натянутых струн.
Я начала играть. Мои уста рассказывали людям о птице, которая родилась в клетке, всю жизнь в ней прожила, мечтая о свободе. Пташка оказывается душой запертой в теле женщины, за которую распланировали всю жизнь. В конце, по словам Лэанди, девушка умирает, а ее душа, наконец, обретает долгожданную свободу и счастливая парит над землей.
