Во имя Жизни (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна (книги TXT) 📗
Пластик, керамика, снова пластик… Прозрачный и матовый, блестящий и тусклый; дешёвые, надёжные и прочные материалы создавали декорации для мерно кипящей вокруг монотонной жизни. Воздух пестрел разнокалиберными транспортными средствами, внизу тоже копошились какие-то машины; движение было весьма оживлённым. Огромный, кишащий мелкими полуразумными тварями кусок пластмассы, гигантский человейник. Не помню, кто придумал это слово, и где я его услышал, но оно лучше всего отражало окружающую действительность. Даже несмотря на то, что в городе жили отнюдь не одни люди.
Не люблю большие города.
В плотном потоке транспорта путь до нужного места занял часа полтора. Охранная контора занимала несколько этажей в одном из небоскрёбов на краю центрального района города, — довольно престижное место без излишнего пафоса, что характеризовало хозяина с лучшей стороны.
Высадившись на пешеходной дорожке и отпустив такси, я направился к парадному входу и через завесу силового поля, защищающего от запахов и шума улицы, попал в небольшое типовое фойе. Стекло, пластик, полимерная керамика: и мебель, и стены. Даже привратником тут служил андроид, то есть — большой кусок пластика.
— К эссу Сай-Сааару ун Иссаваару, — сообщил я. Для того, чтобы уверенно и без запинок выплетать это имя, пришлось предварительно некоторое время потренироваться, но это было неизбежным злом. — По поводу работы.
Андроид просканировал меня взглядом, — видимо, сличая мои данные с какими-то своими шаблонами, — сделал приглашающий жест рукой, и ничем не примечательный кусок стены отъехал в сторону. На всякий случай подобравшись, я шагнул в полутёмный ход: Семён, конечно, обещал договориться, и никаких предупреждений от него я не получал, но мало ли!
Вместо так нелюбимого мной пластика коридор был отделан каким-то коричневым камнем вроде песчаника, пол тоже покрывал мелкий белый песок. Тут и там по стенам, придавая камню ещё большей дикости, вился красными широкими лентами карийский хищный плющ. Впрочем, вспоминая личность хозяина, такому стилю можно было не удивляться. И я готов был голову отдать на отсечение, что камень и песок здесь натуральные, не синтетическая имитация.
Кариоты представляли собой ничто иное, как крупных разумных рептилий. Отделка камнем и песком для них была ровно тем же самым, чем для нас — дерево: дорого, где-то непрактично, но зато очень приятно. А плющ с точки зрения ящеров просто очень хорошо пах, но несовершенные человеческие ноздри были неспособны уловить этот запах.
Коридор оказался коротким и расширился в небольшую круглую комнату. У ящеров Кария имелась привычка тщательно маскировать всю технику под естественные, природные образования, и понять при поверхностном взгляде, обычный булыжник перед тобой или какой-то сложный прибор, не представлялось возможным. Кроме того, в отличие от людей, любящих всё визуализировать и отдающих предпочтение именно графическому представлению информации, кариоты ориентируются на иные чувства. Зрение у них развито слабо, а вот обоняние, слух и осязание на несколько порядков выше человеческих. У них даже системы связи работаются не через графическое и звуковое представление, а строятся на ароматах.
Та комната, в которую я пришёл, больше всего напоминала японский сад камней, и единственным подвижным элементом здесь был лежащий прямо на песке старый кариот.
— Шкура твоя всё так же темна, эсс Сай-Сааар ун Иссаваар, — проговорил я, склоняя голову и складывая за спиной руки: жест вежливости и формальное приветствие кариотов.
Древняя философия Кария гласит, что всё живое в древности вышло из Первого Яйца, разделившегося в определённый момент времени на миллиарды капель. То есть, всё живое когда-то было единым целым, и в связи с этим ящеры считают невежливым демонстрировать собственное незнакомство с собеседником. Что касается цвета шкуры, это был такой же формальный, как всё приветствие, комплимент, вроде нашего «хорошо выглядишь». С возрастом чешуя кариотов светлеет, и сказать, что она тёмная, — значит, сказать, что собеседник выглядит молодо.
— Ты как всегда слишком добр к старику, — проговорил Сай-Сааар, поднимаясь с пола для приветствия. Он, в отличие от меня, против истины не грешил: я действительно здорово ему польстил, шкура его была почти жёлтой, что говорило о весьма почтенном возрасте. Верхние (очень похожие на человеческие) и средние (способные служить как вспомогательными «руками», так и запасными «ногами») лапы неловко сложились за спиной, а хвост обнял нижние конечности. Для ящеров эта поза очень неудобна, и именно поэтому считается, что она демонстрирует отсутствие дурных намерений.
Кариоты по галактической классификации тоже относились к гуманоидам, так что об их обычаях и физиологии я знал довольно много. С ними приходилось драться, а чтобы победить соперника, его для начала следует хорошо изучить. Я даже в какой-то момент жизни здорово увлекался их необычной культурой.
Проворные, сильные, гибкие, покрытые прочной чешуёй, — они были сложными и, главное, очень неудобными противниками. Одно только избыточное количество конечностей чего стоило! И тем не менее у них были свои недостатки и уязвимые места, где пробить чешую было вполне по силам человеку. Главное, бить точно и следить за стремительным хвостом. А лучшей тактикой боя с кариотами всегда была затяжная оборона: их главным видовым недостатком была низкая физическая выносливость и неспособность поддерживать высокий темп боя на протяжении продолжительного отрезка времени.
— Тебя должны были предупредить, что… — начал я.
— Да, да, я помню. Мальчик-воин, который хочет говорить с папашей Чуном, — Сай-Сааар склонил большую тупоносую голову, слегка приподняв охватывающий её и прикрывающий шею перепончатый воротник. Жест, обозначающий тысячу и одну эмоцию; об эмоциональном состоянии ящеров очень сложно догадаться, не обладая их обонянием.
— Я плохо помню Чуна, и хотел бы для начала взглянуть на него со стороны, — осторожно попросил я.
— Осторожность — черта хорошего воина, — согласился с моей идеей кариот. — Это несложно, если ты силён и спокоен, как раньше. Пойдём, ты покажешь, чему научился за эти годы, — проговорил он, направляясь куда-то в боковой проход, а я послушно двинулся следом. — Ты сохранил прежнее имя, или мне стоит называть тебя иначе?
— Зови меня Барсом, — отмахнулся я. Мои документы ему без надобности, а просто так светить фамилией не стоило: слишком уж она известная, отца каждая собака знает. Понятное дело, что Зуевых в Федерации тысячи, но зачем рисковать лишний раз? Внезапно всплывшее детское прозвище в этом случае подходило идеально.
Через ещё один короткий коридор и открытую платформу лифта мы спустились на пару этажей вниз и снова оказались окружены пластмассой во всех её проявлениях. Я с грустью подумал, что подход гигантской ящерицы к оформлению жизненного пространства нравится мне гораздо больше, чем человеческий: кариоты терпели синтетические материалы только там, где их объективно нечем было заменить.
Ещё один короткий коридор, в конце которого перед нами открылась дверь, и в нос шибанул отлично знакомый и даже почти родной запах въевшегося пота: мы попали в небольшой неплохо оборудованный тренировочный зал. Пройдя вслед за кариотом к свободному пространству, явно отведённому для спаррингов и окружённому защитным полем, я в растерянности замер на краю ринга. Сам он меня что ли проверять будет?
— Звал, Сай? — прозвучал явно женский, хоть и довольно низкий голос. Обернувшись на звук, я растерялся ещё больше.
— Ты же помнишь Юнаро? — обратился ко мне ящер. — Она старшая, она решает, кто на что способен.
— Помню, — машинально кивнул я, разглядывая таким заковыристым образом представленную мне начальницу охраны.
Человеческая женщина, причём довольно молодая, не старше меня. Начальник охраны. У кариота. Отдаёт бредом и галлюцинациями!
Впрочем, Юнаро эта была весьма неординарной особой, что несколько примирило меня с действительностью. Начать с того, что она была высокой, очень высокой, всего сантиметров на десять ниже меня, а это, на минуточку, больше метра восьмидесяти. Но двигалась она для своего роста очень легко и не сутулилась, что часто бывает с очень высокими людьми. Рассмотреть фигуру подробнее мешал свободный чёрный халат в пол, но лицо было весьма запоминающимся.
