Украсть у президента - Гриньков Владимир Васильевич (мир бесплатных книг TXT, FB2) 📗
– Тогда я поднимусь к тебе! – сказал Корнышев.
– Слава! Я рада тебя видеть… но – первый час ночи… Категорически нет! – запаниковала она.
– Тогда я иду! – объявил Корнышев и решительно вышел из машины. Лена увидела его в свете фонаря, поняла, что он не шутит, и испугалась еще больше.
– Слава! – всполошилась она. – Ты сошел с ума! Как ты себе это представляешь? Как я это все объясню? У меня тут все спят! Ночь! И вдруг гости!
Да, нелепо будет выглядеть. Но главное не это, а то, что им не дадут поговорить. Разбуженный приходом ночного гостя, появится на кухне растревоженный и заспанный Поляков, будет фальшиво изображать радушие и предложит выпить за знакомство, а сам будет щуриться подозрительно и ловить каждое произнесенное слово, пытаясь разгадать стоящий за словами скрытый смысл. Ленка будет нервно теребить краешек скатерти и старательно прятать глаза, Корнышев разозлится, потому что ему не дают возможности сказать то, что он хочет, и в итоге встреча, о которой ему мечталось столько лет, окажется скомканной, некрасивой и нелепой.
Только не у нее в квартире. По крайней мере, сегодня.
– Выходи ко мне! – попросил Корнышев. – Я тебя жду!
– Слава! Нет! – твердо сказала Лена. – Извини, я очень устала! Завтра! Позвони мне на работу! Мой номер телефона…
– Я знаю.
– Откуда? – изумилась она, выдавая свою растерянность.
– Лена! Я много что о тебе знаю! Ты себе не представляешь, как я хочу тебя видеть! Если бы ты видела, что со мной сейчас творится, ты бы поняла, что я не уеду, пока не увижу тебя!
Его напор явно Лену пугал, но он не мог остановиться.
– Слава! Я тебя умоляю! – произнесла она беспомощно.
Но ее мольбу о пощаде Корнышев пропустил мимо ушей.
– Я иду! – объявил он и направился к подъезду дома, по-прежнему прижимая к уху трубку мобильного телефона.
– Подожди! – всполошилась Лена. – Господи, ну что же происходит! Слава! Я сейчас выйду! На пять минут! Только пять минут! И после этого иду спать. Я действително очень устала, поверь. И в следующий раз ты позвонишь мне уже на работу. Хорошо?
– Да! – с готовностью согласился он.
– Обещаешь?
– Обещаю! – ответил Корнышев, обнаружив в себе зарождающийся восторг.
– Обойди дом, – попросила Лена. – Там такой скверик… Увидишь… Я сейчас выйду – собаку выгулять… И мы с тобой поговорим…
– Хорошо, я жду.
За домом действительно обнаружился скверик, совсем небольшой, две асфальтированные дорожки схлестнулись крест-накрест, на этом перекрестке горит единственный фонарь, да и тот не нужен, поскольку окружающие с трех сторон сквер улицы просвечивают его насквозь светом своих фонарей. Взволнованный Корнышев прошел через сквер, вернулся обратно к дому – Лены все еще не было. Он снова прошел через сквер, уже заметно нервничая, а когда обернулся – Лена шла ему навстречу, а рядом с ней семенила упитанная псина, ротвейлер. Корнышев поспешил им навстречу. Лена была в легком красивом платье, в каких вряд ли собачники когда-то выгуливают своих собак, и Корнышев понял, что это платье надето ради него.
Она была все так же прекрасна. Фигура сохранила девичью стройность, в движениях угадывалась давным-давно запомнившаяся Корнышеву завораживающая плавность, а неизбежные морщины волшебным образом испарились при призрачном свете неблизких фонарей, и лицо ее казалось таким же юным, каким Корнышев его помнил много лет.
При стремительном приближении Корнышева собака угрожающе зарычала, Лена сказала ей ласково: «Мики! Свои!», и собака затихла, а Корнышев даже не сбавил шаг, приблизился, взял руку Лены в свою и восторженно-нежно ее поцеловал. Снова зарычала собака, но теперь Лена не обратила на нее никакого внимания, сказала, вглядываясь в лицо Корнышева:
– Здравствуй, Слава!
– Здравствуй! – срывающимся голосом ответил он, все еще не смея поверить в реальность происходящего. – Рад тебя видеть!
– Я тоже, – сказал Лена, но она испытывала неловкость, и это было заметно.
– Прости меня, – попросил Корнышев. – Я понимаю, что это похоже на какое-то безумие…
Он осекся и засмеялся, качая головой.
– Как же я рад тебя видеть! Ты все такая же. Какой я тебя еще по школе помню. Совсем не меняешься.
– Так не бывает, – улыбнулась Лена в ответ, и ее улыбка показалась Корнышеву грустной.
– Нет, правда! – сказал он с горячностью.
Лена пожала плечами. Она не выглядела ни восторженно-возбужденной, ни даже просто обрадованной. Растерянность, вызванная внезапностью случившегося события.
– Я сегодня увидел женщину, очень похожую на тебя, – сказал Корнышев. – Мне так показалось – что вы похожи. А вот сейчас смотрю на тебя и понимаю, что никакого сходства. Просто я все время думал о тебе. И повсюду ты мне мерещишься.
Лена посмотрела на него. Кажется, ей совсем не нравилось то, что он говорил.
– Я все понимаю, – закивал Корнышев. – Это выглядит странным, нелогичным и нелепым, если все происходит внезапно и будто бы вдруг. Но это для тебя оно «вдруг», Лена. Вдруг звонок среди ночи… Вдруг «давай встретимся»… А для меня это – моя ежедневная жизнь. Я каждый день тебя вспоминаю, поверь. Я все время думаю о тебе!
– Слава! Я, честно говоря, в растерянности…
– Господи! Ну конечно! – с готовностью согласился Корнышев. – Я все понимаю! И у меня внутри сейчас такая буря, что я вряд ли смогу тебе все связно объяснить. Я счастлив уже потому, что тебя вижу…
– Меня пугает твоя горячность, – сказала Лена шутливым тоном, но Корнышев понял, что она совсем не шутит.
– Давай как-нибудь встретимся, – предложил он. – Куда-нибудь вместе сходим. Или вовсе уедем куда-нибудь на недельку! – вдруг загорелся он. – В Турцию.
Про Турцию как раз накануне говорил Горецкий, и Корнышеву это вспомнилось.
– Слава, я хочу тебе немного рассказать о себе, – мягко сказала Лена. – Мы давным-давно не виделись, уже целую вечность, и столько событий случилось в жизни, да? Я закончила педагогический. Сейчас работаю в школе. Как раз каникулы. Ты ведь меня случайно дома застал. Мы на даче живем, у нас дача в Мамонтовке, и мы там все лето с детьми и Пашей.
Корнышев хмурился, слушая.
– Мы на один день только приехали в Москву, – говорила Лена. – У нас на даче нет горячей воды, так мы устроили банный день. И завтра снова уезжаем. Что еще у меня? Маму похоронила шесть лет назад. Машина сбила. Кошмар и ужас. Я долго приходила в себя. Дети отвлекали. У меня их двое. Мальчики. Одеть, обуть, обстирать, накормить, в зоопарк сводить – столько забот, что про свои беды с ними быстрее забываешь. Ну и муж…
– Я не хочу слушать про твоего мужа, – дерзко сказал Корнышев.
– Почему? – мягко спросила Лена.
– Ты разве не понимаешь, почему я пришел?
– Может быть, я и понимаю…
– Ничего ты не понимаешь! – хмурился Корнышев. – Я помню, как в школе смотрел на тебя. Тайком. Как однажды залез к тебе в портфель…
– Зачем? – удивилась Лена.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Я хотел видеть твои вещи, хотел к ним прикасаться. Это я хорошо помню. Мне было интересно все, что связано с тобой. Вот ты стираешь карандашный рисунок ластиком, а я на этот ластик смотрю. Он твой. Ты его держишь в руках. В красивых своих тонких пальчиках.
Он быстрым движением взял в руку Ленину ладонь, она даже не успела среагировать.
– Вот рука, – сказал Корнышев. – Мне так хотелось к ней прикоснуться. Я даже помню, как в школе проходил близко от тебя, так близко, чтобы как бы невзначай до тебя дотронуться.
Лена осторожно высвободила свою ладонь и спрятала ее за спину.
– Странное дело, – хмурился Корнышев, – в детском саду или в школе люди влюбляются первый раз, а женятся потом на других. Почему-то считается, что первая любовь – это детский лепет на лужайке, ничего серьезного. А если это действительно серьезно?! Ленка! Я жил все эти годы, день за днем, много-много дней, и каждый день у меня был чем-то занят. Я отучился, я работаю, но мне все время не хватает тебя. Я чувствую, что что-то неправильно в моей жизни. И я хочу поправить то, что неправильно. Я все в своей жизни делал, постоянно помня о тебе. Для тебя как бы. Чтобы ты оценила. Мне не хватает тебя.
