Снежная девочка - Кастильо Хавьер (читаем книги онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗

Мирен только щелкнула языком, наблюдая, как он плачет, но через несколько мгновений не выдержала.

– К черту, – бросила она, положила руки на руль и нажала на педаль газа.

– Отвезешь меня домой? Мне нужно поспать.

– Я разговаривала с Грейс.

На этот раз застонал Аарон.

– О чем?

– Она звонила тебе весь день, а ты не брал трубку. Потом Грейс позвонила мне, чтобы спросить, не знаю ли я, где ты. Она была сама не своя. Этот день бередит чувства и вскрывает старые раны.

Аарон посмотрел на Мирен. Ее голос звучал серьезнее, чем он помнил. Деловой вид девушки и почти отстраненный взгляд лишь сильнее укрепили то чувство, которое он всегда испытывал к ней: Мирен была слишком холодна.

– Когда ты позвонил, я, разумеется, с ней связалась. Перезвонила и рассказала, где ты, и она попросила, чтобы я немедленно привезла тебя к ней. Что-то срочное.

– Не хочу, – тут же отрезал Аарон.

– Это не обсуждается, Аарон. Я обещала Грейс. Сказала, что привезу тебя лично.

– Ты с ума сошла, если думаешь, что я готов встретиться со своей бывшей женой в день рождения Киры. Сегодня я меньше всего хотел бы быть рядом с ней.

– Мне все равно. Я должна отвезти тебя. Это пойдет тебе на пользу. Вам обоим тяжело. Только вы двое понимаете, что переживает другой. Грейс тоже нуждается в том, чтобы кто-то о ней позаботился. Ей было так же плохо или даже хуже, чем тебе, но она при этом не напивается и не воюет со всем миром.

Аарон ничего не ответил, и Мирен восприняла это как знак согласия. Она выехала с территории полицейского участка двадцатого квартала по Западной 82-й улице и вскоре спустилась до берега реки Гудзон. По дороге на юг Мирен молчала, а Аарон с отвращением смотрел в окно на город, который так любил. Позади остались счастливые годы: карьерные взлеты, игры на заднем дворе, ласковые поглаживания живота Грейс в ожидании рождения Майкла. Все это исчезло вместе с белым воздушным шариком, улетевшим в облака.

Вскоре они уже пересекали тоннель Хью Л. Кэри, соединяющий под водой Манхэттен и Бруклин, но на другом берегу замедлились. Им то и дело приходилось останавливаться на бесконечных светофорах. Аарон несколько раз пытался завязать разговор, но Мирен отвечала односложно. Со стороны могло показаться, будто ее раздражает необходимость тратить на него время в День благодарения, но на самом деле она хотела воздвигнуть барьер между собой и делом Киры – делом, с которым она срослась и никак не могла разъединиться.

Добравшись до Дайкер-Хайтс, квартала частных домов с уютными задними двориками, один из которых раньше был семейным гнездом Темплтонов, Мирен отметила, что некоторые соседи уже развешивают рождественские гирлянды. Миновав несколько улочек, они увидели Грейс – та стояла на тротуаре и высматривала что-то на дороге. Женщина явно волновалась.

– Что с ней? – удивилась Мирен.

– Не знаю, – озадаченно ответил Аарон. Он никогда раньше не видел ее такой.

Грейс была одета в бордовую пижаму и тапочки, а ее волосы были собраны в неряшливый хвост.

Аарон в недоумении вышел из машины и приблизился к ней.

– Грейс, что случилось?

– Аарон… Кира.

– Что?

– Кира! Она жива!

– Что ты имеешь в виду? – Мужчина был сбит с толку.

– Она жива, Аарон. Кира жива!

– Что? Ты о чем?

– Об этом!

Грейс протянула руки и показала ему видеокассету. Аарон ничего не понял, но, приглядевшись, заметил белую наклейку с названием. На ней маркером была нарисована цифра «один», а под ней заглавными буквами было выведено самое мучительное и самое заветное для родителей слово: КИРА.

Глава 8

Я не могла так этого оставить. Слова профессора Шмоера насторожили меня. Что скрывалось за этим звонком в службу спасения? О чем умолчали родители? Поиски Киры Темплтон пробудили во мне больше любопытства, чем я могла себе представить.

– Ты должен дать ее мне послушать, – заявила я, как будто это было так легко.

– Я не могу, Мирен. Это наш завтрашний эксклюзив.

– Ты считаешь, что я сделаю стенограмму и передам в другую газету? Я студентка журфака и никого, кроме тебя, в этих кругах не знаю, да и меня никто не стал бы слушать.

Он глядел на меня молча. Затем сказал:

– Я знаю, что нет, но….

Я перебила его поцелуем. И на этот раз он сдался.

Он знал, что я использую его, но нисколько не возражал. После случившегося я избегала мужчин. Ни при каких обстоятельствах не хотела ни с кем сближаться. Я воздвигла непреодолимый барьер на пути к своей душе и думала, что ни с кем не смогу почувствовать себя в безопасности, пока однажды в университете мы с ним не начали говорить о той ужасной ночи как о чем-то не относящемся ко мне. Он даже побудил меня написать об этом, и в конце концов я почувствовала – он единственный относился ко мне со зрелостью, в которой я нуждалась. Мои сокурсники вели себя как типичные альфа-самцы, и в каждом из них мне виделся Роберт, которого хотелось забыть. Я с самого начала обратила внимание, что на занятиях все глаз не сводят с профессора Шмоера, и все начинающие журналистки сошлись во мнении, что он был самым привлекательным профессором из всех, кто расхаживал перед доской в Колумбийском университете. Его извечные костюмы не могли скрыть поджарое тело. Его добродушное лицо так и манило тех, кто воображал, будто под слоем невинности за его очками кроется настоящий огонь. Но самым привлекательным в нем был его ум. Он писал статьи для «Дэйли» требовательным тоном, с которым могли ассоциировать себя читатели. Он находил идеальный критический подход и писал подробно, строя предложения так, что с каждым абзацем вы все больше не могли оторваться. Сильные мира сего боялись стать объектом его пристального внимания, а политики нервничали, если он показывался на пресс-конференции, что, впрочем, случалось редко. Его статьи были посвящены политике и бизнесу, и Шмоер с позиции стороннего наблюдателя изучал архивы, документы, счета и накладные, погружаясь в теневые сделки, которые заключались в тех двух единственных сферах, которые так волновали страну? – деньги и политика, хотя в действительности эти темы всегда шли рука об руку. Исчезновению Киры предстояло изменить его вселенную и, хотя я еще об этом и не подозревала, навсегда стать основой моей собственной.

– Зачем, Мирен? Я не… это плохая идея…

– То, что случилось, не имеет к тебе никакого отношения, Джим. Не веди себя как остальные. Вы все здесь ни при чем. Только я решаю, как мне быть, ясно?

– Мы уже давно не поднимали эту тему, и я сомневаюсь, что избегание здесь поможет.

– Какого черта все так настаивают, что я должна это обсуждать? Почему ты не даешь мне право самой решать, как к этому относиться?

Развернувшись, я переступила через порог дома.

– Спасибо, что проводил, Джим, – резко бросила я.

– Мирен, я не хотел… – Он был растерян.

Я ринулась вверх, перепрыгивая две ступеньки за раз, и, достигнув второго этажа, скрылась из виду. Джим звал меня снаружи, но было уже поздно.

Зайдя в квартиру, бросила белые «конверсы», в которых была, на полку для обуви и удалилась в темноту спальни, пока снимала джинсы. В гостиную я вошла уже в пижаме. Это было первое, что я всегда делала при возвращении домой – в крошечную съемную квартиру в аварийном здании в самой неблагополучной части города. Это была маленькая студия без окон, ремонта, лифта и всяких излишеств. На крохотной плите на кухне помещалась лишь одна сковорода, потому что две единственные конфорки были расположены слишком близко. Это был едва ли не худший вариант, и все же отдавали ее отнюдь не за бесценок. Родители любили повторять, что это место больше похоже на темницу и плачу я не аренду, а выкуп. Но я не могла позволить себе ничего другого, не тратя при этом кредит на учебу; плюс до университета было недалеко.