Большой куш нищей герцогини - Донцова Дарья (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
– Мы гарантий и не просим, – сказал Федор. – Жадные мерзавцы отняли у Анастасии Егоровны, как они думают, весь капитал мужа. А дети беззастенчиво растаскивают крохи, оставшиеся у их матери.
Костин посмотрел на меня.
– Можно попробовать. Но мы ничего не обещаем.
– Попытка не пытка, – парировал Федор. – Сколько с меня в качестве аванса?
Когда наши клиенты ушли, Костин позволил себе оценить ситуацию:
– Странная история.
– Я воссоздал храм, – подал голос Рамкин, – любуйтесь.
– Красивый, – восхитилась я, – на свадебный торт похож.
– Церковь находится в селе Муркино, – начал читать Захар, – построена в тысяча триста двадцать третьем году Емельяном Радовым с целью удержать своих крепостных от пьянства. Но архитектор Николай Панин, которого нанял Радов, сам любил выпить. И за пьянство был посажен в клетку. Барину пришлось отдать немалые деньги за его освобождение. Службы в церкви велись до тысяча девятьсот тридцать пятого года. Потом иконостас сожгли, уничтожили внутреннее убранство, сбросили колокола. Последующие сорок лет храм служил хранилищем сена. Потом случился пожар, сейчас от церкви остались руины.
– Строили, чтобы отучить народ от водки, однако архитектор угодил в острог за пристрастие к зеленому змию, – хмыкнул Володя, – забавно. Ну зачем жечь то, что не одно столетие мирно существовало?
– Обычная для советского времени история, – вздохнула я, – у моего папы был приятель, его сняли с должности, лишили звания полковника за то, что он участвовал в отпевании жены.
– Это тоже бред, – поморщился Костин. – Есть мысли насчет того, что рассказали клиенты? Раз мы подписали договор, начнем работу.
– Съезжу завтра в Муркино, – пообещала я. – Захар, это большое село?
– Нет, – тут же объяснил Рамкин, – двадцать пять домов. Но постоянно живут: Питирима Владимировна Молоканова, пенсионерка, ее адрес: улица Пионерская, дом два; Зотовы – Ангелина Михайловна с дочкой Валерией, у нее инвалидность по заболеванию ДЦП, на улице Октябрьская, десять; Фролова Лариса Олеговна, переулок Молодежный, четыре. Список ходок дамы на зону можно использовать вместо рулона туалетной бумаги. До недавнего времени она жила по принципу: украла – выпила – села – вышла – украла – выпила – села – вышла. Преступления, на мой не юридический взгляд, пустяковые. В последний раз она сперла в электричке банку сметаны у пассажирки.
– И ее за это отдали под суд? – изумилась я.
Захар развел руками.
– Пострадавшая написала заявление, преступница не отрицала своей вины. Уехала опять в барак, но скоро вернулась, вышла по амнистии. Последние четыре года ведет себя прилично. Больше ее пока не привлекали, но еще не вечер, все может случиться.
– Питирима, – повторила я, – имя как из сказки. Бабуля, которой немало лет, живет одна в селе? Сама таскает ведра, дрова колет, печь топит, за огородом ухаживает?
Захар оторвался от ноутбука.
– Я назвал тех, кто там прописан постоянно, однако старушка могла куда-то уехать. Правда, у нее родни нет. Но возможны разные варианты. Жильца пустила бесплатно за помощь и уход. Или дом кому-то сдает, на выручку сняла квартиру со всеми удобствами в новой Москве.
Глава 8
Войдя в холл, я услышала незнакомый мужской голос.
– Что решили насчет цвета?
– Сейчас хозяйка придет, она объяснит, – ответила Роза Леопольдовна.
В ту же секунду Фира и Муся вылетели в холл с лаем. Следом за мопсихами появилась няня Кисы.
– Мастер прикатил, – шепотом сказала она, – рулонку вешать.
Я посмотрела на часы, которые висели над зеркалом.
– Я вызывала его на семь, а сейчас пять.
Краузе развела руками.
– Он раньше появился. Недовольный!
– Ау, хозяева, – закричал из столовой надтреснутый тенор, – вас до первого мая ждать?
Я пошла в кухню.
– Здрассти, – раздраженно произнес тощий носатый парень, – вы не единственные мои клиенты.
– Вызов оформлен на… – начала я, но юноша не дал мне договорить.
– Девять утра. Знаю. Вот вы на сколько задержались? А? И все так! Поэтому я припер только в пять.
– Не на девять, а на девятнадцать, – поправила я, – вы прибыли раньше.
– Поспорить решили? – разозлился мастер и вытащил трубку. – Лен, глянь, Романова у нас во скока?
– Опять перепутал, козел? – так громко, что ее визгливое сопрано разлетелось по всей комнате, осведомилась невидимая Елена. – Девятнадцать, урод!
– Да ты чего! – возмутился парень. – Она на девять утра.
– Жаба, если ты опять с бодунища, то готовься на вылет из нашей фирмы, – заорала диспетчер, – … ты мне! Вообще! Енот вонючий! Вот настрочит Романова на тебя телегу, пойдешь вон со всеми своими закидонами. Усек?
Парень спрятал телефон и стал приветливым.
– Здрассти, я Жаба!
Роза Леопольдовна хихикнула, но мне удалось сохранить серьезность.
– Рада знакомству, Лампа.
– Если я жаба, то это еще не повод стебаться, – надулся парень.
– Никакого стеба, – заверила я, – меня зовут Евлампия, сокращенно Лампа.
– А я просто Жаба, – хмуро уточнил юноша, – фамилия такая. Жаба. Ничего смешного.
– Дорогой Жаба, – защебетала Роза Леопольдовна, – мы даже не улыбаемся.
– А как вас зовут? – поинтересовалась я. – Наверное, лучше обращаться к вам по имени.
– Просто Жаба, – отрезал мастер.
– Роза Леопольдовна, – представилась Краузе.
Юноша сделал шаг назад.
– Роза… как?
– Леопольдовна, – подсказала я.
Парень расхохотался.
– Ой, не могу! Она дочь кота Леопольда!
Краузе развернулась, направилась к двери, но на пороге обернулась.
– Леопольд – весьма распространенное немецкое имя. А вам, Жаба, нечего потешаться над другими.
– Да просто мне смешно стало, – признался мастер, – представил, как котяра из мультика коляску с вами катит. Ой, умираю!
Каузе вздернула голову и выплыла в коридор.
– Работать когда начнете? – осведомилась я.
Юноша показал пальцем на стол.
– Там каталог. Выбирайте рулонку.
– А потом ждать придется пару недель, пока штора со склада приедет? – уточнила я.
– Не! У вас одно окно, в машине есть запас на этот случай, фиговый заказ, кучу времени потратишь, а пшик получишь, – поморщился парень. – Сейчас самый хит «Африка». На пятой странице.
Я пролистала альбом и увидела рисунок. Голубое небо, солнце, пальмы, река, разные животные на водопое.
– Супер, да? – восхитился мастер.
– Красиво, – согласилась я.
– Ой, как здорово, – закричала Киса, вошедшая в столовую, когда я начала рассматривать каталог. – Лампуша, давай Африку повесим.
– Я хотела самую простую рулонку, белую, такую, какая висела, – сопротивлялась я.
– По офису тоскуете? – съехидничал парень. – Чисто белых рулонок сейчас не делают, выпускают сероватые, они выглядят грязными.
– Африка симпатичная, – сказала из коридора Краузе, и я поняла, что няня не ушла далеко, ей интересно, что я выберу.
Киса молитвенно сложила руки.
– Лампушенька! Ну, пожалуйста! Африку!
– Внесите в жизнь жаркое солнце, – сказал Жаба, – добавьте яркие краски в серые будни.
Похоже, юноша цитировал рекламный слоган.
– В холодное время года хочется тепла, – высказалась Краузе.
Киса начала пританцовывать.
– Животные! Зебры, жирафы, слоники.
– Жаба прав, – встала на сторону мастера Роза Леопольдовна, – белая штора офисная. Тоскливая.
– Есть кремовая с черепами, – оживился парень, – если не хотите симпотных обезьянок…
– Кости никогда, – отказалась я, – даже не предлагайте.
– Геометрический узор, – продолжал мастер, – круги, линии всякие.
– От них голова заболит, – возразила Краузе, – у меня точно мигрень начнется.
– Катастрофы! – предложил парень. – Падение самолета, пожар.
– Нет, – хором заявили мы с няней.
– Африку, – канючила Киса, – зверушек.
– Люстра, чего вы с ребенком спорите, – укорил меня Жаба, – не машину покупаете. Ну, повисит недолго. Надоест, снимете, не разоритесь. Вон девчонка чуть не плачет.
