Подарок принцессе: рождественские истории - Петрушевская Людмила (книги бесплатно без txt) 📗
Оксана вдруг полезла в ящичек и достала тушь для ресниц. Накрасилась от души. Помяла, растрепала еще влажные волосы, изобразивши даже подобие кудрей. После ванны на бледных впалых щеках оставался легкий румянец. Подчеркнула его, слегка растушевав мамину помаду на скулах.
Зачем она это делает, ей было непонятно. Зачем-то. Новый год. Новое платье. Черные волосы волнами чуть ли не до пояса. Сияющие огромные глаза. Большой рот. Накрасила и его безжалостно, густо, как в детстве.
Ну, пусть будет так.
Она вышла в прихожую.
Внизу орало пьяное семейство. Женщины вопили обычное «убивают!». Мужики толклись. Топот, удары, грохот железной двери.
Вошла в комнату.
Мать подняла глаза. Они у нее стали квадратными.
– Клавочка! – сунулась она в спальню. – Принцесса надела твое платье! Иди посмотри!
Клавочка вышла, воспаленными черными очами взглянула на Оксану и слегка свела губы в кружок. Это у старушки была улыбка радости, не иначе. Мимика после всего пережитого сохранилась у нее небогатая.
– Как Пенелопа как бы Крус, – вдруг сказала Клавочка. – Вылитая.
Радостная мама Нина воскликнула:
– Да! Вот у нас на даче, еще Оксаночка маленькая была, пошли мы за грибами. Заходим к соседке, Вера Игнатьевна ее звали. Она сразу так к зеркалу и мажет рот помадой. А лет ей было семьдесят вроде восемь. И она с корзинкой выступает в поход. Моя мама ей говорит: «Теть Вер, мы же в лес прёмся, че ты накрасилась?» А она ответила, вот никогда не забуду: «А может, это там и произойдет?»
Мама Нина всегда старалась чем-то повеселить свою публику, но часть публики в данный момент ее не поняла и реагировала так:
– Ни к селу, мама, ни к городу.
Клава, правда, сделала опять рот сердечком.
В это время в дверь затрезвонили.
– О господи! – возопила мама Нина и нехотя пошла в прихожую.
Она открыла дверь на цепочку, опасаясь нижних. В щели виднелся какой-то молодой мужик в пальто.
– Там убивают кого-то, здравствуйте! – сказал мужик. – Надо милицию срочно. С наступающим вас!
– Что касается милиции, то не беспокойтесь, – отвечала мама Нина специальным насмешливым голосом, – милиция к ним как бы уже не ездит. Когда убьют, говорят, тогда вызывайте.
– Так, погодите, – не понял мужик.
Но она уже захлопнула дверь и помчалась в кухню, потому что несло чем-то подгорелым, курица подпеклась, что ли?
В дверь снова зазвонили.
– Ой, не обращайте внимания, – крикнула мама Нина. – Соседи передрались опять. Телефон им нужен!
Звонок дребезжал.
Оксана, сидящая за компьютером, нехотя встала, прихватила телефон и поплелась открывать.
Она машинально скинула цепочку и распахнула дверь. Пусть позвонят. Люди же.
– Простите, – гулким басом сказал немолодой мужчина лет тридцати двух. Он держал в руке сумку, у ног его стоял хороший чемодан. – Можно вас?
– Да? – отвечала Оксана, нетерпеливо кивая.
Вдруг из комнаты истошно завопила Клавочка:
– Ааай! Ааай! Оооой! Ооой! Миша! Миша!
Что-то с грохотом упало, видимо стул.
Мама Нина метнулась из кухни туда.
Оксана стояла, не зная, что делать. Клава явно сошла с ума. Захлопнуть тут же дверь перед незнакомым человеком было неловко, неудобно. Он смотрел остановившимся взором на Оксану. Он был какого-то иностранного вида. Он был не похож на посланца из дикой квартиры.
Оттуда, кстати, заорали:
– Мужжик! Эээ… М-жжик, убивают!
И женщина с лестницы охотно завизжала:
– «Скорую», «скорую»! Вызовите, у нас телефон отключили!
Мужчина за дверью заморгал, но от объекта глаз не отвел. А снизу кто-то уже нетвердо поднимался с явной целью объясниться. «Друг, друг, не в этом дело, щас, щас», – бормотал идущий.
– Я к вам, можно? – по-быстрому уточнил мужчина.
– Заходите же, – со вздохом сказала Оксана и отступила.
Мужчина внес свой багаж в квартиру и ловко успел захлопнуть дверь, прежде чем чья-то грязноватая рука и чья-то нога в тапочке, совместно протянутые в дверной проем, успели внедриться.
Невидимая Клавочка, однако, не молчала. Она крикнула из комнаты:
– Миша, ты?
Мужчина, не сводя с Оксаны изумленного взгляда, молча кивнул.
– Ми-ша? – завопила Клавочка снова, с тем же напором и нечеловеческой силой.
– Бабушка, не кричи, – ответил, адресуясь в комнату, Миша. – Я сейчас разденусь. – И он обратился к Оксане: – Здравствуйте еще раз. Как вас величают?
Оксана, несгибаемая Оксана, вдруг приоткрыла свой волшебный рот, сощурила прекрасные глаза и ответила:
– Ксения.
И слегка покачала в воздухе телефоном. Как-то так, кокетливо.
– Какое красивое имя, – сказал Миша. – Вот. И больше мне ничего в жизни не надо. Ксения.
Тут наконец-то вывели на сцену Клавочку, и начались слезы, охи, поцелуи, благодарности и мужественные слова, что Клавочке будет квартира, и тут у меня мелкие подарки всем на первое время…
А мама Нина смотрела на свою дочь и гадала, откуда такая лень в ее движениях, такое спокойствие, такие искры в смеющихся черных глазах. Кудри по плечам. Откуда это золотое платье до полу.
Ах да. Сама же и шила.
Подарок принцессе
Жила-была одна принцесса. По-местному ее как-то иначе называли, но сути дела это не меняет.
Причем принцесса была очень хорошенькая, а данное качество есть большая редкость в королевских семействах, где у наследников если что и идет в рост, так это челюсти и носы, а остальное – лобик, глазенки там, бровки – остается аристократически маленького размера.
И эти параметры передаются мало того что из рода в род, но и из страны в страну, поскольку все короли так или иначе становятся родственниками, а на ком же еще им жениться? Узок круг этих аристократов, страшно далеки они от народа.
И слава богу, а то такое начнется, что мало не покажется.
Об этом в нашей сказке и пойдет речь.
Короче: жила-была принцесса, повторяем, очень хорошенькая, длинноногая как высоковольтная мачта, тихая как цветочек, скромная как белый гриб. Все понятно?
Для непосвященных объясняем, что именно такие идеальные девушки, сдержанно, но очень дорого одетые, волосок к волоску причесанные и обутые как первоклассницы – именно они остаются в одиночестве.
Женихи их стесняются и даже опасаются. Существа мужского пола, те, обычные, то есть грубые, неотесанные и выпивающие, с животами и стрижками под ноль, которые отличаются тем, что утром не могут найти второй чистый носок, они никогда даже и не надеются заинтересовать такую идеальную девушку. И ухаживать за ней не будут они.
Эти самцы – они вроде лягушек, высовывают язык на все, что само в глаза кидается. На все так называемое «крутое», то есть яркое и блестящее.
А те существа мужского пола, которые хороши собой, правильно одеты и посещают фитнес-клубы, они ведь сами, если говорить прямо, похожи на цветы, или на голых хохлатых собачек, или на котов-экзотов (в крайнем случае на рыбок-пираний), и они сами нуждаются, чтобы за ними правильно ухаживали.
Разве что, как говорят в народе, им придет край. То есть они полюбят.
Стало быть, на тридцатом году жизни, закончив две аспирантуры (по классу композиции и теории музыки, это раз, и по искусствоведению, два) и поступив на факультет этнографии, наша принцесса тяжело задумалась над своей женской судьбою.
В наличии, если говорить о неженатых кандидатурах, было несколько принцев в Европе, сто пятьдесят примерно семь сыновей шейхов и три сына разных русских миллионеров со знанием английского в объеме средней школы, а также имелся ближайший сосед, сынок одного мусульманина, чье состояние было несметным, так как исчислялось в гривнах.
С этим парнишкой принцесса часто встречалась на скверике, закрытом для посторонних, где выгуливала своего королевского шпица, но пока что познакомились только их собаки. Что не мешало парню болтать с принцессой, хотя она ограничивалась в ответ лишь легким движением бровей. Трепался он по-русски, не обращая внимания на то, что девушка местная и языка может не знать.
