Призрак улыбки - Боэм Дебора Боливер (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
Он приготовил псине место в углу комнаты, но, проснувшись в четыре утра по будильнику, обнаружил, что она заползла к нему под одеяло и спит, свернувшись буквой «V» и прижимаясь к его согнутым коленям, положив передние лапы ему на плечи. Как кошка, сонно подумал Токи. Или жена. Выставив блюдца с чистой водой и едой, он, чтобы сберечь собаку, запер все двери и окна и оставил ее (да, именно ее: промывая раны на лапе, Токи с легким смущением установил пол животного) спящей, надеясь, что, может, она проспит и весь день. Ему было тревожно оставлять ее без надзора, но необходимость выполнить заказ на пять золотых рыбок с краплеными черным серебристыми хвостами для нового ресторана, открывшегося в Огикубо, лишала возможности взять выходной.
Ближе к вечеру, на обратном пути, Токи, чтобы побаловать собаку, остановился и купил мяса. Мысли о новой обитательнице дома так занимали его весь день, что он едва помнил о диско. Возясь с ключом, радостно сообщая, едва ступив на порог: «Вот я и дома», он подумал, что, вероятно, чувствовал бы то же самое, жди его дома семья. Впрочем, пока он был вполне счастлив тем, что его ждет ласковая, привязчивая собака.
— Инари! — крикнул он. — Вот и я. — Он ждал, что собака выбежит, бросится на него с радостным визгом (учуяв мясо), но в доме не было слышно ни звука. Неужто она все же сдохла от ран, подумал он в ужасе и побежал по всему домику, крича: «Инари! Инаричка!», но нигде не было и следа собаки. Он проверил окна и двери. Все они были тщательно заперты изнутри. Заглянул и в шкафы, и под мебель, во все щели, куда собака — или хотя бы блоха — могла заползти, и в конце концов сел перед низеньким столиком, обескураженный и расстроенный. Все это было очень похоже на «тайны запертых комнат», о которых он столько читал в романах, но и эта мысль не приносила никакого утешения.
Собака никак не могла исчезнуть, и все же она исчезла. Несколько дней Токи крутился, когда только мог, вокруг храма, но Инари не появилась и там. После целой недели отчаянья он понял: необходимо любым способом отвлечься от снедавшего его чувства потери своей любимицы, и решил предпринять последнюю попытку попасть в «Ад».
Бивако пообещала снова выдать опробованный уже кожаный костюм и превратить волосы Токи в блестящий от геля тугой конский хвост. Но когда он вернулся после работы, на двери висела записка, сообщающая, что она не сможет сдержать свое слово и предлагает перенести запланированное на какой-нибудь другой день недели. Токи уже был в отвратительном настроении: на обратном пути тележка наехала колесом на гвоздь, и понадобилось заезжать в мастерскую и латать шину; дезертирство Бивако стало последней каплей. О'кей, подумал он мрачно, постукивая высокими гэтана обратном пути из бани. Как оно есть, так и есть. У меня осталась еще одна неиспробованная возможность. Она рискованна, и, если не сработает, клянусь до конца дней своих не приближаться к этому дьявольскому диско.
Через час Токи уже стоял в очереди. Перед ним было пятеро, и, когда привратник, как и обычно, опоздав, встал у дверей в пять минут восьмого, все они, движимые надеждой, слегка подались вперед. «Прошу прощения — следующий!» — сказал привратник первой троице, зеленым юнцам-старшеклассникам в одинаковых черных очках, старомодных саржевых черных костюмах и шляпах «Blue Brothers». Приятели тут же исчезли, а страж откинул шнур перед высокой, ослепительной кореянкой, с черными волосами до колен и куда более короткой красной юбкой, и затем объявил: «Прошу прощения — следующий!» — идущей за ней необыкновенно грудастой иностранке в парике всех цветов радуги и красной футболке, на которой большими кривыми буквами напечатано было «Samuel 22:45». Следом шел Токи.
Мелко переступая обутыми в гэтаногами, он почувствовал пронизывающую насквозь дурноту. Казавшаяся блестящей идея выдать свою рабочую униформу за маскарадный костюм представлялась теперь настолько нелепой, что он мечтал об одном: провалиться сквозь землю, а потом снова вынырнуть, но уже на пороге собственного дома. Сгорая от стыда, в ожидании неотвратимого «Прошу прощения — следующий!» он тупо смотрел себе под ноги и даже не сразу понял, что привратник уже говорит с ним.
— Совершенно неповторимый облик, — сказал тот по-японски со своим трансильванским акцентом. — Что-то вроде средневекового мачо, этакой разновидности самурая-пирата. Какого черта вы сразу так не оделись? Проходите, дружок, вы допущены!
Музыка была оглушающе громкой. Басы, казалось, завладели ритмом тела Токи, и он, не отдавая в этом отчета, начал дышать «на три четверти». «Будь / жив /будь / жив», — гремело усиленное стереосистемами тремоло из «Bee Gees», потому что весь вечер был посвящен сегодня музыке семидесятых.
Токи стоял шестым в очереди, и до него впустили всего одну претендентку, но зал уже был набит, как платформа на линии Яманотэ в час пик. Токи впервые осознал, что для знаменитостей с их окружением существовал где-то отдельный вход. Теперь все ясно, подумал он. Конечно, привратник мог заворачивать сколько угодно шушеры, рвавшейся к заветному шнуру, — зал все равно будет заполнен под завязку, а веселье бить ключом.
Кто-то налетел прямо на Токи. «Ститте!» — пророкотал мужской голос, и, оглянувшись, Токи увидел прямо перед собой массивное, красновато-коричневое лицо легендарного профессионального игрока в бейсбол, известного потрясающими пассами из-за спины, обманными бросками, по балетному красивыми прыжками, быстрыми проводками мяча по краю и философскими комментариями после игры.
— Простите, — пискнул по-английски Токи, млея от знаменитого лица, сверхъестественного роста и платинового блеска костюма из чистого шелка. Гигант американец улыбнулся, и каждый из безукоризненных зубов блеснул, словно квадратная сверкающая луна.
— Все в полном порядке, — сказал он добродушно и, коснувшись огромным пальцем банданы в горошек, добавил: — Классная повязка, парень, — и, повернувшись, отошел.
Мне нужно было подарить ее ему, подумал Токи. Бандана здорово смотрелась бы на бритом черепе. Сдернув платок с головы, он минуту его разглядывал, но потом испугался, что если разрушит костюм, обеспечивший ему вход, то вынужден будет уйти, и заново повязал тэнугуи— закрыв лоб, как это делают повара во время приготовления суши.
Чувствуя себя бестелесным и прозрачным, словно медуза, плавающая в чужом мире славы и моды, Токи очень обрадовался, когда напирающая толпа оттеснила его куда-то в угол. Оказавшись рядом с высоким черным лаковым столиком, окруженным красными лаковыми же табуретками типа тех, что ставят у стойки бара, Токи сел на одну из них и огляделся. Он никогда не бывал в Саду Тигрового Бальзама, никогда не читал «Ада» Данте и, хоть иконография буддизма и давала живое трехмерное представление о топографии Преисподней, не был знаком и с ней. Поэтому убранство «Ада» (ночного клуба), поражавшее и много повидавших светских невеж, и приобщенных к тайнам знатоков сравнительной демонологии, явилось для Токи самым невероятным из зрелищ, когда-либо разворачивавшихся перед его глазами.
Вернее всего сказать, что Токи сумел увидел интерьер «Ада» только одним глазком. Громадный зал был так переполнен блестящими знаменитостями и рвущейся все успеть публикой, что не было никакой возможности получить полное представление о барельефах, занимавших всю площадь стен — от черного мраморного пола до черной эмалью покрытого потолка — и отделяемых друг от друга тускло-красными выгородками, в которых размещались, чередуясь, столы и античные погребальные урны. Прямо напротив Токи была стена, все время разрезаемая коллажем из фигур танцоров в причудливых костюмах из яркого джерси, искусственной кожи и белой синтетической замши (ведь это был вечер, всерьез посвященный семидесятым годам!), на ней, сплошь выдержанной в блекло-красном цвете, изображена была толпа грешников, разгребающих что-то напоминающее фекалии, и огненно-красный дьявол с раздвоенным хвостом, который с размаху хлестал кнутом по груде дымящихся нечистот.
