»Две жизни» (ч.III, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Урок твой мне, дурачку, был необходим. Всю жизнь свою буду славить Милосердие, открывшее мне глаза и освободившее меня от иллюзии прекрасного. Я понял, что есть самое прекрасное в человеке и что — его оболочка. О Господи, что было бы со мною, если бы я не здесь узнал правду, а там, в шумном городе. Я думал бы, что только там живет в человеке все плохое, что только там люди гниют во лжи и соблазнах, а здесь живет все святое, чем я считал тебя. Теперь я понял, что все живет в человеке, и не окружение делает его, а он творит свое окружение. Я понял, каким стойким и мужественным надо быть, как спокойно надо идти по делам и встречам, как тих должен быть внутри человек, чтобы радостность его не меркла никогда. Я только что был так печален, так тосковал о разлуке с родным домом и всего больше о разлуке с тобой. Сейчас я понял, что для одной тебя остается еще жить здесь отец, а нас посылает, чтобы мы закалились и, служа людям, служили Богу и великим Его. Я умею только песни петь и ими радовать людей. Какое счастье, что здесь, через тебя, я понял, что может жить в человеке и как он может быть далек от чистоты. Как мог бы я петь, если бы этот удар сразил меня и раскровянил мне сердце там? Моя песня остановилась бы в горле. Теперь я имею время закалиться. И верь, не дрогнут больше ни мое сердце, ни мой голос. О тебе пролил я здесь сейчас мою первую в жизни слезу. Да будет она последней! Я буду петь во славу жизни и радости, я буду стараться будить в человеке его лучшее, его любовь и милосердие, его неосуждение и кротость и никогда больше не буду ждать от встречного его даров, но буду нести ему мою твердую, верную всему светлому радость. Пойдем, сестра, Бог тебе судья, но не я. Будь благословенна, какая ты есть. Если подле отца ты не выросла светлой, видно, тебе самой искать свой собственный путь. Никто тебе указать его уже не сможет. Но помни, дорогая, не начинай никакого нового пути с обмана. Ты ничего на нем не добьешься, во лжи счастья нет не потому, что она греховна. Но потому, что лгущий сам себя засаживает в крепость, сам себя приковывает к столбу цепями.
Брат хотел взять ручку сестры и еще что-то сказать ей, но девушка вырвала руку, резко захохотала и крикнула:
— Вот и еще явился проповедник. Три праведника шествуют в город просвещать людей и обучать их новой жизни. Небось, как засадят тебя за решетку, в крепость, за твою дурацкую правду, пришлешь ко мне гонцов просить о свободе, да я припомню тебе этот час. Все тебе припомню и поиздеваюсь над тобой не меньше, чем ты надо мной сейчас.
И убежала девушка, скрылась от всей семьи и не пожелала ни проститься с братьями, ни проводить их за околицу, хотя вся деревня, от мала до велика, пошла проводить трех молодых путешественников.
Шли братья долго. Зарабатывали на пропитание работой. Всюду охотно принимали трех статных молодцов, прекрасных работников, всюду радовались их обществу и песням младшего брата и с благословением отпускали дальше, изредка только кое-кто покачивал головой, говоря: «Далеконько», когда братья называли большой город, куда послал их старец.
Долго ли, коротко ли, но дошли братья до большого города и в самом центре его, на базарной площади, нашли домик, где и сняли комнатку у двух бездетных стариков.
Поотдохнувши от дальнего пути, стали братья думать, как им идти дальше. Впервые приходилось им разлучаться. Впервые решать самостоятельно каждому свои жизненные дела, без мудрых советов отца. Печально было на сердце у каждого, вспоминался чистый и радостный родной дом, где так беззаботно жилось, где не вставали на каждом шагу вопросы: как поступить, что отвечать на слова встретившегося, чем утешить скорбящего.
И чем глубже думали братья о прежней своей жизни и о протекшей сейчас минуте, тем яснее видели, как много Счастья дал им их отец, развив в них уверенность в своих силах и понимание, что лежит остовом и хребтом в человеке и на чем создается весь его характер.
Первым стряхнул с себя печаль брат меньшой, рассмеялся своим смехом — переливчатым колокольчиком — и сказал:
— Чего это мы затосковали перед разлукой? Разве не несем мы в себе образ нашего дорогого отца? Разве не держим руку его милую в своей? Разве не слышим голоса его благословляющего? Все наши слова и поступки теперь должны идти не от нас самих, но от высоты той чести, что передал нам отец. И как радостно нам теперь, что мы поняли его, поняли и оценили его стойкость, мир и спокойствие, и теперь можем сами, своими действиями доказать ему свою беззаветную верность. Не будем же сидеть в тоске — возьму я свою лиру и пойду первым на юг искать тот большой город, где будет мне суждено служить людям своими песнями и, как сумею, делами любви. Прощайте, братья мои дорогие, верю я, что мы еще свидимся на земле счастливыми и благословляющими друг друга. Если же не суждено встретиться, то я буду в каждом встречном видеть одного из вас и передавать ему весь мой привет, как я его подал бы вам. Проста моя задача, легко мне идти, и не подвиг тяжкий несу я на плечах, но одну радость. Прощайте, дорогие, родные, будьте благословенны. Ни вы, ни отец, ни бедная сестра не в разлуке со мною, но живете в сердце моем. Куда бы ни бросила меня жизнь, все славословие моих песен будет звучать для вас и через вас, потому что понял я одно в каждом из людей благодаря вашей любви и помощи.
Взял младший брат свою лиру, поклонился своим братьям и пошел из города, хотя вечер уже спускался.
Проводив брата, поужинали оставшиеся и осиротевшие путники, помогли хозяевам в их домашних делах и сказали, что завтра на рассвете уйдут и они. Покачал старик головой, пожалел о таких прекрасных постояльцах и спросил:
— Вы знаете ли, куда идете и чего ищете?
— Чего ищем, очень хорошо знаем. А куда идем, о том Бог один знает, — ответил старший брат.
— Везде есть люди, — прибавил средний, — была бы охота их любить да с ними в мире жить.
— Да, это верно. Если не за счастьем вы гонитесь, то много можете людям помочь, — снова задумчиво сказал хозяин. — Вот на север от нашего богатого города, верстах в двухстах, есть очень большой город на чудесной широкой реке. Там у меня живет сестра с мужем, я мог бы рекомендовать ей одного из вас. У нее умер сын, точь-в-точь как вот ты, — обратился он к среднему брату. — Такой же добряк, такой же статный и здоровый. В одну ночь унесла его чума, и больше половины города съела она в самое короткое время. С тех пор город захирел, бедность в нем повсеместная. И живут в том городе люди, как в городе слез и проклятий, пожалуй, даже забыли, как и имя-то Божье помянуть. Все бранятся и ссорятся друг с другом, а некоторые, как сестра моя, оставшиеся кроткими и смиренными, впали в такую тоску и уныние, что и не передать словами. Сестра моя в наше последнее свидание, печальное свидание говорила мне, что ясно сознает, как глубоки ее грехи перед жизнью, что потеря сына пришла по ее огромной вине. Я знаю, что она только тогда успокоится, когда милосердное небо пошлет ей человека, который захочет стать ей сыном вместо утраченного. Но кто захочет войти в унылую семью, живущую в погибающем городе? Знаю я и тайную мысль моей сестры, что если придет к ней юноша тех же лет, каких был ее сын, и станет жить у нее в семье как родное дитя, то это будет ей знаком, что ее грех прощен и приняты труды ее жизни. Если ты, друг, — обратился он к среднему брату, — не на словах, не в мечтах и обетах, а на деле простого дня ищешь возможности подать помощь и доброту людям, иди в несчастный дом и город, отыщи мою сестру, которая теперь, вероятно, впала в бедность, и принеси ей в своем сердце, в своей доброте прощение небес.
Ничего больше не спросил средний брат, взял свою котомку, поклонился хозяевам, обнял старшего брата и сказал ему:
— Я нашел свой путь, дорогой брат. Постараюсь заменить чужой матери ее сына и буду чтить ее, как чтил бы родную мать. Проста моя маленькая задача. Постараюсь помнить мудрость и честь нашего дорогого отца и действовать по его примеру. Будь благословен.
