Порою блажь великая - Кизи Кен Элтон (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Вив слишком поздно поняла, насколько преувеличенным было ее приветственное ликование, и посмотрела на Хэнка: не заподозрил ли чего? — Хотя и подозревать-то нечего; Ли ведь только говорил, да и то какие-то глупости; а я едва слышала его, — Хэнк осмотрелся, озадаченно нахмурился:
— Я думал, старик здесь, — заметил он, глядя на нее чуть нервно.
— Генри ушел с минуту назад, — сказала Вив.
— Из собак почти никто еще не вернулся, — сообщил Хэнк и подошел к костру погреть руки. — Еще одну лису подняли, судя по звуку. Но я решил сперва поглядеть, как тут, прежде чем еще какими делами заняться. Старушка Молли не появлялась?
— Хэнку не нравится, что она смолкла так рано, — мрачно объяснил Джо Бен.
— Мы ее не видели, — сказал Ли, — но Генри пришел к заключению, что или медведь отпугнул ее, или же потерялся.
— Чепуху болтает Генри. Не родился тот зверь, который бы Молли напугал. И вряд ли она потеряет такой свежий след. Меня поэтому и беспокоит, как резко она замолчала. Будь какая другая псина — я б и в голову не брал. Но Молли — не такого теста собачара, чтоб затихнуть без причины, пока до зверя не доберется… так или иначе.
Зашуршала трава.
— Дядька и Доллина Щенька вернулись, — объявил Джо, когда две собаки виновато подкрались к костру, точно преступники, отдающие себя на милость правосудия. — Вшивая-паршивая лисичка! — ругал их Джо, уперев руки в бока. — Гоняли жалкую, ничтожную лисичку… Почему с медведем не подсобили? Ась?
Дядька проковылял в хижину, а Щенька завалилась на спину, будто на предъявленном публике брюхе были записаны исчерпывающие показания.
— Что будешь делать? — спросила Вив.
— Кому-то из нас придется пойти ее поискать, — без энтузиазма ответил Хэнк. Прибывали все новые гончие. — А вы берите собак, кроме Дядьки, и ступайте домой. Дядьку я возьму на поводок и прогуляюсь с ним к горам.
— Нет! — выпалила Вив, вцепившись в его руку. Все посмотрели на нее с удивлением. — Ну, ты прошляешься всю ночь. А она тем временем благополучно вернется. Так пошли лучше сразу домой.
— Что?..
Они стоят, наполненные мерцанием костра. Ветерок колышет траву. А Ли съеживается от ненависти к ней, от ненависти к ним ко всем.
— Пошли… Прошу тебя.
— Я ее поишу, — вызвался Джо Бен. — Я еще бодренький, а Джен все равно спит. Черт, да я в момент эту псину найду!
Хэнк был настроен менее оптимистично:
— Последний раз ее лай шел с востока, от ручья Стэмпера. Ты точно хочешь туда идти один?
— Ты так говоришь, словно я боюсь привидений каких-нибудь.
— Разве нет?
— Господи, нет. Пошли, Дядька. Мы им покажем, кто боится, а кто не боится.
Хэнк ухмыльнулся:
— Прямо сейчас? Темно… страшно… и помни, какой сегодня день… последний в октябре, Хэллоуин…
— Фу! Мы ее найдем. А ты ступай домой.
Хэнк собирался еще как-нибудь поддразнить кузена, но его остановили ногти Вив, впившиеся в руку.
— Ладно уж, — нехотя согласился он, и подмигнул Джо: — Не знаю, почему так, но стоит этой женщине только лишь унюхать алкоголь, как она спешит устроить праздник…
Джо взял из рюкзака сэндвич и кружку.
— О да! — Он кивнул на ночь, обступавшую костер. — И откуда нам знать, что впечатлительный субъект найдет в лесу в рассветный час дня Хэллоуина! Да что угодно.
Но когда остальные ушли, его энтузиазм быстро остыл.
— Темно, Дядька, правда? — пожаловался он псу, привязанному к колышку у хижины. — Ладно, ты готов? — Собака не ответила, и Джо решил пропустить еще чашечку горелого кофе, посидеть у костра с дымящейся жестяной кружкой в руке. — И тихо…
И то, и другое было неправдой. Луна, действуя умело и проворно, отыскала лазейку меж туч, озарив лес инистым сиянием, а ночные зверушки, будто почуяв свой последний шанс в этом году, закатили концерт, сообразный событию. Древесные жабы в полный вокал пели прощальные песни перед тем, как зарыться в укромную грязь; землеройки шныряли по тропинкам, пронзительно попискивая от запоздалого голода; зуйки порывисто переносились с лужайки на лужайку, и в их чистых, радостных криках «Ди! Ди! Ди!» звенел заразительный восторг по поводу этой прекрасной морозной ночи.
Но Джо Бен не заразился; несмотря на свою давешнюю показную храбрость перед Хэнком, его временем был день, хоть ясный, хоть ненастный. А ночью лес, может, и красив, да откуда человеку про то знать, когда темно?
И так он откладывал поиски пропавшей собаки от одной чашки кофе до другой. И не то чтобы он боялся ночного леса — не родился еще такой зверь во всей северной глухомани, с которым бы Джо Бен не сошелся без колебаний, с голыми руками и незыблемой верой в победу, что днем, что ночью. Нет, но так или иначе, оставшись один в ночи, имея в перспективе прогулку к ручью Стэмпера, он невольно начал думать об отце…
Прошло немало времени, прежде чем Молли попыталась подняться на мелководье. Пожар в задних лапах поутих. А боль притупилась в холоде. И ей уже почти приятно лежать в воде. Но она знает, что если не пойдет домой сейчас — не соберется уже никогда. Поначалу она то и дело падает. Но потом снова начинает чувствовать конечности и не падает больше. По пути она спугивает опоссума. Зверек шипит и перекатывается на бок, подергиваясь. Она проходит мимо него, даже не обнюхав…
Потому что Джо уверен: если в этом мире в принципе водятся привидения, то призрак Бена Стэмпера точно бродит по лесам сейчас. И не важно, во плоти тот призрак или нет — Джо никогда не боялся телесной составляющей отца, даже когда тот был жив. Бен никогда даже не грозил отпрыску физическим насилием. Может, и зря: угрозы насилия можно избежать, попросту оказавшись вне его досягаемости… Но опасность, от которой бежал Джо, крылась в некой темной метке, что виделась ему в отцовском лице — будто штамп со сроком возврата на библиотечной книге, — и пока Джо носил то же лицо, он ощущал на себе печать того же клейма; чтобы отделаться от этого фамильного Стэмперского Штампа, пришлось изменить лицо до неузнаваемости.
— Ладно, Дядька, не скули. Еще чашечку — и мы пойдем поглядим. — Так не будет ли печальна участь его сейчас, в таком мраке, что и лица-то не видно, и не разобрать его перемены?
… Она доходит до того бревна, что давеча так легко перемахнула; ныне она с трудом перетаскивает через него свинцом налившееся тело. ХОЛОДНО. Холодная маленькая луна. Холодная, и жаркая, и далекая…
Джо обрезал подходящую смолистую сосновую палку, ткнул ею в костер. Когда она ярко занялась, отвязал пса и пошел по следу, откидываясь назад против рывков Дядьки. Но эти сосновые деревяшки в жизни ведут себя совсем не как в фильмах, где толпа селян штурмует лес, в погоне за каким-нибудь монстром, который дотоле застиг свою первую жертву без факела и отщипнул ей голову, как виноградину! Через десять минут Джо вернулся, чтобы вновь запалить факел…
Твердая, холодная и маленькая, как камушек. Можно просто лечь. На мягкий мох. Уснуть. Нет…
На сей раз он привязал поводок Дядьки к своему ремню и прихватил два факела, по одному в каждую руку. И этого хватило на двадцать минут.
Или под деревом, на подстилке из хвои. Сил нет, холодно, все горит. Уснуть, спать долго-долго… Нет…
В третий раз Джо с Дядькой дошли аж до русла пересохшего ручья. Луна финтила так и сяк, норовя сделать выпад из-за облаков. Рапира ее света пронзила древесный полог и кольнула землеройку, что рвала в клочья жабу вдвое себя крупнее; подсветила софитом эту сцену, словно то был гвоздь ночной программы. Дядька при виде этого зрелища рванул так, что Джо выронил оба своих факела. Их свет с шипением истаял в глубине влажных папоротников… полежать в сосновой хвое, долго, от души поспать, и никогда больше не будет ни холода, ни ЖАРА. Нет… И воцарилась чернота. Вив в доме плачет с ужасным и необъяснимым облегчением, силясь понять, что произошло между Хэнком и Ли внизу. Хэнк на кухне сердито курит, прихлебывая пиво. Ли стоит у окна в своей комнате, смотрит на реку. «Где ты, луна? Где ты, со всей своей сусально-миндальной волшебной требухой? Хотелось бы с тобой потолковать, если не возражаешь…»
