Ведьмин Лог - Вересень Мария (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Митяй Кожемяка сидел на широкой колоде, поникнув головой, широкие плечи его опустились, и весь облик выражал скорбь и уныние. Сидел он за дровяным сараем на дворе у Селуяна. Сам хозяин дома лежал сейчас в горнице, неразутый и упившийся до потери человечьего облика. Люди Решетникова, едва проведав о том, что воевода каким-то боком причастен к ведьмовским делам, наведались еще с утра, но, поглядев, как главного дурневского стража кидает от стены к стене, молча вышли вон, решив, что никуда от них пьянчуга не денется. Заходили пару раз десятники, на которых, перед убытием, Селу-ян возложил ответственность за порядок в селе. Сочувственно вздыхали, качали головами. Забегал малый братишка Митяя, говорил, что мамка домой зовет, плачет и очень за него переживает, а батя грозится выпороть. Митяй порки не боялся, с тех пор, как он научился рвать надвое воловью кожу, батя сильно руки не распускал, считая почти за взрослого. Так, врежет по зубам да пояснит за что. Серьга и Сашко где-то задерживались, мимо уж и всадники проскакали, явно на Ведьмин Лог, а закадычные дружки все не появлялись.
Митяй им немного завидовал, вот у него закадычного дружка не было. Да и на службу к ведьмам они догадались вперед его наняться. А ведь он хотел еще тем летом, когда Марта ездила со своими внучками по Северску собирать подати. Он три дня кружил по дороге между Дурневом и Логом, прикидывая, как бы половчее попасться ведьмам на глаза, но стоило заприметить ему Брюху да услышать, как Ланка с Маришкой что-то звонко распевают, радуя бабушку, испугался и юркнул в кусты. А потом, от злобы на себя, запорол заказ для шорника, аж двенадцать шкур! Батя тогда ему так в лоб двинул, что он долго без памяти лежал. Но обидно было не оттого, что побили, а что сам таким трусом оказался. И вот теперь Маришка оказалась в лапах инквизитора. Того самого щеголя, который так не понравился Митяю с первого взгляда. Надо было прибить его на болоте, вырвать из рук черен от лопаты и шваркнуть по голове, на раз бы раскололась!
В палисаднике, который был прикрыт от Митяя углом дома, затрещали кусты и кто-то смачно матюгнулся. Вывалились Скорохват и Серьга, на ходу отряхиваясь от листьев и веток, причем Сашко, как всегда, что-то ляпнул, косясь в сторону Митяя, а Ладейко обидно заржал. Кожемяка склонил голову набок, языком он не был горазд чесать, поэтому никогда с дружками не сварился, а бить их сейчас было себе во вред. Как-никак обещали помочь отбить Маришку у инквизитора.
– Ну что, телок? – повис на нем Сашко. – Плохи твои дела. Всю ночь она с инквизитором в одной комнате ночевала и, говорят, так стонала, так стонала…
– Ты-то че скалишься? – одарил тяжелым взглядом Серьгу Кожемяка. – Твоя с боярином сейчас тоже не чаи распивает.
Серьга захлопнул рот и посунулся вперед для драки, но, увидев, как усмехается Митяй, скрутил себя через силу, припомнив, что даже на пару с дружком шансов против этого бугая у них не много. Развернулся и пошел в дом Селуяна, там в кладовой был немаленький арсенал. Скорохват похлопал Кожемяку по гранитному плечу:
– Ты, Митяй, с детства дурачок или от тоски мозги скукожились? Вот сейчас рванет он в Серебрянск, и с кем ты Маришку отбивать будешь?
– Сам справлюсь, не маленький, – сбросил руку с плеча Митяй.
– Это ты какое место сейчас имеешь в виду? – сделал непонимающее лицо Скорохват, а потом обидно расхохотался. Умел он этак: подойдет, заржет в лицо, и, что бы ты после этого ни сделал, все равно дураком кажешься.
– Уйди, червячина, задавлю!
– Неблагодарный ты, Митя, – попенял ему Скорохват, – и грубый. Девушки таких не любят. Девушкам нравятся веселые, вот такие, как златоградец. Чего он вчера только ни вытворял при Маришке, а с утра пирожки жуют на пару и милуются.
Митяй сам не понял, как поднялся с колоды, а опомнился, только ударившись грудью в калитку, она у Селуяна почему-то внутрь открывалась, неразумно и неудобно. Ладейко висел на руке, пытаясь его удержать, но Кожемяка стряхнул его, как медведь стряхивает шавку. О чем он думал, когда связался с этими болтунами? Решетникова нет, столичной стражи человек двенадцать от силы! А свои, дурневские, его и пальцем не тронут. Подойти к дому с заднего двора, подняться на второй этаж, дать златоградцу в зубы, Маришку на плечо – и бегом из Дурнева. Первые три недели можно на Лисьем хуторе прятаться, а как жара начнется, в болоте тайные тропки откроются. Княжьи собаки их не знают, а местные не выдадут.
На заднем дворе стояли кони столичных гостей. Митяй издалека увидел и узнал Зюку страшненькую. Она сидела на телеге, беззаботно болтая ногами, а вокруг важно прогуливался кто-то из синих кафтанов. Из-за одежды Митяй не сразу узнал златоградца, а вот тот, напротив, остановился и прищурился, поджидая гостя.
– Знаешь, Златочка, – хмыкнул Илиодор, – у меня такое ощущение, что нам идут морду бить.
Митяй не стал тратить время на разговоры, а, подойдя на два шага, сразу и от души врезал, собираясь своротить сопернику скулу набок. Илиодор легко уклонился от удара, чуть присев, а потом безобразно нечестно врезал Кожемяке меж ног. У Митяя потемнело в глазах, Илиодор тем временем не спеша подобрал чурбачок и, обернув его телогреей, примерился, а потом с хеканьем навернул нападающему по голове, отчего Кожемяка завалился на спину.
– В живот я тебя пинать не буду, – уверил его златоградец, отбрасывая чурку, – неблагородно это как-то, но если ты поднимешься с земли раньше, чем я это разрешу, то я тебе, касатик, что-то страшное сделаю. Еще, правда, не придумал что, но напрягусь. – И он улыбнулся Зюке.
– Митя, – показала она пальцем.
– Беги, Зюка, зови Маришку, – метнулся по пыли Митяй, надеясь облапить чужака-инквизитора за ноги и, свалив наземь, придушить.
Но тот оказался проворен: сначала подпрыгнул высоко, а потом уцепился сзади за волосы, беспощадно выворачивая голову, и показал Кожемяке нож.
– Ну-ка, голубь, что ты сейчас проворковал?
Митяй захрипел, злясь не столько на златоградца, который его нежданно заломал, сколько на собственную глупость. Ловчее надо было, хитрее, нырнуть или прыгнуть и в живот сапогом, а потом плюхай сверху. Зимой, в кулачных боях, ему это всегда помогало. Конечно, против кузнеца, бати или того же Селуяна он устоять не мог, но таких, как златоградец, он выжимал, точно тряпки, и в узел завязывал.
– А ведь сдается мне, Златка, что этот местный богатырь пришел ведьму спасать. Не перевелись еще дураки в земле Северской.
Со стороны огородов затопали. Запыхавшиеся Серьга с Сашко ворвались на двор и встали как вкопанные.
– Ну вот, – удовлетворенно качнул головой Илиодор, – трое, как и положено.
– Ты это, – сразу пошел по широкому кругу Ладейко, косясь взглядом на оставленный хозяевами колун, – может, по-хорошему договоримся?
– Хотите добровольно сдаться? – высказал первую догадку Илиодор.
– Нет, мы тебе хотим кишки по-тихому выпустить, – развеял его надежды Скорохват, вытаскивая засапожник, – но если Маришку нам передашь, так и быть…
– Не-э, это не богатыри, – разочаровался Илиодор, еще круче вздергивая голову беспомощного Митяя, – что это за условия? «Если, то…» Ты должен гикнуть, свистнуть и разметать все тут по бревнышку.
Зюка все так же беззаботно качала ногами, улыбаясь всем присутствующим. Ладейко как раз добрался до колуна, и златоградец оказался в ловушке – ни со двора выскочить, ни в дом забежать. Дружки перемигнулись и одновременно кинулись на него. Серьга еще подумал на бегу, что лучше обухом бить, мало ли, еще пригодится инквизиторская морда, и тут у него в голове что-то взорвалось с треском, он даже удивиться не успел, а очнулся уже на берегу Гусиного озерца.
Селуяновский младший десятник Борька Шалый лил на них воду из ведра и, увидев, что парни зашевелились, застонали, присел напротив:
– Эк он вас.
– Что? – сел, деревянно глядя вдаль, Митяй.
– Все, отвоевались, блин! – плюнул со злобой Сашко.
– Да, такого гада надо полком валить, не меньше, – покивал с умным видом Шалый. – Лихо он вас, я видел.
