Движущая сила - Френсис Дик (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Я уставился на шею Петермана, но не смог разглядеть ничего, кроме его плотной зимней шерсти. Потеплеет, и он сбросит большую ее часть, оставшись в прохладной летней одежке.
– Как они выглядели? – спросил я у Мэриголд.
– Малюсенькие и коричневые. Такого же цвета, как и шерсть. Я бы их никогда не заметила, если бы не солнце, да еще один зашевелился.
– Много?
– Не знаю, семь или восемь. Плохо было видно.
– Но, Мэриголд...
– Думаешь, я свихнулась? А как насчет пчел?
– Пчел, Фредди, пчел, – сказала она нетерпеливо. – Varroa jakobonsi.
– Начните сначала, – попросил я.
– Клещи водятся и на пчелах, – сказала она. – Они их не убивают, просто сосут кровь, и пчелы не могут летать.
– Не знал, что у пчел есть кровь.
Она одарила меня испепеляющим взглядом.
– Мой брат в вечной панике по этому поводу. Он выращивает фрукты, а деревья не плодоносят, потому что пчелы слишком слабы и не опыляют их.
– А, понял.
– Так что он их окуривает табачным дымом.
– Ради Бога...
– Дым от трубочного табака – единственное, что действует на этих клещей. Если вы направите табачный дым в улей, все клещи сразу дохнут.
– Угу, – кивнул я. – Очень интересно. Но какое это имеет отношение к Петерману?
– До чего же ты медленно соображаешь, – укорила она меня. – Клещи – разносчики болезней, верно? С Петермана они могут перебраться на моих двухлеток. Я ведь не могу рисковать, правильно?
– Нет, – медленно сказал я, – не можете.
– Так что пусть Джон Тигвуд говорит что хочет, я этого старого коня держать здесь не буду. Извини, Фредди, но тебе придется подыскать ему другой дом.
– Я так и сделаю, – согласился я.
– Когда?
Я подумал о ее великолепных лошадях и моем собственном намерении вечно возить их на скачки, где бы они побеждали.
– Я отведу его к себе домой, – сказал я. – За домом есть небольшой садик, пусть он пока там постоит. Затем я вернусь за машиной. Годится?
Она одобрительно кивнула.
– Ты хороший парень, Фредди.
– Мне очень жаль, что я доставил вам столько беспокойства.
– Надеюсь, ты меня понимаешь.
Я уверил ее, что да, понимаю. Я вернулся назад по травянистой дороге к ней во двор, где она дала мне уздечку для Петермана, а потом за руку подвела к дверям конюшни и разрешила полюбоваться на ее главную радость и гордость – трехлетнего жеребца, который, если все пойдет хорошо, будет соревноваться за приз в 2000 гиней и на дерби с уотермидовским фаворитом, Иркабом Алхавой. У нее, как и у Майкла, глаза светились возбуждением и безумной надеждой.
– Так что позаботься о Петермане, – напомнила она.
– Конечно, – заверил я, целуя ее в щеку. Она кивнула. Я готов был удавить Джона Тигвуда за то, что он поставил меня в такое неудобное положение, хотя, по справедливости, он и не был виноват, поскольку я сам попросил Мэриголд взять именно Петермана.
Сокрушаясь по поводу своего невезения, я вернулся на выгон, надел уздечку на своего старого приятеля и повел его из всей этой идиллии вдоль по дороге по направлению к значительно меньших размеров лужайке, огороженной стеной, у меня за домом.
– Только не лопай эти чертовы нарциссы, – сказал я ему.
Он печально посмотрел на меня. Когда я снял уздечку и собрался уходить, я заметил, что и трава его не интересует.
Я забрал свой “Фортрак” со двора Мэриголд и снова поехал домой. Петерман все еще стоял там же, где я его оставил, и выглядел совершенно потерянным. Нарциссы были целы. Не знай я, что нельзя наделять животных человеческими эмоциями, я бы сказал, что он находится в депрессии. Я принес ему ведро воды, но и пить он не стал.
В голову мне то и дело приходили самые неожиданные мысли, как будто отдельные участки моего мозга до сего времени спали, а тут вдруг проснулись. Я уселся перед компьютером в разрушенной гостиной и снова сверился с инструкцией, прежде чем начать просматривать информацию на уцелевших дискетах.
Я припомнил, что, анализируя информацию о поездках водителей, я не выводил на экран данные по самому Джоггеру. Но когда я это сделал, то узнал мало нового, так как Джоггер садился за руль крайне редко, всего раз десять за прошлый год, и почти каждый понедельник во время банковских каникул, то есть в те дни, когда по всей стране устраивались скачки и нам всегда не хватало водителей.
Я почесал нос, немного подумал и принялся выводить на экран данные по всем фургонам, один за другим, узнавая их по номерным знакам.
Колонки на экране выглядели совсем по-другому: та же информация, но в другом ракурсе, совсем как случай с Мэриголд, позволивший ей разглядеть дотоле невидимых клещей.
Под каждым номерным знаком шел перечень данных из истории того или иного фургона: даты, поездки, цели поездок, фамилии водителей, количество часов работы двигателей, показания спидометра, графики техобслуживания, грузоподъемность, объем баков, количество израсходованного горючего за каждый день.
После напряженных раздумий, частого заглядывания в инструкцию и ряда неудачных попыток мне удалось найти данные по техническому обслуживанию, выполненному Джоггером в прошлом августе. На этот раз я расположил всю информацию в хронологическом порядке и получил данные относительно того, когда и какая работа была проделана с тем или иным фургоном.
Я прослеживал день за днем того летнего месяца жизни Джоггера, и здесь-то я и наткнулся на него, на “мертвого крестика”.
Десятое августа. Номерной знак фургона, который обычно водит Фил. Смена масла в смотровой яме. Воздух из воздушных тормозов спущен. Тормозные компрессоры проверены. Произведена смазка. В конце замечание, сделанное и позабытое Изабель: “Джоггер сказал, из фургона в яму вывалился дохлый кролик. На нем полно клещей. Выброшен на помойку”.
Я долго сидел, уставившись в пространство. Спустя некоторое время я вернулся назад и снова вызвал на экран данные по фургону Фила. Мне хотелось узнать, где он был восьмого, девятого или десятого августа.
Мой верный помощник поведал мне, что в эти дни Фил свой фургон не водил. Он сидел за рулем совсем другого фургона, старого, который, помнится, я позже продал.
О чем же говорят данные по фургону Фила? Седьмого августа тот фургон, который сегодня водит Фил, направился во Францию с двумя рысаками Бенджи Ашера. Они были заявлены на скачках восьмого в Канью-сюр-Мар на берегу Средиземного моря и вернулись в Пиксхилл девятого.
