Путь в Обитель Бога (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
— Пентюх мягкотелый, — презрительно бросила Коу ему в спину.
— Будешь обзывать старших — получишь, — предупредил я.
Моя союзница посмотрела на меня и радостно улыбнулась, услышав такую приятную новость. Вздохнув, я признал, что Генка, пожалуй, прав, и к практическому владению оружием она не готова.
— Ладно, твоя взяла, — сказал я ему. — Когда тебя окрутит очередная русалка, встреченная нами на пути, подарю Коу твой автомат.
Ободрённый уступкой, Ждан тут же спросил, не передам ли я обитающим у Юнгана умникам половину блокнотов из его запаса. Чистая бумага им всегда пригодится.
— Давай свои блокноты…
Бобел вызвался вести коня, на что я сразу же согласился. Животное перешло в мою собственность, но чтобы втолковать ему это, потребовалась бы целая неделя. После полудня мы уже были у фактории, укрепления которой могли бы поспорить неприступностью с Харчевней или Перевалом Мёртвых. Когда-то яйцеголовые задумали строить здесь один из своих подземных городов, но забросили проект на первом этапе осуществления. Впоследствии нукуманы возвели прямо у входа в него крепость, ибогалы разрушили её в ходе одной из войн со своих кораблей, а прибывшие из Китая вояки во главе с одержимым манией величия генералом Хуном частично восстановили, прежде чем вымерли от чумы. Теперь здесь обосновался Юнган.
Он принял нас приветливо. Не то швед, не то норвежец, он, как и многие в Новом Мире, предпочитал носить прозвище вместо имени, причём никто не мог сказать, что оно означает. Юнган знал множество разных языков, на каждом из которых говорил с неопределённым акцентом, по которому его национальность не сумел бы угадать и полиглот-языковед.
Он сдержанно поприветствовал Бобела, которого не знал, и обнялся со мной. Мы быстро договорились относительно цены за карабины и условий содержания коня: если я не вернусь через год, он безвозмездно переходил к Юнгану, имевшему также право пользоваться им во время моего отсутствия. Призвав на помощь своё знание нукуманского языка, я накарябал соответствующее распоряжение на родословной, а Юнган расплатился за оружие копчёным мясом и солью для нашего отряда. Пока Бобел упаковывал провизию в рюкзак, я справился у хозяина фактории, живут ли ещё у него умники.
— Трое сейчас здесь, — сказал он. — Иди в столовую. Помнишь ещё, где находится?
— Помню.
Было время обеда, и они сидели там — в полном составе.
— Геннадий Жданов — слышали о таком? — просил передать вам вот это, — сказал я поздоровавшись, и выложил на стол блокноты, завёрнутые в полиэтиленовую плёнку.
Быстроглазый человек с прядью совершенно седых волос в шевелюре взял пакет и, не разворачивая, положил его рядом с собой.
— Да, я его знаю, — сказал он. Двое его товарищей хранили молчание. — А где он сейчас? Вы сами-то издалека?
— Можно сказать, я постоянно живу в Харчевне Имхотепа, — сказал я и хотел прибавить: «ныне покойного», но воздержался, так как был ни в чём не уверен. — Сейчас путешествую по Нинаксе вместе с несколькими спутниками, в числе которых и ваш знакомый.
— Странно, что он не захотел сам заглянуть, — сказал быстроглазый.
— Мы очень спешим. Даже приди он со мной сюда, боюсь, у вас бы не получилось долгой беседы. Но он шлёт привет и говорит, что Субайха всё ещё на месте, Ибн-Хаттаб жив-здоров и рассчитывает прислать вам подкрепление в следующем году. Его тоже интересует город яйцеголовых.
— Людей он может прислать, но мы не позволим ему здесь командовать, — подал голос один из двух молчавших до этой минуты молодых парней.
— Это уж ваши дела, — ответил я и кивнул головой, давая понять, что разговор окончен. — Удачи, ребята.
— За блокноты Гене наша благодарность, — сказал быстроглазый. — Мы давно не бывали на Старых территориях и запасы бумаги у нас на исходе.
— Сколько раз я говорил Юнгану… — начал один из парней, но я не стал слушать и вышел из столовой.
Мне не хотелось задерживаться в фактории. Я внезапно почувствовал неясное беспокойство. Возможно, оно было связанно с тем, что мы разделились. Хотелось побыстрее оказаться рядом с Орексом, и то, что Книга оставалась при мне, ничуть меня не успокаивало.
Признаюсь, я оказался настолько подозрительным, что на пути к фактории проверил блокноты на предмет спрятанной в них записки, опасаясь, как бы у Генки не появилось желание дать знать своим о целях нашей экспедиции. Не думал, что способен настолько усомниться в чужой честности — Генка ведь обещал молчать — но сделать иначе оказался не в состоянии. Скажи мне кто ещё месяц назад, что я поступлю так — не поверил бы, а подобные действия в отношении себя счёл тяжким оскорблением. Убить не убил бы, как принято у нукуманов, но по хохотальнику заехать — это запросто. Однако в блокнотах не нашлось никаких записок. Лишь в одном, который лежал сверху, на самой первой странице Ждан без всякой скрытности оставил послание своим угловатым подчерком с наклоном в обратную сторону:
«Здравствуй, Феликс! Передай от меня ребятам наилучшие пожелания. К сожалению, не увидимся, т.к. мы вынуждены торопиться. Совершенно случайно принял участие в походе, который может принести очень интересные результаты. Надеюсь, что смогу впоследствии всё рассказать в подробностях.
До встречи, Г.Ж.
P.S. Как раз сейчас стоим лагерем у скалы Туфелька. Помнишь, как мы поспорили относительно того, что здесь где-то недалеко от поверхности залегает золотая жила? Ещё раз осмотрел образцы пород у Каблука Туфельки — теперь убеждён в этом. Удивляюсь, что ты тогда умудрился найти немногим менее тысячи доводов против столь очевидного вывода».
В тексте записки не было абсолютно ничего криминального, и я тщетно пытался понять, что же меня так тревожит. Присоединившись к Бобелу, я обнаружил, что он готов идти. Мы заранее договорились, что перекусим по дороге, не оставаясь в фактории на обед.
Всю дорогу обратно я время от времени поглядывал назад, стараясь определить, не следует ли кто за нами, но ничего не заметил. Утром Орекс, дежуривший последнюю четверть ночи, сказал, что вскоре после рассвета мимо Туфельки проехали верхом трое, по виду — типичные умники. Дым от нашего костра они не могли не заметить, если только не слепые, но сворачивать не стали, проследовав по дороге в сторону города яйцеголовых. Так что у меня был случай оценить тактичность быстроглазого Феликса: сообразив после разговора в столовой, что я не настроен общаться, он воздержался от визита, хотя, наверное, удивился, что люди, недавно так спешившие, поленились сделать несколько тысяч шагов до более удобного места у Двух Колонн.
Дав нашей команде отдохнуть до полудня, я отправил Тотигая вперёд. Мы следовали за ним с большим отрывом. Как только миновали Колонны, кербер вернулся и сказал:
— Вон в том ущелье кто-то есть. — И уточнил: — Люди.
Не замедляя шага, я оглядел вход в неширокую долину между серых скал, поросших стлаником и колючкой. Там могли оказаться умники, по каким-то причинам прервавшие своё путешествие в город, или кто ещё. Стоит ли выяснять? Мне хотелось побыстрее дойти до более богатой растительностью части Нинаксе. Вчера Коу несколько приободрилась, поужинав лепёшками, которые я захватил для неё в фактории, но больше у Юнгана ничего вегетарианского не оказалось, и было бы жаль продолжать держать девчонку на преимущественно мясной диете, которую она от души ненавидела.
— Отстань и последи за входом в эту дыру, — приказал я Тотигаю. — Если оттуда никто не появится, догоняй. Если появится — последишь.
Теперь впереди пошёл я. Тотигай нагнал меня уже ближе к вечеру.
— Просидел возле ущелья даже дольше, чем следовало, — сказал он. — Люди всё ещё там и уходить не собираются. Как только вы скрылись из виду, они развели костёр.
— Чудно. Выходит, у них свои дела здесь… Но ты на всякий случай будь внимателен сегодня ночью.
— Я и так. Всегда.
— А сегодня будь втрое внимательнее.
Но ничего примечательного не случилось ни за ночь, ни за весь следующий день. Горы становились всё ниже, они то и дело расступались в стороны, оставляя меж собой пространство для больших и малых долин с рощами, старыми дорогами, руинами приземистых нукуманских крепостей и развалинами городков, таких же низкорослых, почти полностью одноэтажных, наполовину врытых в землю. Древние укрепрайоны до сих пор угрожали небу ржавыми самострелами на сгнивших платформах. Некогда они стреляли дротиками длиной в два человеческих роста, и от попаданий таких дротиков полуживые корабли ибогалов корчились в судорогах и умирали в муках. Здесь были и сами корабли, захваченные нукуманами в качестве трофеев, почти целиком заваленные камнями и превращённые в долговременные огневые точки. С ними соседствовали карусельные камнемёты, способные в исправном состоянии метать во врага стокилограммовые глыбы в темпе стрельбы из скорострельной пушки. Брошенная земная техника мирно ржавела рядом с догнивающими останками боевых платформ яйцеголовых — то и другое оплетал додхарский вьюнок и дикий виноград. Куполообразные таготы чередовались с могильными холмиками, украшенными крестами, или без них, а также непогребёнными останками.
