Свидание на Аламуте - Резун Игорь (книги полностью бесплатно TXT) 📗

Лис стреляла с двух рук – из своей «Гюрзы» и из «Целиски» Кроу. Сначала один страж, отделившийся от стены и шедший на них неумолимо и страшно, вдруг вспыхнул голубым спиртовочным пламенем и моментально раскатился по полу на пылающие головни; потом второй полыхнул и распался на кубики, словно домик из конструктора. Потом ослепила на миг другая вспышка – это загорелся противник Шкипера…

Последний оставшийся страж был уже на ступенях. Метрах в трех. Пули изорвали его халат, под которым была видна не плоть, а какое-то свечение. Страж вытянул длинные рукава халата, в которых были видны светящиеся голубым обрубки, и ударил своими искрами Шкипера. Патронов у того уже не было…

И прежде чем Медный попытался прийти на помощь – его противник, стоявший у идола Гапи, распался на ошметки, – Шкипер, зарычав, бросился прямо в объятия стража. Два тела, одно из которых наверняка не было человеческим, сшиблись и покатились по каменным ступеням вниз. И вот Шкипер уже валялся в горящих обломках этого существа, стряхивая их с себя. Затем он повалил Алехана, и тот кулем опрокинулся на камни.

Все стихло. Очень резко. Как будто всем им вставили в уши ватные затычки.

Они спускались вниз. Мирикла ползала на коленях около детей, тормоша их. Видно, ноги у нее отказали от чудовищного всплеска зла, происшедшего в этом зале. Она шлепала по щекам будто заснувшую Патрину; голова той болталась, как у куклы. Хрипел с трудом вставший на четвереньки англичанин. Алехан лежал ничком у перевернутого чана с оленьей кровью; его лицо покрылось темными пятнами. Та самая обнаженная девушка уже спустилась с ложа; вероятно, она пришла в себя, с нее спало наваждение, и сейчас она присела, спрятавшись за черным базальтом, и с побелевшим от ужаса лицом глядела на них. Пахло паленым мясом, тухлой кровью животного, гнилью и чадом; горели только два факела.

– Это мэнквы! – услышал Медный охрипший голос Шкипера. – Они просто истуканы… мешки с дерьмом… Им усилили средние чакры, и они смогли двигаться… А это… это..

Шаман лежал бесформенной кучей тряпья. Шаркая ногами со странным, скрежещущим звуком по лужам крови, Шкипер подобрался к этой куче, приподнял голову за клок седых волос, и она легко отделилась от тела, будто бутафорская…

– Эрлик-хан ушел из него… все… – выдавил Шкипер и со злостью швырнул эту страшную, обкромсанную смертью черепушку в кучу тряпок.

Но внезапно брошенная голова зашевелилась; Шкипер отскочил. Нестерпимо яркий свет залил помещение, осветив наконец его форму: ровная трапеция, почти отполированные чем-то своды и орнамент из сплетенных тел. Чудовищный сгусток огня сорвался с жертвенника и взмыл вверх.

Они услышали:

– Вы не дали принести жертву… Вы осквернили свадьбу Невесты Укок и Эрлик-хана… Вы погибнете, все… Никто не вернется в мир… Свадьба не случилась…

Голос этот вряд ли произносил свою речь разборчиво, но почему-то все ее поняли. Он исходил от огненного шара, который тотчас же метнулся вниз, и гигантский костер вырос на месте шаманских останков. Из огня начали выскакивать сгустки пламени под чей-то сатанинский, сотрясающий стены хохот. Они прыгали по стенам и по идолам. С грохотом лопались и разлетались осколками камни; исполины рушились вниз.

Это был ад, в существование которого Медный никогда не верил, но сейчас увидел воочию. Гигантское напряжение выело даже страх – страха не было. Медный бросился к цыганкам. Мирикла в это время тащила девочку, а очнувшаяся Патрина – вцепившегося в нее малыша, прикрывая ему голову своими черными растрепанными локонами.

– Уходите все к центру! – закричал, перекрывая этот гром и хохот, Шкипер.

Сила яростного огня, крушившего все, иссякала. И тут Медный с ужасом увидел, как проседает, проваливается вниз лестница. Вот треснул выход, из которого они попали в зал; плиты полопались и закрошились, как печенье; с потолка рухнули тонны песка… Шкипер и Лис едва успели протащить по полу Алехана, положив его руки себе на плечи. Вот уже проскочил Кроу, размахивая спасенным факелом. По углам трапеции плиты опускались вниз, в черноту. Гул стоял неимоверный, но и он стихал. Иссякала ярость Эрлик-хана, гасли мечущиеся молнии, и вот уже только языки пламени рвались из проломов. Дальняя часть зала чернела трещинами, и на месте входа, за остатками изваяний, выросла гора красных камней.

Все стихло.

Неужели?! В это не верилось.

– Ход центральный совсем завалить! – хрипло бросил Кроу, путаясь от волнения в русских словах. – У нас есть только один ход… наверно!

Он водил над ними факелом, и свет этой палки, обмотанной папирусом и пропитанной смолой, еще не иссяк. Только смоляные капли падали на пол светлячками. Кроу воткнул факел в каменную трещину. Все собрались сейчас на другом конце трапеции – здесь еще двадцать минут назад сидели цыганки с детьми. Лис стояла, сложив руки на груди, но так и не выпустив из пальцев рукоять «Гюрзы», Медный и Шкипер присели на корточки. За ними находилась стена. Англичанин разглядывал их всех – в лохмотьях, оставшихся от одежды, в кровоточащих ссадинах. Пахло чем-то удушливым, и в этой тишине внезапно прозвучал хриплый голос Алехана:

– Мать твою… что это херня была?

И тут же его перебил другой, жалобный, плачущий голосок:

– Господи, где я?

Видимо, они очнулись от забытья. Но пробуждение радостным не показалось. Медный увидел, как Кроу, на лицо которого факел бросал причудливые тени, побелел и в следующую секунду бросился вперед.

Он подхватил на руки нагую девушку. На ее теле оленья кровь засохла вместе с маслом восковыми разводами; плечи были засыпаны бурым каменным крошевом; под глазами, до сих пор расширенными от ужаса, образовались фиолетовые круги. Кроу прижал ее к себе, и она не сопротивлялась. Англичанин окаменел, онемел на секунду, лицо исказила гримаса изумления, смешанного с ужасом… Наверняка, он никогда не представлял в жизни такой встречи с Ней. Он обнял ее, сжал, как ребенка, и выдохнул дико:

– Lyuda! Ты не должна стать тут… это неправильно! Так не мог быть!!!

Только сейчас Медный узнал ее. Господи, так это же та самая девушка, которая изображала корову на их «движняке» напротив Оперного театра! Она откуда-то из Академгородка…

И тут же внезапная мысль бритвой резанула по его воспаленным мозгам. Где это сейчас все? Где Новосибирск, где Академгородок?! Они сидят в каменной клети, пахнет тяжелым дымом, и что-то там, в этих проломах… ГОРИТ!

– Что там горит? – Медный проговорил это машинально, вполголоса, но все услышали.

Кроу не ответил, он ошеломленно шептал какие-то фразы по-английски, держа на руках девушку, целовал ее в мокрые от слез щеки – та тихонько плакала. Только лица детей, не получивших ни одной царапины, но перемазанных оленьей кровью и песком, казались спокойными. Перехватив взгляд Медного, Мирикла оборонила:

– С ними все в порядке. Они спят… можно сказать так!

Медный вскочил на ноги. Теперь было видно, что пламя уже рвется из провалов и исходит дымом.

– ДА ЧТО ТАМ ГОРИТ?!

Шкипер принюхался.

– Черт… нефть! Откуда тут нефть?!

Эта фраза вызвала реакцию англичанина. Он вздрогнул, дернул ртом и выдавил:

– Под пирамидой… значит, под пирамидой резервуар… я думал, это вода! Мы сгорим.

Словно в подтверждение его слов, черное базальтовое ложе дрогнуло и с гулким грохотом рухнуло вниз, а из образовавшегося провала вырвался сноп огня и удушливого дыма. Там, под ними, уже клокотало, булькало. Медный ощутил, как у него перехватывает горло. Дети кашляли.

– Кроу! Из этой ловушки есть выход?! Быстро!

Англичанин молчал, рассеянно глядя вверх, потом облизнул красные от пыли губы и произнес:

– Там… вверх! Там должен быть ход… Это вентиляция… Надо подниматься.

– А еще? – выкрикнул Шкипер, резко дернув того за плечо.

Кроу пошатнулся.

– Не надо крикать… Есть еще одна галерея… где-то тут… Она очень узкая.

Медный ощутил на себе взгляд Шкипера. В это время очередной треск разорвал тишину, и по диагонали зала побежала змеящаяся трещина – прямо к ним.