Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит (Никитин) Августин (первая книга .txt) 📗

Во время Первой мировой войны русская культура была поколеблена до основания, как, впрочем, и европейская культура в целом. Через некоторое время этот процесс усугубился возникновением тоталитарных диктатур и шествием промышленной цивилизации. В России совокупность упомянутых обстоятельств сочеталась с установлением государственной атеистической идеологии, преследованием духовенства и массовым закрытием храмов и монастырей. «В условиях революционной катастрофы, истребления культурного слоя в России новый нигилизм грозит культурным срывом России, превращением ее в безбрежное и серое, допустим, православное и демократическое – Пошехонье», – писал известный русский публицист Г.П. Федотов в 1930 г. [901]

Как раз в это время «отцы города» во главе с Григорием Евсеевичем Зиновьевым решали вопрос о закрытии Казанского собора. 26 апреля 1931 г. с их подачи на заседании секретариата ЦИК СССР дано разрешение на «…организацию при Академии наук Союза ССР музея по истории религии». Вот как более полувека спустя оценивал тогдашнюю ситуацию О. Мироненко, сотрудник Музея истории религии и атеизма: «Это был период времени, когда по стране прокатилась очередная волна борьбы с „религиозным дурманом“. При этом мнение людей верующих во внимание не принималось. Кампания базировалась на заранее организованных „многочисленных письмах трудящихся и постановлениях трудовых коллективов“» [902].

1931 год. Прошло всего семь лет с того времени, когда по инициативе Г.Е. Зиновьева град Петров утратил свое прежнее название и стал носить партийную кличку вождя. В городе шло массовое закрытие храмов. Оскудение религиозной жизни имело своим следствием кризисные и упадочнические явления в духовной культуре, которые привели подлинное творчество к деградации и омертвлению, поскольку народ, в котором каждое поколение начисто отрицает дело отцов, не может создать органической культуры. «Вместо Бога был поставлен идол, обожествивший сам себя человек, и тогда уже необходимым последствием было все дальнейшее развертывание культуры, имевшей целью оправдать всюду человеческое самообожествление» [903], – писал по этому поводу о. Павел Флоренский.

Приход Казанского собора являлся одним из самых богатых в Петербурге. Но к описываемому периоду многих его прихожан не было в живых, часть уехала за рубеж. А другие, рискуя навлечь на себя серьезные неприятности, все же приходили на поклон к такой исторической святыне, как образ Божией Матери Казанской, связанной с именами Ивана Грозного, князя Пожарского, Петра I, фельдмаршала Кутузова.

Из документов. «В президиум райсовета Смольнинского района. От инспектора культа тов. Михайловой. Докладная записка. Стол регистрации обществ Смольнинского района просит поставить вопрос о закрытии Казанского собора на основании имеющихся наказов (Гараж ЛСПО № 2, Рабкоопвод и т. д.). Указанная церковь… находится на учете Главнауки по высшей категории. Посещаемость верующими храма в обыкновенные дни 20–40 человек, в воскресные от 200–100 человек… 6.Х.1931 г.» [904].

Созидание духовной культуры определяется законом, возвещенным Самим Господом: «Где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк. 12, 34). Сокровище – это духовные ценности, то есть то, что мы признаем объективным смыслом и оправданием нашей жизни. Этот принцип вошел в противоречие со сталинским вариантом социализма – лжеучения, ищущего Царства Божия в общей сытости (а на деле – в обнищании), пролагавшего свой путь к государству будущего через трупы, поощрявшего низменные человеческие инстинкты и обесценивавшего духовную жизнь. В стране шел процесс дехристианизации русской культуры, что предвидел о. Павел Флоренский, сам ставший жертвой антигуманного режима. «Все области жизни: искусство, философия, наука, политика, экономика и т. д., – не могут быть признаваемы самодовлеющими сущностями и суть только образы, которые действительно складываются по миру сему, но лишь тогда и лишь постольку, когда и поскольку культура вообще не устрояется по образу Христову, – писал он. – Если в области культуры мы не со Христом, то мы неминуемо против Христа, ибо в жизни нет и не может быть нейтралитета в отношении Бога» [905].

26 декабря 1931 г. на заседании Президиума Ленсовета слушался вопрос о закрытии Казанского собора. «Исходя из заключения технической комиссии и учитывая, что собор имеет исключительную архитектурно-историческую ценность и для сохранения таковой требуется значительная сумма средств, которой (церковная) двадцатка не имеет… Академия наук предполагает использовать здание под музей по истории религии» [906].

На запрос Ленсовета последовало следующее постановление ВЦИКа: «9 января 1932 г. В Президиум Ленинградского Облисполкома. Ваше постановление о закрытий указанного собора и передаче здания Академии наук Союза ССР для использования под музей по истории религии вступает в законную силу с тем, чтобы, согласно просьбе религиозного общества, так называемая „икона Казанской Божьей Матери“ была передана в другое молитвенное здание по договоренности с религиозным обществом. Член Президиума ВЦИК П. Смидович» [907].

Итак, нескольким поколениям русских верующих было суждено пройти сквозь горнило новой, неизбежной, безрелигиозной идеологии и «культуры».

Из документов. «5 февраля 1932 г. Инспектор культа Смольнинского района Михайлова Е.Г., инспектор райжилотдела Смольнинского райсовета Кудрявцев И.Н. с одной стороны, и представитель Академии наук СССР зам. управделами т. Морозов Д.П. с другой стороны, составили настоящий акт в том, что первые сдали, а второй принял… здание бывш. Казанского собора» [908]. (Казанскую икону Божией Матери передали в собор равноапостольного князя Владимира, что на Петроградской стороне, близ Тучкова моста).

Таким образом, «отцы города» могли торжествовать: еще один очаг духовности русского Православия превратился в центр «агитпропа». (По иронии судьбы еще через три года – 15.1.1935 г. – Г.Е. Зиновьев предан суду бывшими «подельниками» и заклеймен как «непревзойденный еще в истории образец изменника, двурушника и контрреволюционного перерожденца» [909]).

Бывший семинарист, организовавший этот процесс, по-видимому, помнил слова из Евангелия, но не предполагал, что они могут быть применимы к нему и к его провинившимся сатрапам: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Мф. 23, 27–28). В «окрашенный гроб» превратили и бывший Казанский собор. В феврале 1932 г. Казанский собор закрыли для богослужений, его интерьер переоборудовали под Музей истории религии и атеизма. Эта надпись памятна многим жителям города: ее поместили перед входом в собор, высоко на фронтоне, там, где изображено всевидящее око Божие. Крест с купола сняли и заменили шпилем.

В музей поступала церковная утварь из закрывавшихся православных храмов, а также костелов, кирок, мечетей, синагог. Первым директором и «душой» музея стал В.Г. Богораз-Тан, этнограф, профессор Ленинградского университета. Путеводитель по Ленинграду 1933 г. сообщал: «Экспонаты музея состоят из античной скульптуры, картин и гравюр русских и иностранных художников и из разнообразнейших культовых предметов народов всего мира».

…В 1913 г. Россия отмечала 100-летие со дня кончины М.И. Кутузова. В связи с этой памятной датой Московское военно-историческое общество вынесло решение: перенести из Бунслау в Первопрестольную сердце полководца для «захоронения оного в храме Христа Спасителя». Но в 1932 г., перед тем как взорвать храм, наиболее ценные «экспонаты» передали в бывший Казанский собор в Ленинграде. 4 сентября 1933 г., по прямому указанию С.М. Кирова, комиссия из сотрудников Музея истории религии и атеизма, проверила состояние гробницы Кутузова. Составили акт, фотограф сделал пять снимков, в том числе и серебряной банки с набальзамированным сердцем полководца [910].