Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - Штерн Борис Гедальевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
— После УСПЕШНОГО окончания проекта вы получите полный иконостас орденов, смените на вещевом складе погоны дивизионного генерала на эполеты бригадного дженераля с полной властью и уйдете на персональную пенсию с пожизненным правом ношения формы. Ну, а в случае неудачи мы с вами сдадим погоны самому господу Богу. Еще вопросы?
— Мне не совсем удобно…
— Просьба? Валяйте, просите, пока вы еще подполковник, а я пока в настроении. После пятницы все, что вам нужно, вы будете просить у самого себя.
— Мне не совсем удобно вернуться на Маракканну генералом. Такое же звание следует присвоить Лобану.
— Уже. Похвально, что не забываете друзей. Лобану уже присвоено генеральское звание за проведение операции с фуфайками и Коровой. Парадную генеральскую форму получите в понедельник, к пятнице сшить не успеют. Присвоить и сшить не трудно,- вам трудней привыкнуть.
— Тогда мою презентацию лучше перенести с пятницы на вторник,- начал соображать я.- Пусть перед этими нобелевскими лауреатами я сразу предстану генералом, а не подполковником, которому только что вне очереди присвоили генеральское звание, и он даже не успел сменить форму.
— Разумно. Так и сделаем,- усмехнулся дженераль. — Вот видите, вы не такой простой, каким представляетесь. Вы верно подметили — не знаю почему, но на высоколобых всякие чины и звания действуют сильнее, чем на военных. Пугать их, конечно, не надо, но все же потренируйтесь произносить букву «р» твер-рдо и р-раскатисто. Ну, вы знаете — «ехал грека через реку…». Встречу отложим до вторника. Наденете все награды… Кстати, награды у вас какие?
— «Ветер-ран СОС» и «Бр-ронзовый Тр-резуб». Ну, еще похвальные гр-рамоты.
— Буква «р» у вас неплохо смотрится… то есть, звучит неплохо. Но вот гортань слабовата, надо бы и глотку луженую, чтобы медь звучала. А своими грамотами можете… Ладно, ордена — дело наживное. После реализации ПРОГЛОДА вам обеспечен «Золотой Трезуб» с бриллиантами. Сделаем так: явитесь на встречу с академиками в нолевой форме, без наград и регалий. Обычный офицерский «листопад», но с зеленой генеральской звездой на погонах. Так даже лучше — по-деловому. Нобеляры это отметят. Они же не придут в галстуках и в смокингах, как вы думаете?
— Не знаю. Никогда не общался с бессмертными.
— Да не бойтесь вы их,- посоветовал дженераль.С Коровой-то вы нашли общий язык. Кстати, вы не замечали, что на улицах почему-то легче встретить полковника, чем лейтенанта?
— Да, пожалуй,- согласился я.- Полковников я вижу часто, лейтенантов реже.
— Намного реже! А почему? Как вы объясните этот феномен? Неужели в армии полковников больше, чем лейтенантов?
— Нет, конечно. Думаю, здесь психология. Лейтенантики стесняются своего звания. Когда я был лейтенантом, я больше пытался ходить в штатском. Полковники — наоборот.
— Верно! Вот и в науке, как и в футболе, и в армии, такая же пирамида: у основания рядовые офицеры с медальками, наверху, поближе к вершине, награждаемая орденами и дачами элита. Не бойтесь, все эти академики в душе остались лейтенантиками, которые боятся генералов. Эти бессмертники сами вас боятся. Руководить ими — дело привычки… Чуть не забыл… Я ведь не случайно спросил — не знаете ли вы еще одного подполковника Бел Амора? Нет ли у вас братьев, однофамильцев или… этих… двойников?
— Вот вы о чем! Я ответил на эти вопросы медицинской комиссии лет двадцать назад. Моя анкета находится в 7-м отделе, там все указано.
— Ваша анкета сейчас находится в моем сейфе, я ее уже на память знаю, в ней ни ч@рта не указано. Вообще, как у вас со здоровьем? Вы ведь страдали раздвоением личности?
— Разрушением личности.
— В анкете написано: «расщеплением». «Пациент страдал расщеплением личности на две равноправные индивидуальности и не мог контролировать поступки своего второго Я». Вы уже не раздваиваетесь?
— Нет, все в порядке.
— Спрошу иначе: вы — один?
— Я — один, и отвечаю за себя.
— Вот и доктор Вольф так говорит.
— Значит, доктор Вольф продолжает за мной наблюдать?
— А вы как думали?
— Я так и думал.
— Ладно, оставим это.
БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.
БOГ НЕ ИГРАЕТ В КОСТИ.
Я возвращался в Шишкин Лес, тренируясь в раскатистом произношении буквы «р»:
— Во двор-ре тр-рава, на тр-раве др-рова…
Существуют проверенные тренерские акции, думал я, которые нужно предпринимать сразу, чтобы в нового тренера поверили. С футбольной конюшней справился, почему бы не справиться с конюшней научной? Не боги горшки обжигают.
Чем эти конюшни особо уж отличаются? Сразу этих бессмертных в бараний рог! И т. д. Где там моя салфетка с советами тренеру? «См. «Советы тренеру на салфетке» Любой Руководитель — это актер и актерство. Научный Руководитель — то же самое. Сумел сыграть Главного Тренера — сыграешь и Научного Руководителя. Почистить немножко эту научную авгиеву конюшню. И все дела.
За этими раздумьями я не сразу обнаружил, что «Маракканна-2-бис» подозрительно опустела. Какой-то странный мертвый час, нигде никого, даже в столовой. Как вымерли…
Случилось что? Где все? Только из кабинета доктора Вольфа доносились озабоченные голоса: — Плохо. Очень плохо. Надо выводить конюшню.
— Нельзя. Офицер под ударом.
— Тогда надо брать.
О чем это они? Вспомнил, что хотел потолковать с доктором о его наблюдениях за мной — тоже мне, Посторонний Наблюдатель! Заглянул. А, это они в шахматы играют — Вольф с Войновичем, а фон Базиль — наблюдает. Я обрадовался — хоть эти живы! Не отрываясь от позиции, Войнович сказал:
— С тебя отходная.
Значит, эти уже все знают.
— Как доктор скажет,- ответил я.
— Доктор уже разрешил. Шах.
Доктор Вольф важно кивнул. Если доктор разрешил, значит будем обмывать мое новое назначение.
— Как доктор приписал, так и сделаем. Где все?
— Где все, где все…- пропел доктор. (Вольф уважает шахматы, потому что в шахматах нет травм. «Шахматы — это вам не футбол и не балет,- говорит он.- Есть «Клиника спортивной и балетной травмы», значит, футбол в этой клинике ничем не отличается от балета; а вот о «Клинике шахматной травмы» я что-то не слышал… доской по голове, что ли?») Объяснили, что Лобан проводит в пресс-центре вступительную лекцию к своим теоретическим занятиям. Все там.
Итак, Лобан уже приступил к тренерским обязанностям. Вот это славно. Когда я заглянул в пресс-центр (полно народу, даже Гуго и Хуго пришли, а этот БэА — ну до чего неприятный тип! — сидит и старательно конспектирует), Лобан объяснял сложные и довольно откровенные вещи, которые жеребцы еще не понимали:
— Примитивный футбол, в который играли в древности — пиианье ногами надутого воздухом кожаного пузыря на травяной полянке,- это была арифметика с элементами геометрии; футбол нынешний, тотальный — вождение твердых космических объектов на достаточно ограниченных пространственно-временных полигонах — это высшая математика; футбол будущего, которому я хочу научить конюшню, да и сам научиться этому футболу вместе с конюшней,- это управление формообразующими космологическими субстанциями Когана-Гусочкина (Коровы отметил я), которые описываются математикой свернутых v-пространств Римана-Лобачевского. Такой футбол приобретет новые качества, он уже не будет ограничиваться пространственно-временными галактическими полигонами, а станет релятивистским, формообразующим, и будет пронизывать всю Вселенную. Сегодня мы еще играем в разрушительный футбол; но завтра футбол станет созидательным,- мы научимся «обжигать горшки», т. е. создавать новые миры, а это уже Игра богов. Создавая наш мир, Бог играл не в кости, как предположил Эйнштейн, а в футбол. Если заглянуть еще дальше… Можно представить футбольную технологию отдаленного будущего, когда каждому человеку будет под силу с помощью диффузионной ткани создать свой собственный пузырь для пинанья, свою собственную Вселенную.
Лобан увидел мою голову в дверях и объявил перерыв. От его лекции все уже мучились несварением мозгов (то ли еще будет!), меня встретили, как спасителя. Гуго и Хуго отправились на задний двор чинить катапульту, шеф-кок — на камбуз, а жеребцы — на перекур в коридор, где тут же принялись гонять пустую консервную банку. На вопросительный взгляд Лобана я сказал: Мы с тобой уже генералы.
