Хроники Потусторонья: Проект (СИ) - Хомутинников Юлиан "sirrum" (бесплатные серии книг txt) 📗
Он замолчал. Я тоже молчал, не зная, что сказать. Иногда я его ненавижу — но при этом отдаю себе отчёт в том, что формально он прав, как ни паршиво это признавать.
— Ты забыл, Второй, забыл, кто для нас люди, как и любые другие жители любого другого Мира. В первую очередь они — материал. Основа для Исследований. Именно это подразумевает программа «Протекторат Миров», если ты забыл. Мы должны защищать их — чтобы иметь к ним доступ, как к материальной базе. Но мы не обязаны заниматься благотворительностью! В Кодексе об этом ни слова. Мы должны лишь контролировать наши силы и соразмерять возможности, учитывать вероятные последствия наших действий в отношении людей и их Мира… Но мы им не няньки! Тем более они прекрасно умеют обходиться без нас! С самого Начала Духи жили своей жизнью, а люди, появившись, жили своей. Знаешь, даже при том, что я Исследователь, я всегда весьма скептически относился к тем Исследованиям, которые касались людей и их Мира. Ну не сошёлся свет клином на них, не сошёлся! А ты? Ты забыл, кто ты есть, Второй! Ты забыл, ты вообразил себя человеком! Ты стал думать, как человек, поступать, как человек!.. Да, признаю, поначалу это даже казалось мне забавным. Но постепенно я начал понимать, что ты попросту дуреешь. Дуреешь! А это плохо, Второй. Это плохо, потому что ты — Лорд-Командующий! Ты — Второй! Ты важен для Ордена! Вы же распустились, вы — Перворождённые! Третий подался в Стихийники, носит его где-то нелёгкая. Четвёртый пал, Пятый с Шестым ушли в Тень, натворили дел! Седьмой с Девятым сгинули в Межмирье! Восьмой ушёл в Стражи, протирает зад всё в том же проклятом Мире людей! И это только Первая Каста! Нас осталось мало, Гермес. Понимаешь ты это или нет? Нас, Старших Духов, Перворождённых Духов-Воинов Радуги осталось мало. Да, Теневых осталось ещё меньше, но от этого не легче. А ты? Вместо того, чтобы стать образцом для подражания всем Младшим, что ты из себя сделал? А? Тьфу-ты, смотреть противно.
Это было странное чувство, но в ту минуту моя ненависть к этому Духу поутихла. Передо мной на своём дурацком недотроне сидел, по сути, выживший из ума старик, зациклившийся на своих законах и кодексах.
От удивления Первый распрямился. Его золотые глаза расширились, а белёсые брови поползли наверх. Какое-то время он рассматривал меня, как нечто невиданное, а потом вдруг заухал, захохотал, как старый филин.
— Хо-хо-хо-хо, вот, значит, каким ты меня представляешь? И правда, это забавно. А я вот сижу и думаю: с какой стати я вообще перед тобой распинаюсь? Отчитываюсь перед тобой? Я! И за что? За крохотную ложь, о которой никто, кроме тебя и, может, Рихарда, на которого ты наорал, и не вспомнит. Ну, может ещё Валентин твой разозлится. Он талантливый парень, но он на тебя определённо плохо влияет. Сонни — Полуспектрал, его человечность — проблема временная. Шанталь — Создание, о Кошке молчу, Димка твой слишком погружён в себя и своё творчество, чтобы думать о чём-то подобном. Габриэль, правда, та ещё гуманистка… Но Габриэль здесь не живёт. Если Война закончится нашей победой, она вернётся в свою больницу и не вспомнит о тебе. Да-да, не вспомнит, не вспомнит, и не надо делать такое лицо! Тогда не вспомнила, и потом не вспомнит. Ты, Гермес, эгоист. Эгоцентрист. Ты думаешь, что Миры вертятся вокруг тебя — но это не так. Ты — всего лишь крошечная радужная капелька на обочине Истока, не больше. И я — такая же капелька. И любой Дух. Что ты о себе вообразил? Кем себя возомнил? Пришёл тут ко мне со своими ханжескими, лицемерными упрёками! Со своими мелкими детскими обидами, с ненавистью своей глупой. И это, замечу, вместо того, чтобы готовиться к битве! Вместо того, чтобы учить своих подопечных! Хотя чему ты их научишь… По-моему, пока что это они тебя учат, а не ты их. Я же видел эту сцену с Шанталь! Ха! Более нелепого зрелища представить просто невозможно! Я то хохотал, то рыдал над тобой в голос! Бестолочь. «Не обижайте женщин», ага. Уфф… Какая всё-таки глупость всё это… все эти… разговоры. Ты ведь ничему не учишься. Вот и сейчас ты выслушаешь меня, а потом всё равно сделаешь по-своему! По большому счёту, я только зря трачу на тебя сейчас то время, которое нам остаётся. И можно подумать, оно мне надо.
— Ладно, я пойду, пожалуй, — сказал я. — Ничего нового я от тебя всё равно не услышу. К тому же ты прав: чего зря время терять? Его можно провести куда более приятным способом, в кругу друзей…
— Кого-кого? — недоумённо переспросил Первый. — Это кто там у тебя друзья? Твои подчинённые тебе друзья? Не лги хотя бы себе, Второй. Ты цепляешься за них, потому что видишь в них себя, получеловека-полудуха. Точнее, недочеловека-недодуха! Видишь свою прежнюю, человеческую жизнь, от которой никак не хочешь отцепляться… Ты смешон и жалок, Второй. А впрочем, это твоё дело. Если тебе нравится, — делай, как нравится. Но учти: однажды ты всё поймёшь. Поймёшь, что они тебе никто. И ты им никто. Если мы победим, у них начнётся новая жизнь. Задумайся, Гермес: будет ли в этой их жизни место для тебя, кроме как для командира? Ты уже знаешь ответ на этот и многие другие вопросы, которые никак не хочешь выкинуть из своей дурной головы. И ты знаешь, что я прав, потому что я всегда прав. Я был прав, когда предостерегал тебя от связи с той девушкой. От рождения сына. Я был прав, когда предостерегал тебя от Мироходчества. Но ты никогда меня не слушал, ты считал, что я это всё из вредности говорю. А когда я оказывался прав, ты меня ненавидел. Болван. Чем ты отличаешься от Искажённого, если тобой движет ненависть? Подумай над этим, Гермес, хорошо подумай. Впереди у тебя ещё много… разных событий. Если только Миры не закончатся послезавтра, конечно. А теперь всё, иди отсюда, ты мне надоел. Между прочим, я, в отличие от некоторых, занимаюсь решением очень серьёзных, сложных проблем и поисками ответов на фундаментальные вопросы. И мне некогда выслушивать твои миролюдские мыслишки. Всё, иди.
— Слушаюсь, Милорд! — гаркнул я как можно громче. Первый поморщился, но ничего не сказал.
Впрочем, меня в его пространстве уже не было.
…
Дверь «Бригантины» висела там же, где я её оставил.
Я дошёл до неё, взялся за ручку… и задумался.
«Тобой движет ненависть», сказал Первый. «Тобой движет ненависть».
Паршиво это признавать, но тут он точно прав. Хотя бы отчасти. Мной действительно движет ненависть. К Первому. К Искажённому. К самому себе, наконец. К тому, что я не могу быть тем, кем хочу быть. К Войне. К мыслям о том, что уже совсем скоро они начнут гибнуть — Кошки, Изгои. А потом дело дойдёт и до моих ребят. И я понятия не имею, как их защитить. Я бессилен — и ненавижу себя за это бессилие.
А ведь именно этим питается Искажённый! Человеческим. Эмоциям, страхами, сомнением.
Ненавистью.
Выходит, любой из ребят для него — противник куда более серьёзный, чем я. Выходит, я для него вообще не противник. Пока что я для него не более, чем пища. Схавает меня Искажённый за милую душу вместе с моими «миролюдскими мыслишками» — и Вася-кот.
Эх, каррамба! Если бы я только знал, что делать. А то ведь Первый, конечно, невероятно умён и вечно прав, спору нет. Но пока что он не дал мне ни единого практического совета. Теории, которыми он со мной делился — что я буду с ними делать, с этими кусками? Вообще, порой мне кажется, что я нужен ему как слушатель, а не как соратник. Да что за напасть, почему всем этим занимаюсь я? Не Эбби, например, не Рипли, а я?
Почему я — это я?
