Пламя страсти - Джонсон Сьюзен (книги без сокращений TXT) 📗
— Я просто выцарапаю ей глаза! Она надолго не задержится, — уверенно заявила Венеция.
— Тогда мне придется ее защищать.
— Я предлагаю тебе позаботиться и о себе тоже. Черные брови Хэзарда чуть приподнялись, улыбка стала шире:
— Это угроза, дорогая?
— Понимай как знаешь, мой дражайший муж, — нежно пропела Венеция.
Она была преисполнена решимости не допустить свадьбы Хэзарда и Голубого Цветка. Если он полагает, что она будет делить его с другой женщиной, то он просто обманывает самого себя. Она не собирается покорно отдать своего мужа другой женщине!
Если бы Хэзард задумался над своими собственными чувствами, он бы признал, что и сам испытывает такое же чувство собственника. Венеция принадлежала ему, и ни один мужчина на свете не имел права прикасаться к ней. Но Хэзард не желал признавать, что основной причиной его поездки на восток было именно это самое чувство собственника.
Они сели в поезд у Ниагарского водопада. Хэзард зарезервировал спальное купе в новом пульмановском вагоне, роскошном и удобном, но запирал дверь всякий раз, когда куда-нибудь выходил.
— Я не собираюсь от тебя убегать, — запротестовала Венеция, когда Хэзард вернулся после первого выхода на разведку.
— Тебе это и не удастся, — спокойно сказал он, убирая ключ в карман. — Но я рад, что хотя бы по одному пункту мы пришли к согласию.
— Мы бы договорились и о многом другом, если бы ты не был настолько нетерпимым.
— Это не нетерпимость, а всего лишь практичность. Я слишком хорошо помню все твои сладкие речи. Кстати, как насчет ленча? — холодно поинтересовался Хэзард и протянул ей сандвич с таким безразличием, что в купе надолго повисла гнетущая тишина.
Хэзард никуда не выпускал Венецию, но и сам старался лишний раз не выходить из купе. Янси Стрэхэн наверняка бросился в погоню, а такие люди никогда не действует в одиночестве. Трусы всегда находят компанию.
На следующий день у Венеции случился один из редких приступов утренней тошноты. Поэтому, когда Хэзард принес ей поднос с завтраком, она только взглянула на еду и тут же бросилась в крошечную ванную комнату. Когда она вышла оттуда, еле держась на ногах, Хэзард без лишних слов подхватил ее на руки, отнес на кровать и подложил под голову подушки.
— Тебя часто тошнит? — с тревогой спросил он.
— Нет, — слабым голосом ответила Венеция. — Очень редко. Я думаю, что это из-за поезда. Хэзард-младший возражает, — заметила она со слабой улыбкой.
— Мне очень жаль, — спокойно сказал Хэзард.
— Что есть Хэзард-младший?
— Нет, об этом сожалеть слишком поздно. Мне жаль, что тебя тошнит. Если я могу что-то для тебя сделать…
Его забота казалась вполне искренней. Венеции захотелось сказать: «Прости меня за все — за горнорудную компанию, за мать, за Янси…» Но она не осмелилась, чувствуя его сдержанность.
— Не приноси завтрак раньше десяти, — вместо этого сказала она.
— Это больше не повторится, биа, — ответил Хэзард с привычной улыбкой, но тут же отвел глаза, сообразив, как только что назвал Венецию.
Он резко поднялся, пересел на свое место и погрузился в мрачное молчание, в котором пребывал большую часть времени. Когда несколько часов спустя Венеция пожаловалась на скуку, Хэзард на ближайшей станции купил ей несколько книг; когда она выразила недовольство его молчанием, он ответил:
— Я думаю.
На следующее утро Хэзард проснулся поздно и, потянувшись, повернулся на зелено-красном диване, превращавшемся на ночь в удобную постель. Ночью он вставал на каждой станции, проверяя, не сел ли в поезд Янси. Чем ближе они подъезжали к Сент-Джозефу, штат Миссури, тем вероятнее было появление Стрэхэна. На этой станции пассажиры, ехавшие на запад, делали пересадку, и Янси знал об этом. Вообще-то в Монтану существовало несколько путей, но часть из них уходила слишком далеко на юг, а другие проходили по территории племени лакота. Если бы Хэзард был один, он скорее всего выбрал бы последний вариант, но с беременной женщиной на руках он не мог на это решиться.
Так что оставался только один выход — пересесть в Сент-Джозефе на поезд, идущий на запад. Хэзард понимал, что Янси сообразит, каким путем они поедут, и именно поэтому он так мало спал прошлой ночью.
— Поговори со мной, — попросила Венеция. — Мы в этом поезде уже два дня, а ты не произнес и десятка слов…
— Нам не о чем говорить, — отрезал Хэзард, явно не собираясь менять свой стиль поведения.
Но в планы Венеции не входило провести еще один день в молчании.
— Мы пересядем на другой поезд? — не унималась она.
— Вполне вероятно, — Хэзард опирался на локоть, его голос был таким же ленивым, как и поза.
— Я слышала, что прошлой ночью ты выходил чаще, чем обычно. Почему?
Хэзард наконец сел, опустив ноги на роскошный ковер. Он понял, что на этот раз ему, судя по всему, не удастся отмолчаться.
— Я проверял, кто садился в поезд.
— Ты видел Янси?
— Пока нет.
— Ты и в самом деле думаешь, что он будет нас преследовать? Разве не разумнее ему было бы остаться в Бостоне и спокойно тратить мои деньги?
— Янси никогда не казался мне разумным человеком, а при его жадности и мстительности… Я уверен, что он будет преследовать тебя, меня и нашего ребенка.
— Но мы сможем добраться до Монтаны? — забеспокоилась Венеция.
Хэзард пожал плечами.
— Мы попытаемся.
— Если в поезде находиться опасно, мы могли бы поехать верхом…
— Только не теперь.
— Но я всего лишь на четвертом месяце!
— Это не будет увеселительной прогулкой, — отрезал Хэзард. — Ты не сможешь проводить по восемнадцать-двадцать часов в седле. Это слишком опасно для ребенка. Я не могу рисковать… снова.
В глазах Хэзарда вдруг появилось выражение боли, и Венеция почувствовала, что за его словами скрывается какая-то тайна.
— Снова? — выдохнула она.
Хэзард словно очнулся, увидел зелено-красную обивку дивана, большеглазую женщину напротив и просто сказал:
— Существует множество способов избавиться от ребенка. У каждого народа они свои. Абсароки многое умеют, но подобные действия всегда противны воле духов.
— Твоя жена?.. — прошептала Венеция, вдруг вспомнив аккуратно сложенные платья.
Хэзард не двигался и, казалось, почти не дышал. Когда он наконец заговорил, его голос звучал как будто издалека.
— Она нанесла смертельный вред себе и нашему ребенку… Моему ребенку. — Хэзард помолчал: воспоминания были слишком яркими — как пятна крови на белом снегу. — Ей было шестнадцать лет, она была сильной и здоровой, — продолжил он уже спокойнее. — Черная Голубка умирала неделю. Я держал ее за руку и смотрел, как она уходит от меня. — Хэзард снова увидел перед собой лицо жены, словно это было вчера, увидел, как она умирала в страшных мучениях. — Мы были молоды, и я очень ее любил. После свадьбы мы почти не разлучались, она даже ездила со мной за лошадьми. Когда моя жена узнала, что беременна, то ничего не сказала мне: я больше не взял бы ее с собой. Она постаралась сама избавиться от ребенка — и, как выяснилось, очень жестоким способом. — Хэзард поднял глаза, столкнулся с расширившимися от ужаса глазами Венеции и мягко сказал: — Так что не делай глупостей, не говори мне о том, что проедешь верхом весь путь до Монтаны, чтобы только опередить Янси. Я тебе не позволю.
— Прости меня! Я не знала… Я бы никогда не заговорила об этом, если бы только знала.
«Прошу тебя, Хэзард, не надо ненавидеть меня из-за ошибки другой женщины», — добавила она про себя.
Хэзард вздохнул и взглянул на проплывающий за окном пейзаж.
— Не могли бы мы остаться хотя бы друзьями? — взмолилась Венеция. Ей так хотелось обнять его, успокоить.
— Я попытаюсь, — медленно ответил Хэзард.
«Не слишком много, но все-таки уступка, — решила Венеция, — Хэзард всегда держал свое слово, значит, он на самом деле попытается».
Остаток дня прошел лучше. Они смогли немного поговорить, а, запирая ее, Хэзард извинился и даже слабо улыбнулся. Это была первая настоящая улыбка с тех пор, как они встретились в Нью-Йорке.
