Карта времени - Пальма Феликс Х. (читать книги полные .TXT) 📗
Мюррей прекратил расхаживать взад и вперед и снова посмотрел на воду.
— Герберт Джордж Уэллс… — процедил он с плохо сдерживаемой ненавистью. — Несчастный идиот. Каждый раз мне больших усилий стоило устоять против искушения разорвать его письмо и написать свое собственное. Я не сделал этого только потому, что Уэллс все равно никогда бы ничего не узнал, так что, в конце концов, это было лишено всякого смысла. Ну да ладно, оставим это, Том, — неожиданно весело воскликнул Мюррей, снова поворачиваясь к своей жертве. — Это соперничество между писателями тебе совсем не интересно, правда? Я действительно неплохо развлекся, читая ваши письма, особенно некоторые места, ну ты понимаешь. Я полагаю, вы все многому научились. Ну а сегодня романтическая история с письмами подошла к концу. Сердобольные старушки будут долго оплакивать несчастных влюбленных, а я наконец могу убить тебя.
Он присел на корточки перед Томом и нежно, почти по-матерински, поднял его голову за подбородок. Кровь, стекавшая из разбитой губы Тома, запачкала его пальцы. Мюррей достал из кармана платок и спокойно вытер руку, продолжая с интересом смотреть на Тома.
— А знаешь что, Том? — сказал он. — В глубине души я очень благодарен за все усилия, которые тебе пришлось приложить, чтобы мой обман не раскрылся. Я знаю, что отчасти это была не твоя вина. Но только отчасти. Эта легкомысленная девушка начала всю заваруху, я знаю. Но ты ведь мог просто оставить все как есть, правда? А ты этого не сделал. Где-то я тебя понимаю, ты не думай. Наверное, девушка стоит того риска, на который ты пошел ради нее. Но ты ведь понимаешь, что я не могу оставить тебя в живых? В этой истории у каждого есть своя роль. К сожалению — твоему сожалению, — моя партия заключается в том, чтобы убить тебя. А по иронии твоей несчастной судьбы исполнителями этого дела будут твои верные солдаты из будущего.
Мюррей насмешливо глянул в сторону бывших приятелей Тома поверх его головы. Потом он снова перевел взгляд на Тома и долго смотрел на него, как будто всерьез размышляя, может ли он изменить свое решение и поступить по-другому.
— Это неизбежно, Том, — произнес он наконец, пожимая плечами. — Если я оставлю тебя в живых, рано или поздно ты снова попытаешься встретиться с ней. Я уверен. Ты снова пойдешь к ней, потому что ты любишь ее.
Услышав эти слова, Том поднял на него удивленный взгляд. Это было правдой? Он действительно любил Клер? Он ведь так и не решил для себя этот вопрос, потому что ответ на него все равно ничего бы не дал ему. Любил ли он ее по-настоящему или все произошедшее было для него ничего не значащей интрижкой — какая разница? Он в любом случае не должен был больше искать с ней встречи. Но теперь ему пришлось признать, что Гиллиам был прав: если бы он сохранил ему жизнь, Том немедленно отправился бы к Клер. А это означало, как верно заметил Мюррей, что он действительно был влюблен в нее. «Я люблю ее, — подумал Том. — Я люблю Клер Хаггерти». Он полюбил ее сразу, как только увидел. Полюбил серьезный взгляд ее глаз, нежную мягкость кожи, то, как она любила его. Эта любовь, глубину которой Том осознал только сейчас, вдруг представилась ему чем-то вроде чудесного облака — оно окружило его со всех сторон, защищая от внешнего мира. Облако дарило ему струящиеся потоки тепла, способные растопить лед, сковавший его душу из-за каждодневных опостылевших забот и проблем, защитить его жалкое существование от пронизывающего ветра, который прорывался в самые потаенные уголки его сердца. Том осознал со всей ясностью, что самым сокровенным его желанием было любить Клер с той же страстью, с какой она любила его, что это и было той великой миссией, ради которой он пришел в этот мир, что это было самой главной, самой благородной целью всей его жизни: любить, любить со всей силой своего сердца, без какой-либо иной причины — только ради наслаждения от того, что он обнаружил себя способным на такое чувство. Это стало сутью, тайной его бытия. Возможно, он не совершил ничего значительного на протяжении своей недолгой жизни, но он был способен сделать счастливым другого человека и навсегда оставить след в его сердце. Мюррей был прав. Том отправился бы к Клер, потому что страстно желал быть рядом с ней, она была нужна, необходима ему, чтобы убежать навсегда от себя прежнего. Он отправился бы к ней, чтобы они оба обрели свое счастье или вместе полетели в пропасть. Он отправился бы к ней, потому что любил ее. В конце концов выходило, что ложь, окружавшая Клер, по большому счету не была таковой. Девушка любила человека, который так же страстно любил ее, и он, как и Шеклтон, не мог соединить с ней свою судьбу, его любовь не могла долететь до нее, она терялась где-то посередине извилистого пути. Что проку жить в одной эпохе и даже в одном и том же городе — омерзительном Лондоне конца века, — коль скоро им все равно не суждено быть вместе, как если бы они были разделены океаном времени.
— Но зачем продолжать такую нелепую историю, Том? — долетел до Тома голос Мюррея сквозь вихрь мыслей, пронесшихся в голове. — Ведь в этом случае развязка будет куда менее романтичной, ты не думаешь? Лучше тебе исчезнуть, Том, пусть история закончится так, как положено. Девушка в любом случае уже счастлива.
Гиллиам Мюррей поднялся во весь рост и посмотрел на Тома с интересом энтомолога, рассматривающего флакон с формалином.
— Не трогай ее, — пробормотал Том.
Гиллиам притворился возмущенным:
— Конечно нет, Том! Разве ты не понимаешь? Без тебя девушка не представляет для меня никакой угрозы. И хотя ты мне не веришь, убивать людей направо и налево не в моих правилах, Том.
— Меня зовут Шеклтон, — процедил Том, сплевывая кровь. — Капитан Дерек Шеклтон.
Мюррей громко расхохотался:
— Ну тогда тебе не о чем волноваться, ты воскреснешь, я тебе обещаю!
После этих слов он в последний раз улыбнулся Тому и подал рукой знак его бывшим приятелям:
— За работу, джентльмены. Давайте покончим с этим и пойдем спать.
Подчиняясь его приказу, Джефф и Брэдли поставили Тома в вертикальное положение. Майк Спарелл тем временем подтащил к нему огромный камень, обвязанный веревкой. Другой конец он привязал к ногам Тома. Затем ему связали за спиной руки. Гиллиам следил за приготовлениями с насмешливой улыбкой.
— Готово, парни, — сказал Джефф, проверив, крепко ли завязаны узлы. — Давайте, за дело.
Он и Брэдли снова подняли Тома и подтащили к краю пристани. Вслед за ними Майк волочил камень, который должен был утянуть Тома на дно. Том смотрел на темные воды Темзы, и на его лице не отражалось никаких чувств. Он был абсолютно спокоен, как человек, который смирился с тем, что его жизнь уже ему не принадлежит. Гиллиам подошел к нему и с силой сжал его плечо.
— Прощай, Том. Ты был лучшим Шеклтоном, которого я только смог найти. Но такова жизнь, — сказал он. — Передавай от меня привет Перкинсу.
Джефф и Брэдли раскачали тело и на счет три швырнули в воду вместе с камнем. Том едва успел набрать полные легкие воздуха, как удар плашмя о воду чуть не оглушил его. Ледяной холод не позволил Тому лишиться чувств. Это была еще одна злая шутка судьбы: именно теперь, когда ему предстояло захлебнуться, сознание полностью прояснилось. Сначала тело начало погружаться в воду горизонтально, но затем, под весом камня, привязанного к ногам, повернулось, и с удивительной скоростью Том принялся опускаться ко дну Темзы. Он несколько раз моргнул, пытаясь различить хоть что-то в мутной воде, но смотреть было не на что: только на зеленые от водорослей днища кораблей, пришвартованных к причалу, и на дрожащий круг света, исходивший от единственного тусклого фонаря на берегу. Камень глухо ударился о дно, и Том повис над ним на веревке, как воздушный змей, который какой-то мальчишка привязал к скамье в парке. Сколько времени он сможет не дышать? Какая разница. Сопротивляться неизбежному все равно было бесполезно. Но хотя Том знал, что это отсрочит его конец всего на пару минут, он инстинктивно сжал губы. Проклятый инстинкт! Сейчас Том понимал, почему вдруг испытал такое желание жить: он внезапно осознал, что самое худшее в смерти было то, что у него уже никогда не будет возможности ничего изменить в себе. Он останется тем, чем был, и именно таким, жалким и отвратительным, его будут помнить все, кто его знал. Несколько мгновений, которые показались ему вечностью, он так и болтался на веревке, слушая, как бешено колотится пульс в висках. Потом ему стало не хватать воздуха, и против своей воли он был вынужден открыть рот. Вода хлынула в горло, весело заливая легкие и превращая мир вокруг него во что-то туманное и непонятное. Том понял, что через несколько секунд все будет кончено.
