Берег Скардара - Корн Владимир Алексеевич (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
И куда это меня несут? Надеюсь, они не собираются мной пообедать? Что-то очень не хочется заканчивать жизнь именно так. Хотя какая тебе разница, Артуа, если тебя убьют, ты этого уже не увидишь. Только они должны иметь в виду, что на этот раз у них будет особо экзотическое блюдо — иноземец, вернее даже, иномирянин.
Я усмехнулся, несмотря на боль в голове. Затем подумал, что если каким-нибудь невероятным случаем Янианна узнает о том, как именно я окончил свою жизнь, то что она будет думать? Моим врагам такое известие непременно понравится, я представляю, сколько будет шуток по этому поводу.
Интересно, будет ли у меня в Империи могилка и как она будет выглядеть? Ничего в голову не приходит, кроме надгробия в виде котла с торчащей из него головой с гордым хищным профилем. И я усмехнулся вновь.
Задний из моих носильщиков споткнулся. И я получил ногой в бок. При чем здесь я? Под ноги смотреть надо. В ответ на мой взгляд носильщик ощерился, обнажив крупные белые зубы без малейших признаков кариеса. Да ладно тебе. В существующей у вас иерархии ты занимаешь самую нижнюю ступень. Будь ты крутым воином или охотником, тебя бы не заставили таскать пленников. Это работа как раз для таких, как ты, чтобы хлеб напрасно не жрали, хоть какая-то от вас польза. Так что не пугай, не надо. И еще, ты должен быть доволен, что я усмехаюсь. Потому что когда будешь поедать мою печень (или что там положено для того, чтобы к тебе перешли мои сила и мужество), к тебе перейдет и не изменившее мне во время тяжелых испытаний чувство юмора.
Когда мы перешли реку вброд, последовала команда на незнакомом мне языке, и отряд остановился. Меня как держали, так и бросили, скинув с плеч жердь, на которой я висел, изображая собой не очень откормленного кабана.
Хотя лететь пришлось недолго, но выступавший из травы древесный корень пребольно ударил в спину. Черт возьми, вы что, решили еще по дороге отбивную из меня сделать?
Ко мне, сидевшему на земле со сморщенным от боли лицом, подошел человек, ставший обладателем моего камзола. Несомненно, он главный, и статью, и взглядом как раз для этого подходит. Кроме того, ведь это он забрал себе самое ценное из того, что у меня было — камзол. Так что все сходится.
Взглянув мне в глаза, вожак бросил одному из моих носильщиков, тому, что шел сзади, короткое распоряжение. Тот извлек из-за пояса нож с длинным лезвием, кстати, металлическим, и поводил им перед самым моим лицом, не забыв сделать самый зверский вид. Да ладно пугать тебе, дядя, стоило ли меня тащить столько времени, чтобы затем убить. Если бы вы костерок начали разводить, тогда бы я немного обеспокоился. Не настолько вы и дикие, чтобы питаться сырым мясом. Убедившись, что мне не страшно, мой носильщик разрезал путы на ногах.
Когда я встал и пошел к реке, один из людей сделал угрожающее движение копьем.
— Тебе что, воды жалко? — И я указал связанными руками на реку.
Одно оказалось удобным — чтобы напиться, не нужно сводить руки, достаточно сложить ладони ковшиком. Вода была холодной, почти ледяной. Вот и отлично, меньше шансов подхватить какого-нибудь печеночного червя.
Вероятно, моя поза показалась все тому же носильщику чересчур заманчивой, и он попытался приложиться ступней по моей пятой точке. Ага, сейчас.
Когда я, подхватив его ударную ногу руками, продолжил ее движение вперед и вверх, он чуть ли не на шпагате рухнул в воду. Это вызвало взрыв смеха у остальных. Обиженный мною гордый воин вновь обнажил клинок, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не строгий окрик человека, щеголявшего в надетом на голое тело камзоле и в юбке, которая, из-за длины подола, неплохо бы смотрелась на женщине с красивыми ножками.
Носильщик одарил меня несколькими взглядами, и все они были самыми злобными.
— Слышишь, ты! Хочешь заслужить уважение среди своих соплеменников, возьми копье и сходи в лес. Добудешь в одиночку пару шкур хищников, местных ягуаров или леопардов, что тут у вас есть, — и оно само к тебе придет, уважение, прискачет даже. А к пленнику, у которого связаны руки, очень болит голова и все остальное тело, приставать не стоит. Тебя даже свои не поймут.
Остальную часть пути я шел сам. Это далось нелегко, поскольку обуви меня лишили тоже. Сапоги я не увидел ни у кого из этих людей, вероятно, они их просто выбросили. Тогда какой смысл был в том, чтобы забирать? И пусть я бы выглядел нелепо в сиреневых подштанниках и ботфортах, но зато не разбил бы себе ноги в кровь.
Ночь застала нас в лесу, но убежать не было никакой возможности. Связали руки и ноги и всю ночь бдительно караулили. Хорошо хоть покормили, сунув в руки что-то напоминающее копченое мясо.
Следующий день опять прошел в ходьбе по девственным джунглям. Не знаю, почему такое определение дается непроходимым чащобам, где душно, жарко, миллиарды москитов и сам черт ногу сломит, но само слово мне всегда нравилось. Уже перед самой деревней охотники добыли незнакомое мне животное, чем-то похожее на свинью, но с более длинными ногами.
Деревня встретила нас лаем собак. Эти мелкие твари крутились чуть ли не между ног, норовя цапнуть, каким-то волшебным образом определив во мне чужака.
Вообще-то у меня с собаками всегда складывались хорошие отношения, мы уважали друг друга, но эти были явно какими-то неправильными. Зачем они вообще здесь нужны, собаки, да еще в таком количестве, разве что их для еды разводят. Ну и пусть, нашли чем удивить, лишь бы человечиной не питались. И собаки, и их хозяева. Оставалось только надеяться, что собаки не обучены ходить по следу.
Опасения мои о людоедстве были небезосновательны, слишком уж много рассказов я слышал. Люди любят все преувеличивать, но дыма без огня не бывает, и уж в этом за свою жизнь я смог убедиться много-много раз.
Уже смеркалось, так что рассмотреть селение мне толком не удалось. Несколько десятков хижин, крытых снопами соломы. В центре селения — небольшая вытоптанная площадка, которую окружали самые большие строения. Непременно здесь живет местная знать, все как обычно, как и везде, пусть и в миниатюре.
В хижине, куда меня пристроили на ночь, оказалось еще несколько человек. И дом явно не являлся местной гостиницей, потому что дверь надежно подперли, выставив охрану — пару подростков, проникнутых важностью возложенной на них миссии. Общения с остальными узниками не получилось, все они были похожи на людей, бросивших меня сюда, и их язык оказался мне непонятен.
«Утро вечера мудренее», — подумал я, устраиваясь на земле, слегка припорошенной сухой травой. Полночи я ворочался, пытаясь найти удобное положение, а когда, наконец, засыпал, тут же просыпался. Дело было не в неудобстве. Едва я проваливался в сон, как мне чудилось, что кто-то зовет меня по имени. Я просыпался, напряженно вслушиваясь в тишину ночи, затем думал, что звать меня здесь некому, и засыпал вновь. Затем вновь слышал зов, и вновь просыпался. Наверное, это все нервы.
Нас разбудили с первыми лучами солнца, так что выспаться мне не удалось. Завтрак состоял из куска просяной лепешки, овощей и двух бананов — просто мечта вегетарианца. Затем повели на работу.
И я возмутился. Конечно же в душе. Нужно было работать на овощном поле, это, конечно, не тяжело, но нудно. А еще — в заболоченной низине, где произрастал незнакомый мне злак. Там было тяжелее, ноги проваливались в жидкую грязь чуть ли не по колено. Приходилось быть осторожным, чтобы уберечься от змей, которых тут хватало. К счастью, удалось немного отдохнуть, когда мы — и работники, и надсмотрщики — спешно покинули место нашей работы. Во время работы один из надзирателей увидел на противоположном краю поля колышущуюся траву. Черт знает, что ее шевелило, но, судя по испуганным лицам остальных, ничего хорошего ждать не приходилось. Затем трава колыхаться перестала, но все мы еще добрые полчаса продолжали сидеть и ждать.
А возмущался я потому, что, попав в этот мир, вначале только этим и занимался, сельским хозяйством, правда, не из-под палки. Затем я все крутел и крутел, стал дворянином и бароном, затем графом, а сейчас и вовсе дерториер. И что мне теперь, заново всю карьеру строить, опять начиная с самого низу? И какие у меня здесь могут быть перспективы?
