Мотылек летит на пламя - Бекитт Лора (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Я виделась с твоей матерью, — призналась Лила. — И мне сразу стало ясно, что она никогда меня не признает.
— Унга говорила об этом. Тогда ты была для моей матери одной из многих; возможно, мне удастся заставить ее посмотреть на тебя другими глазами?
— Если твои родители ненавидят цветных, как ты мог связаться со мной! — с горечью проговорила мулатка, и Джейк ответил:
— Они не всегда были такими. Их изменила война. Они считают, что янки хотят навязать южанам господство черных.
Лила содрогнулась.
— Янки! Да они хуже чумы! Мулаты и негры боялись их не меньше, чем белые южане.
— Я это понимаю, а они — нет, — только и сумел сказать Джейк.
Он вернулся домой на следующее утро. Во время отсутствия сына мать не находила себе места и тут же набросилась на него с упреками и расспросами. Джейк не спал всю ночь, его слегка пошатывало, и ему было не до объяснений.
Он сел за стол. Унга налила ему чашку жидкого кофе, а вместо сахара по привычке добавила сорго. Сделав глоток, Джейк с тоской вспомнил черный, как ночь, крепкий до слез старательский кофе, от которого в голове мгновенно прояснялось, а сон как рукой снимало.
Мать поставила перед сыном блюдо с золотой, как солнце, яичницей (Унга развела на заднем дворике кур) и повторила:
— Понимаю, ты взрослый мужчина, сынок, и все же прошу тебя, сообщай, куда и надолго ли ты уходишь! Война закончилась, но в городе по-прежнему неспокойно.
— Прости, мама, у меня было очень важное дело, — ответил Джейк, подцепив кусок яичницы, и вдруг признался: — Я нашел ее.
— Кого?
— Девушку, о которой думал все эти годы.
Кетлин расцвела.
— Она приехала сюда?!
— Да. Теперь мне не придется возвращаться в Темру. И я хочу привести свою невесту в наш дом.
— Разумеется! Только нужно подготовиться! Мы живем слишком скромно. Попрошу Энгуса принести из лавки каких-нибудь красивых вещей.
— Не надо ничего менять. Она привыкла к простоте.
— За годы войны все к ней привыкли. Пора отвыкать. Мы все обсудим, — решила Кетлин и заявила: — Сейчас я позову отца.
— Разве он не в лавке?
— Нет, еще не ушел, — сказала Кетлин и проворно выскользнула из кухни.
По спине Джейка пробежал холодок. Сейчас, когда он как никогда был близок к осуществлению своей мечты, перед ним вновь возникли непреодолимые препятствия.
Появился отец. Судя по всему, Кетлин успела сообщить ему новости. Энгус сел за стол напротив Джейка, и тому ничего не оставалось, как начать разговор.
Индианка собиралась выйти, но он встретился с ней взглядом и попросил:
— Останься, Унга. — После чего повернулся к родителям. — Она все знает.
Наступила пауза. Энгус откашлялся.
— Мать сказала, у тебя есть невеста?
— Да. И с вашего разрешения я хотел бы назвать ее своей женой.
— Она южанка?
— Можно сказать и так.
— Мать говорила, у ее отца поместье в Южной Каролине.
Джейк покачал головой.
— У нее нет родителей. Мы познакомились в Темре. Дело в том, что Лила — мулатка, бывшая рабыня богатого плантатора Уильяма О’Келли.
Сказав правду, Джейк испытал облегчение, однако в следующую секунду ему почудилось, будто в комнату проник морозный ветер. В глазах матери мгновенно погас огонек радости, уступив место болезненному, трагическому непониманию. А отец… отец был просто потрясен.
— Темнокожая?! — вскричал Энгус и подался вперед, словно желая испепелить сына взглядом.
— Имеет ли цвет любовь? А судьба? — задумчиво произнес Джейк, понимая, что в глазах родителей эта фраза прозвучит как издевка.
— Я не привык беседовать о таких глупостях! — отрезал Энгус. — Говори по существу. Ты лишился ума?
Джейк не мог объяснить, почему мысли о Лиле заставляли кровь бешено биться в жилах, даже когда он был на другой стороне материка. Не мог и все же решил попытаться.
Он говорил о любви, уповая на то, что в Энгусе и Кетлин пробудится память сердца, что на них повеет запахом весны, той весны, что случается в жизни человека всего лишь раз, но ошибся.
— Всем известно, что цветные женщины похотливые и гулящие, — заявил отец, терпеливо выслушав сына. — И в целом мне ясно, зачем она тебе нужна. Я не понимаю одного: почему ты хочешь на ней жениться!
Унга поставила перед Энгусом чашку с таким стуком, что он вздрогнул, смешался и пробормотал:
— Я не имею в виду индианок. Индейские женщины самые преданные и верные жены.
Унга усмехнулась и направилась к дверям. Джейк повернул голову.
— Постой!
— Мне нужно к детям.
Он покорно кивнул. Унга права: он должен справиться сам. Это его долг перед Лилой, долг любящего мужчины, которому она доверилась.
— Эта мулатка, она… беременна? — спросила Кетлин.
— Я не допущу, чтобы по моему дому бегали негритята! — немедленно заявил Энгус.
— Негритята не будут бегать. Я белый, да и у Лилы не такая уж темная кожа.
— Не говори ерунды. Ни одна женщина с примесью негритянской крови не родит ребенка с белым, как сахар, лицом!
Джейк это знал и нельзя сказать, чтобы его не тревожило, что его дети будут мало похожи на него. Но когда он думал, что Лила может родить ему дочь, такую же прекрасную, как она сама, у него теплело на душе.
— Ты учился, ты так много знаешь! — в глазах Кетлин стояли слезы. — А эта женщина даже не умеет читать и писать!
— Унга тоже не знает грамоты, но вы не перестаете твердить, какая она хорошая хозяйка, ловкая и сметливая женщина!
— Речь не об Унге! — рявкнул Энгус. — О том, что все, чего добился ты, может пойти прахом!
Джейк с силой сплел пальцы, и его серые глаза холодно блеснули.
— Я ничего не добился. Чопорные южане обходили меня стороной, потому что три поколения моих предков занимались не медициной, а торговлей, и я был вынужден лечить эмигрантов, у которых нет ни гроша. Надеюсь, моим нынешним пациентам не понадобится моя родословная. А опыта и умения — за что спасибо черным рабам и белым беднякам! — у меня хватает.
Осмыслив то, что сказал их сын, Энгус и Кетлин на мгновение онемели. Даже женитьба на мулатке отошла на второй план.
— Ты собираешься принимать янки и всякую белую шваль?! Людей, у которых вместо совести грязь?! — вскричал отец.
— Я не стану выворачивать их души, а кошелек они, надеюсь, откроют сами.
— Что ж, лечи янки, женись на мулатке. Но после этого ты мне не сын, — заявил побледневший отец, во взоре которого появилось нечто стоическое.
Кетлин заломила руки.
— Энгус!
— Да, не сын! Мы рисковали жизнью во имя победы Юга…
— Который начал и проиграл войну, бессмысленную войну, во время которой сограждане убивали друг друга! Кстати, Лила тоже не любит янки: возможно, это немного согреет вам сердце?! — выпалил Джейк и поднялся с места.
— Янки к тебе не придут, — мрачно произнес Энгус. — Хотя они повсюду кричат о правах негров, на самом деле тоже не любят черных.
Кетлин проводила Джейка до ворот. Она не была готова смириться с выбором сына, но и не хотела его терять.
— Унга пока что сможет остаться у вас? — спросил он.
— Унга? — заплаканная Кетлин, казалось, не понимала, о чем он говорит. — Да, конечно, может. Энгус ее не выгонит. Она хорошо работает, но… Джейк, что будет с тобой?! Разумно ли жертвовать собой ради какой-то мулатки?!
Джейк наклонился, чтобы поцеловать ее, и сказал:
— Это не жертва, мама. Это величайшее счастье, какое только можно представить.
Он шел по набережной вдоль океана, который простирался до горизонта, словно лист белого золота. Воздух был не бархатистым и мягким, а пронзительно острым, пропитанным солью.
Время неизвестности прошло, и это придавало Джейку сил. Прежде чем вернуться к Лиле, он решил заглянуть к старшему брату, адрес которого назвала мать, и поговорить с ним.
Ричард радушно встретил Джейка и одобрил его решение.
— У отца в голове все перемешалось! Превратить лавку в закрытый клуб для сторонников Конфедерации, у которых нет ни гроша! Так дела не ведут. Быть честным торговцем — значит, не обманывать покупателей, а не продавать или не продавать товары тем, кто имеет те или иные политические взгляды, точно так же, как быть хорошим врачом. Не беспокойся, ты быстро найдешь выгодных пациентов. На войне ты не был, значит, не принимал участия в мятеже, и, стало быть, нынешняя власть не станет тебя притеснять. Что касается происхождения — эта публика им не интересуется. Они сделали состояние непонятно на чем и судят о человеке по внешности. Хорошая одежда, некое подобие манер — и дело в шляпе.
