Золотая мафия - Моисеев Василий Васильевич (книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Что ты сказал, худосочный? От кого ты ждешь прощения?
— От тебя, — спокойно пояснил Бобровский, — идем, Настя.
Ерема правой рукой сунулся под куртку, растирая грудь в области сердца. Кажется, ему стало плохо. Через пару секунд Ерема медленно вытянул руку, и все ужаснулись. В руке крепыша был пистолет. Такого поворота никто не ожидал. Настя в ужасе прикрыла лицо руками, не в силах видеть, как Ерема направил пистолет на капитана.
— Ты ждешь моих извинений? — Ерема будто не говорил, а грозно шептал, однако голос его был слышен даже за дальними столиками. — Ты увел у меня невесту, и я должен просить у тебя прощения? Пристрелю, гад! Мне не жить без Насти, но и тебе не дам!
Никто не верил, что дело закончится трагедией, и когда прозвучали первые выстрелы, зал разорвался истошными женскими криками. Выстрелы гремели даже после того, как Бобровский рухнул на пол и признаков жизни уже не подавал. Ерема вымещал на жертве все зло, горя одним желанием — не оставить его в живых. Для этого, наверное, сделал несколько шагов в сторону, меняя угол обстрела, и никто не обратил внимания, что при этом Настя оказалась в зоне обстрела, как раз между упавшим Бобровским и Еремой. Многие уже ринулись к двери, и вообще не видели жуткую картину, и не видели, как Настя вдруг вскрикнула, ойкнула, схватившись одной рукой за грудь, а другой опершись о стол. Она пыталась опереться, чтобы не упасть, она вроде боялась, что падение будет болезненным, однако сил, чтобы устоять, не хватило. Единственное, что ей удалось, так это не грохнуться, а медленно завалиться на бок.
— Настена… — растерянно бормотал Ерема, начиная осознавать, что он натворил, и не в силах в это поверить, — ты что, Настена?.. Что с тобой, роднуля?..
Настя оставалась безучастной. И к вопросам бывшего жениха, и к происходящему в баре. Ерема не заметил, как от стойки бара к нему метнулся парень в джинсовой куртке, и даже когда заметил, не придал большого значения, посчитав, что парень просто решил вырваться на улицу. Ерема ошибся, парень метнулся именно к нему, воспользовавшись паузой в стрельбе. Ерема это понял, когда парень сильным ударом чем-то тяжелым выбил из его руки пистолет, а вторым ударом в голову свалил на пол. Ерема упал рядом с Настей, и непонимающе, с негодованием вытаращился на незнакомца. Что за номера, блин? Кто посмел поднять на него руку? До крови разбил голову, гад. Однако прикидывать и вспоминать было некогда, слишком уж решительный вид был у парня, и Ерема здоровой рукой потянулся к лежавшему на полу пистолету. Джинсовый оказался проворней, и ТТ поднял первый. Теперь у него стало два пистолета, по одному в каждой руке, и оба целились в Ерему.
— Лежать! — грозно изрек незнакомец. — Пристрелю, если двинешься!
Ерема устало склонил голову на грязный пол, доносившиеся от двери женские крики и шум воспринимались сквозь пелену, будто издалека, и этот шум усилился, когда парень поднял пистолет и дважды выстрелил вверх.
— Все назад! Всем оставаться на местах!
Толпа притихла. Одни от испуга, другие от недоумения и непонимания, что здесь творится и во что выльется стрельба. И кто вообще этот парень, сваливший и обезоруживший крепыша, и не разрешающий покинуть место пальбы. Толпа немного притихла, пришла в себя, когда парень крикнул официантке, испуганно глазеющей из-за барной стойки:
— Звони в милицию! Быстро!
Официантка резво спрятала голову за стойку, не сразу сообразив, что от нее хотят, а когда сообразила, стала вспоминать, где находится телефон и по какому номеру нужно звонить в милицию. Телефон стоял тут же на стойке, и девушка на четвереньках двинулась в ту сторону. Парень в джинсовой куртке убедился, что она сняла трубку, и приказал Ереме:
— Двигай на выход. Быстро! И без лишних движений. С двух метров я еще не промахивался.
Ерема тяжело поднялся вначале на колени, потом встал во весь рост. Голова кружилась, во всем теле была какая-то непривычная слабость, и крепыш немного постоял без движения. По голове к шее стекала струйками кровь, он вытер ее ладонью, потянулся было в карман за платком, однако джинсовый не позволил.
— Руки! — приказал строго и, не спуская глаз, разрешил взять со стола салфетки.
Ерема так и сделал, и приложил к кровоточащей ране все салфетки, что оставались в вазе. На выход он двинулся, держа одну руку у больного места, а другая беспомощно свисала вдоль тела. Джинсовый приложился пистолетом по предплечью, и приложился от души. Как бы ключицу не сломал, гад. Кто он? Из милиции, это ясно, но почему незнакомый? Крепыш знал всех местных ментов, и не только в лицо, а многих по именам, а некоторые при встрече даже здороваются за руку. А этого мудака никогда раньше не видел.
Этим вопросом крепыш терзался недолго. Едва они оказались на улице, конвоир ткнул Ерему в спину пистолетом и приказал:
— Мордой вниз! Руки за голову, ноги шире плеч. Быстро!
Ерема испугался, что за непослушание получит еще один удар, и послушно улегся на асфальт. Джинсовый достал мобильник.
— Алексей Иваныч, — говорил он кому то, — лейтенант Быков на связи! Я в «Погребке», тут заварушка. Срочно нужна помощь! Двое убитых. Убийца арестован. Вроде один, а там хрен их знает. Свидетели? Будут свидетели, я запретил им покидать бар. Вы только не тяните, приезжайте быстрей. Жду.
Быков положил мобильник в карман и повернулся в сторону двери. Осмелевшие после его ухода и, главное, после выдворения убийцы посетители снова решили покинуть опасное место и рвались на улицу, подальше от пальбы. Этого нельзя было допустить, ибо разбегались не просто посетители бара, а свидетели происшествия. Так недолго остаться без свидетельской базы. Быков на секунду забыл про крепыша и грозно закричал:
— Куда? Назад! Назад, я сказал!
Передние в нерешительности приостановились, однако на них продолжали напирать задние, и после короткого замешательства вся ватага снова двинулась к выходу. Быкову ничего не оставалось, как снова прибегнуть к оружию. Первый выстрел прозвучал в воздух, второй угодил в окно бара. Звон и треск стекла вмиг остановили ватагу, и все с шумом повернули назад. Ерема тоже сделал какое-то телодвижение, то ли решив воспользоваться замешательством и подняться на ноги, то ли просто поудобней лечь.
— Не двигаться! — гаркнул Быков и дважды выстрелил, целясь чуть ли не в самую голову крепыша. Тот закрылся руками от греха подальше и больше никаких телодвижений не предпринимал. Так-то лучше, так-то спокойней.
Где эти менты, блин? Долго чешутся, однако. При такой оперативности ему долго не продержаться, патроны закончатся, а ему нужно стращать уткнувшегося в асфальт убийцу, чтобы не дергался, и одновременно следить за посетителями, чтобы не разбежались. Сохранить свидетельскую базу, елки-моталки. Донесшийся до слуха резкий вой милицейской сирены прозвучал как самый ласковый и нежный звук, вселяя успокоение.
Фу, елки-моталки, наконец-то…
Глава 35
Поезд в Керчь прибыл во втором часу дня, и это Вадима с Олесей вполне устраивало. Детектив надеялся до вечера решить вопрос с гостиницей, а еще успеть наведаться в институт, в стенах которого скромный и неприметный плавильщик Семен Дзюба целых три года повышал свой общеобразовательный уровень. «Крутая напарница» детектива проблемами следствия интересовалась тем меньше, чем ближе и реальней становилась встреча с теплым пляжем. Олеся по-детски радовалась замечательной погоде, жаркому дню и едва не хлопала в ладоши в предвкушении скорого свидания с ласковым морем. По ее настроению можно было поверить, что она действительно не была на море не менее ста лет, и Вадим догадывался, что в Керченский морской технологический институт придется ехать одному, без профессионального помощника. Специалист-технолог Олеся Буркина оказалась неисправимой эгоисткой и личную маленькую радость менять на большое общественное дело не захотела. На такую жертву, когда вся душа рвалась к морю, она оказалась неспособной. Наверное, сказалась всеобщая безмятежность, охватившая пассажиров, едва поезд медленно преодолевал последний остаток пути до прокаленного солнцем перрона. После шумной Москвы небольшой Керченский вокзал показался во многом похожим на Касимов, а присущее таким моментам оживление среди приехавших и встречающих напомнило Касимовскую пристань, такую же многолюдную в минуты прибытия или отплытия речных пароходов. Над Речным вокзалом в минуты прощания всегда звучала песня «Как провожают пароходы». «Морские медленные воды — не то, что рельсы в два ряда, и провожают пароходы совсем не так, как поезда»… И встречают, между прочим, тоже совсем иначе, потому что на пристани больше романтики. Особенно остро это ощущалось в детстве, когда каждый прибывший на Речной вокзал пароход ассоциировался с далекими путешествиями, с неведомыми странами, со сказочными персонажами… В маленьком Касимове тоже есть примечательные места, способные привлечь внимание, на всю жизнь отложиться в памяти и заставить скучать.
