Рога - Кинг Джозеф Хиллстром "Хилл Джо" (список книг txt) 📗
— Почему вы ее поснимали и заменили на Него?
— Это все Хейди, это она убрала снимки Мери. — Перед тем как войти в коридор, Дейл скинул свои черные туфли. — Три месяца назад она упаковала все книги Мери, всю ее одежду, письма, которые ты ей писал, и засунула на чердак. Теперь в бывшей спальне Мери ее кабинет, она заряжает там конверты по всякой христианской благотворительности. Она проводит с отцом Моулдом больше времени, чем со мной, ходит в церковь каждое утро, а в воскресенье так и вообще на весь день. У нее на столе стоит изображение Иисуса. Моего снимка у нее нет, нет ни одной из ее умерших дочерей, а вот Иисус есть. Мне хочется выгнать ее из дома, крича вслед их имена. Знаешь что? Слазай-ка на чердак и спусти эти коробки. Хочу достать оттуда все снимки Мери и Реган и буду швырять ей в лицо, пока не разревется. Скажу ей, что, если она хочет избавиться от снимков наших дочерей, ей придется их съесть. Поочередно, по штуке.
— Тяжелая работенка для такого жаркого дня.
— Зато будет весело. Вот уж позабавлюсь.
— Но все-таки джин с тоником будет поприятнее.
— Да, — согласился Дейл, стоявший уже на пороге своей спальни. — Налей мне, Иг, и сделай покрепче.
Иг вернулся к боковой комнатушке, бывшей когда-то картинной галереей детства Меррин Уильямс, увешанной ее фотографиями: Меррин в боевой раскраске и шкурах; Меррин на велосипеде, с улыбкой, полной хромированной проволоки; Меррин в купальном костюме на плечах у Ига, стоящего по пояс в Ноулз-ривер. Все это исчезло, и комнатушка выглядела так, словно агент по продаже недвижимости обставил ее для воскресного дня открытых дверей самым банальным из возможных способов. Словно никто здесь больше не жил.
Никто здесь больше не жил. Никто не жил здесь уже месяцами. Это было просто место, куда Дейл и Хейди Уильямс складывали всякие вещи, место столь же отстраненное от их внутренней жизни, как гостиничный номер.
Впрочем, спиртные напитки были по-прежнему здесь, в баре над телевизором. Иг смешал для Дейла джин с тоником, взяв тоник из кухонного холодильника, добавив ломтик апельсина, веточку мяты и, конечно же, лед. На обратном пути к спальне правый из Иговых рогов задел за какую-то веревку, свисавшую с потолка, и едва в ней не запутался. Иг взглянул вверх и…
…вот оно, в ветвях нависшего дерева днище древесной хижины, на люке еле заметны написанные белым слова: «Блаженны вы будете, сюда войдя». Иг покачнулся, но затем…
…стряхнул неожиданное головокружение. Помассировал свой лоб, выжидая, чтобы голова прояснилась, чтобы улегся приступ тошноты. На какую-то долю секунды вернулось то, что было в лесу, когда он, пьяный в дупель, подошел к старой литейной и стал все крушить, вернулось и тут же исчезло. Иг поставил стакан на ковер и потянул за веревку; люк распахнулся, взвизгнув пружинами.
Если на улице было просто жарко, то на низком, не обустроенном чердаке жара стояла воистину удушающая. Что-то вроде пола образовывали листы фанеры, уложенные на потолочные брусья. Стоять под скошенной крышей было совершенно невозможно, но Игу это и не требовалось. Три большие картонные коробки со словом «Меррин», написанным красным, стояли чуть слева от открытого люка.
Иг отнес коробки одну за другой вниз, поставил в гостиной на кофейный столик и занялся их изучением. Копаясь в наследии Меррин, он отхлебывал джин с тоником, приготовленный для Дейла Уильямса.
Иг понюхал ее гарвардскую куртку с капюшоном и зад ее любимых джинсов, затем перебрал ее книги, пачки книг в бумажных обложках. Иг редко читал романы и всегда любил нонфикшн о голодании, ирригации, путешествиях, разбивке лагеря и строительстве из вторсырья. А вот Меррин предпочитала фикшн, книги, занимающие первые места в списках книжных клубов. Она любила то, что написали люди, прожившие короткую, неудалую, трагическую жизнь или хотя бы бывшие англичанами. Ей хотелось, чтобы роман был эмоциональным и философским путешествием, а также учил ее новым словам. Она читала Габриэля Гарсиа Маркеса и Майкла Чабона, Иэна Макьюэна и Джона Фаулза. Одна из книг раскрылась на подчеркнутой фразе: «Как вина облагораживает методы самоистязания, нанизывая бусинки подробностей так, что те образуют петлю, четки, перебирать которые можно до бесконечности». А в другой книге было подчеркнуто: «Для американского рассказа совершенно нетерпимо ставить человека в положение, из которого нет никакого выхода, но в жизни такое случается сплошь и рядом». Иг перестал листать ее книги, ему от них становилось неуютно.
Среди ее книг попадались и его собственные, книги, которых он не видел уже несколько лет. Статистический справочник «Походная кухня». «Рептилии Новой Англии». Иг допил остаток джина и пролистал «Рептилий». Странице примерно на сотой он увидел коричневую змею с гремушкой и оранжевой полосой вдоль хребта. Это был crotalus horridus,чернохвостый гремучник, обитающий в основном к югу от границы Нью-Гэмпшира, хотя и в Пенсильвании их было много — они встречаются даже севернее, в Белых горах. Очень пугливые, они редко нападают на людей. Больше людей погибает за год от молний, чем за сотню лет от этих змей, но при всем при том их яд считается самым опасным из ядов американских змей. Он принадлежит к нейро-токсинам и парализует легкие и сердце. Иг вернул справочник на прежнее место.
Медицинские учебники Меррин и пачки исписанных листов, скрепленные скоросшивателями, лежали на дне коробки. Иг начал их мельком просматривать. Меррин писала в основном карандашом, аккуратно выведенные буквы кое-где размазались и поблекли. Формулы химических соединений. Рисунок: грудь в разрезе. Список лондонских квартир, составленный ею для Ига при помощи интернета. На самом дне коробки лежал большой конверт из желтой бумаги. Сперва Иг его проигнорировал, но потом вдруг заметил в левом верхнем углу конверта карандашные пометки. Точки. И черточки.
Он открыл конверт, и оттуда выпала маммограмма, помеченная июнем прошлого года. Еще там была бумага, линованные листы. Иг увидел на них свое имя. Они были сплошь разрисованы черточками и точками. Он засунул листы и маммограмму обратно в конверт.
Вторично смешав джин с тоником, Иг снова отправился в спальню. Дейл уснул, разметавшись на покрывале, в черных носках, натянутых почти до коленей, и белых трусах с пятнышками от мочи. В остальном он был совершенно голый; его живот и грудь поросли темной курчавой шерстью. Иг тихо подошел к кровати и поставил выпивку на столик. Услышав звяканье кубиков льда, Дейл пошевелился.
— О, Иг, — сказал Дейл. — Привет. Вот ты можешь поверить, что я о тебе забыл?
Иг стоял около кровати с желтым конвертом в руках.
— У нее был рак? — спросил он вместо ответа.
— Я не хочу говорить о Мери, — сказал Дейл и отвернулся. — Я ее люблю, и мне невыносимо думать о ней и… и обо всем остальном. Мой брат, ты знаешь, мы с ним не разговаривали уже несколько лет. Но у него есть в Сарасоте торговля мотоциклами. Иногда мне хочется отправиться туда торговать для него мотоциклами, ходить на пляж и смотреть на девушек. На каждое Рождество он посылает мне открытку, пишет, приезжай, мол Иногда мне очень хочется сбежать от Хейди, от этого города и от этого жуткого дома, и от всей моей засранной, задолбанной жизни и начать все сначала. Если нет Бога и нет причин для всех этих мук, может быть, мне еще не поздно начать все заново.
— Дейл, — негромко сказал Иг. — Так был у нее рак?
Дейл покачал головой, не поднимая ее с подушки.
— Понимаешь, это же наследственная штука. Прицепится к тебе, и все болеют. И мы ничего от нее не узнали, узнали только после того, как она умерла. Нам сказал патологоанатом.
— В газете про рак ничего не писали, — сказал Иг.
— Хейди хотела рассказать газетчикам. Она думала, это вызовет сочувствие и люди еще больше тебя возненавидят. Но я сказал, что Мери не хотела, чтобы об этом знали, и мы должны уважать ее желание. Нам она ничего не сказала, а тебе сказала?
— Нет, — качнул головой Иг. Вместо этого она сказала, что ему нужно встречаться с другими девушками. Правда, Иг не читал ее двухстраничную записку, лежавшую в этом конверте, но все уже было в основном понятно. — Ваша старшая дочь, Реган, — сказал он, — мы с вами никогда о ней не говорили, и мне не стоит совать нос в чужие дела. Но я знаю, как вам было тяжело, когда вы ее потеряли.
