Слово Императора (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги регистрация .TXT) 📗
Я только философски хмыкнула в ответ. После откровений Первопредка постоянные пляски вокруг ценности крови Шаар-ан и Таан-вер стали выглядеть более понятными, логичными и объяснимыми. Надо полагать, именно так проявлялась его пресловутая магия крови.
А венец был хорош. Если диадема в моих волосах и походила на корону, и благодаря золотой оправе казалась вещью более дорогой, то он… Это было не украшение, это был символ власти. Чернёное серебро можно было заменить на обыкновенное железо, а единственный крупный настолько тёмный, что кажущийся при слабом освещении чёрным изумруд примитивной старинной огранки поменять на кусок стекла, — это бы ничего не изменило. Он буквально дышал древностью и даже как будто обладал собственной волей; говорят, со старинными вещами такое случается. И хищные обводы, казалось, не были первопричиной такой ауры, лишь подчёркивали её.
Более того, стоило когтям венца обхватить голову Руамара, зарывшись в густые медно-рыжие волосы, и мужчина как будто сам изменился. В уголках губ залегли жёсткие складки, взгляд жёлтых глаз стал острее и тяжелее. Сейчас оборотень меньше всего напоминал того Рура, с которым мы шли по пустыне, зато очень походил на собственный портрет, нарисованный народной молвой — сурового безжалостного Владыку.
— Занятная вещица, да? — усмехнулся он, переводя взгляд с собственного отражения на меня. И вроде усмешка та же самая, его, но… может, это я себя накручиваю?
— Как тебе сказать, — задумчиво протянула я. — Может, я и параноик, но я бы вот это на голову и под угрозой смерти не надела, не то что по доброй воле. Он, случайно, не крушит черепа недостойных?
— Есть такая легенда, хотя это больше метафора, чем доказанный факт. С другой стороны, когда я беру его в руки, у меня появляется ощущение, что я знаю, кто именно поспособствовал появлению у Шидара его навязчивой идеи. И чифали оказываются в этом списке далеко не на первом месте, — Руамар искоса бросил ещё один взгляд на отражение венца и, стерев с лица ухмылку, протянул мне руку. — Пойдёмте, моя Императрица. Негоже заставлять гостей ждать.
Я глубоко вздохнула, беря себя в руки и пытаясь преодолеть вдруг возникший мандраж, и вложила свою ладонь в ладонь мужчины. Надеюсь, всё пройдёт хорошо.
С другой стороны, вот именно сейчас мысль усомниться в каких-то словах этого мужчины казалась кощунственной и едва ли не предательской.
Из покоев мы вышли очень торжественно, даже несмотря на то, что дверь Руамар открывал сам. Мне кажется, в таком виде вообще всё будет получаться торжественно, вплоть до чистки нужников, так что можно было не слишком стараться держать лицо (не допускать на него так и норовящую выползти нервно-ехидную ухмылку) и следить за походкой (Александра, ну, в самом деле, не на плацу же!). На выходе из покоев нас поджидала положенная по международному протоколу свита — охрана и хорошо знакомые доверенные лица. Это на какое-то событие местного значения Император мог явиться внезапно и в гордом одиночестве, оборотни в этом отношении вообще были склонны к простоте, а вот в присутствии иностранных делегаций приходилось соответствовать статусу.
Оглядев нас (или, вероятнее, меня, потому что Руамара при параде они наверняка уже видели), Шарра с Зарой обменялись одобрительными взглядами с некоторым оттенком ошарашенности, и министр украдкой продемонстрировала мне поднятый вверх большой палец. За что получила очень неодобрительный тычок под рёбра от Иммура, состроила ему гримасу, но всё-таки взяла себя в руки, и наша процессия чинно и торжественно тронулась в сторону бальной залы, в которой мне прежде бывать не доводилось.
Парадная зала была довольно небольшой. Что, впрочем, не удивительно, учитывая возраст замка и его предназначение: изначально это всё-таки была очень хорошо укреплённая крепость. Да она и сейчас такой оставалась, все перестроения и доработки никак не сказывались на обороноспособности. Обновлялись исключительно интерьеры, а большие окна имелись только на верхних этажах, выходящих на море.
Но в парадной зале всё равно было светло — выручало искусственное освещение. Белый и, конечно, зелёный мрамор, чернёное серебро, резьба, чеканные узоры… во вкусе и чувстве меры авторам этого убранства отказать было нельзя.
Гостей было немного. Да оно и не удивительно; мероприятие хоть и числилось увеселительным, и имело своим поводом не только национальный праздник, но и Императорскую свадьбу, по факту носило исключительно политический характер, а в подобные места случайные светские гуляки могли попасть только случайно, в компании кого-то из приглашённых, и таковых обычно бывало немного. В Орсе на подобные мероприятия было принято являться либо в сопровождении законной супруги, либо, при отсутствии оной, в одиночестве; приводить любовниц и случайных людей считалось, мягко говоря, дурным тоном. В Руше с его более свободной моралью, впрочем, этого ограничения могло и не быть. Так что оборотней хоть должно было быть больше, чем всех прочих, но не существенно.
Протокол тоже был весьма прост. Сначала запускали местных гостей, потом являлся Император со свитой, потом по очереди являлись делегации. Главная головная боль доставалась распорядителям: нужно было организовать всё так, чтобы и принимающая сторона не переминалась с ноги на ногу, и высокопоставленные гости не толпились в коридоре. Поэтому тыбарцев всегда старались оставить на закуску: предсказать, сколько будут рассыпаться в любезностях эти велеречивые каменюки, было невозможно.
Каменюками их, к слову, назвали все, и даже сами тыбарцы украдкой гордились своим прозвищем. Эти существа были в целом похожи и на людей, и на оборотней, только отличались немного иным строением организма — их грубая ороговелая кожа действительно напоминала камень, или, скорее, песок всевозможных оттенков от светло-кремового до тёмно-коричневого, серого и даже розоватого.
Первыми сейчас, разумеется, принимали людей. Как-никак, именно с орской правящей фамилией угораздило породниться Императора. Конечно, ради Мурмара такую бучу никто поднимать бы не стал. Да и Владыка мог бы не устраивать; всё-таки, брак носил залоговый, договорной характер, и являлся просто дополнительной печатью на договоре о мире. Тут свою роль сыграло, во-первых, стремление Рура продемонстрировать собственным подданным успешность и добровольность заключённого союза, а, во-вторых… брак наш действительно довольно быстро превратился из договорного во вполне нормальный, так почему бы и не отметить как полагается?
Такого пыточного приспособления, как трон, у оборотней в хозяйстве предусмотрено не было, но для венценосных особ в дальнем конце зала были полукругом установлены удобные кресла. Для отдыха остальных вдоль стен стояли скромные диванчики, столики с напитками и лёгкими закусками. А вот кормить Император своих гостей был не обязан. То есть, делегатов, конечно, по комнатам накормили, а вот на приёме никаких обедов не предполагалось. Зато в трактирах в честь праздника были обязаны кормить всех страждущих за счёт казны и наливать по кружке вина за здоровье Владыки и его жены. Не деликатесами, но вполне пристойной едой; трактирщики старались не жульничать, а то так накормишь проверяющего протухшим мясом — и простишься не только с заведением, но и со всем имуществом, и с несколькими годами свободы. Император очень не любил, когда его обманывали.
В общем, гуляли сегодня, скорее, не гости Варуша, а простой народ. И это было, на мой взгляд, более чем мудрое решение. Знати-то всегда мало и чего-то не хватает, а вот простым гражданам забота Владыки сильнее заметна.
В отличие от первого, более официального приветствия, сейчас подразумевалось более неформальное. С разгону бросаться в отцовские объятья, конечно, не следовало, но всё-таки мероприятие подразумевало вручение памятных подарков и умеренно тёплое общение, и это не могло не радовать: по отцу я здорово соскучилась. И по Алексу тоже, но одновременно покидать страну и правителю, и наследнику, было неправильно. Это когда меня сдавали с рук на руки Руамару, брат тоже напросился — мол, последняя возможность пообщаться, а там — когда ещё свидимся! Действительно, когда уж теперь…
