Наш общий друг. Том 2 - Диккенс Чарльз (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Страшно сказать, но в этой деревушке было даже нечто вроде ярмарки! Десяток-другой злосчастных имбирных пряников, которые тщетно старались избавить от себя продавца в разных местах нашей страны и уже посыпали свою скорбную главу изрядным количеством пыли вместо пепла, взывали к покупателям из-под шаткого навеса. Так же вели себя и орехи, которые отправились в изгнание из Барселоны в незапамятные времена, но по сей день так плохо изъяснялись по-английски, что утверждали, будто четырнадцати штук вполне достаточно, чтобы именоваться фунтом. Любителей картинок на исторические темы привлекал раек, начавший свою деятельность показом битвы под Ватерлоо и с той поры подменявший ею все сражения последующих лет, для чего требовалось только переделать нос герцогу Веллингтону. В нескольких шагах от райка красовался огромный портрет великанши в платье необъятной ширины и с большим декольте — в том самом, в каком она представлялась ко двору, а рядом — сама великанша, которую, вероятно, питали главным образом надеждой на то, что когда-нибудь ей удастся полакомиться свиными отбивными, так как ее товаркой по ремеслу была ученая свинья. Все это являло собой возмутительное зрелище, и подобные зрелища были, есть и будут возмутительными, потому что они отвечают потребностям грубых дровосеков и водовозов — жителей нашей Англии. Нечего им отвлекаться от своего ревматизма такими забавами! Пусть разнообразят его лихорадкой и тифом или вариациями ревматических болей по количеству имеющихся у них суставов — чем угодно, только не забавами на свой вкус и лад!
Разноголосица, рождающаяся в этом злачном месте и уносимая ветром вдаль, еще больше подчеркивала спокойствие летнего вечера там, куда она долетала, смягченная расстоянием. Так по крайней мере казалось Юджину Рэйберну, который ходил по берегу реки, заложив руки за спину.
Он ходил медленно, размеренными шагами, и выражение лица у него было сосредоточенное, как у человека, который чего-то ждет. Он ходил взад и вперед между двумя вехами — ивой на одном конце и водяными лилиями на другом, и у каждой из этих вех останавливался и пристально смотрел все в одном и том же направлении.
— Как здесь тихо, — сказал он.
Да, здесь было тихо. У реки паслись овцы, и Юджин подумал, что ему никогда не приходилось замечать, как они хрупают, пощипывая траву. Он замедлил шаги и от нечего делать стал смотреть на них.
— Вы, наверно, безмозглые животные. Но если вам удается проводить дни своей жизни более или менее сносно, по вашему разумению, то мне не мешало бы призанять у вас ума, хотя я человек, а вы всего-навсего баранина.
Шорох на лугу, позади живой изгороди, привлек к себе его внимание.
— Это же что такое? — сказал он и, не спеша подойдя к калитке, посмотрел поверх нее. — Может, какой-нибудь ревнивец с бумажной фабрики? Охотникам в здешних местах делать нечего. Тут больше рыбку ловят.
Луг недавно скосили; на буром покосе еще виднелись следы — там, где прошлась коса, — и неглубокие колеи. Проследив, куда они ведут, Юджин увидел недавно сметанный стог сена.
Допустим, он подошел бы к этому стогу и заглянул за него? Но если то, что должно было случиться, случилось, стоит ли ломать себе голову над таким вопросом? Да кроме того, заглянув за стог, он увидел бы там всего лишь матроса с баржи, который лежал, уткнувшись лицом в землю.
«Просто птица села на ветку», — подумал Юджин и, вернувшись назад, опять стал прохаживаться по тому же маршруту.
— Если бы я не полагался на ее слово, — сказал он, и пятый раз подойдя к иве, — пришлось бы думать, что она опять ускользнула от меня. Но она обещала и, пообещав, не обманет.
Повернув назад от того места, где росли водяные лилии, он увидел ее и пошел ей навстречу.
— А я все убеждал себя, Лиззи, что вы обязательно придете, хоть и с опозданием.
— Я шла не торопясь и остановилась поговорить кое с кем по дороге, чтобы никто не догадался, куда я иду, мистер Рэйберн.
— Разве здешние юноши… и здешние девы так любят посплетничать? — спросил он и, взяв руку Лиззи, продел ее себе под локоть.
Она покорно пошла рядом с ним, потупив глаза. Он поднес продетую под локоть руку к губам, но она тихонько отняла ее.
— Мистер Рэйберн, прошу вас, не касайтесь меня, идите рядом, — так как его рука украдкой обняла ее за талию.
Она остановилась и умоляюще посмотрела на него.
— Ну хорошо, Лиззи, хорошо! — засмеялся он, хотя ему было совсем не смешно. — Не огорчайтесь, не корите меня.
— Я не хочу укорять вас, но как же мне не огорчаться! Мистер Рэйберн, уезжайте отсюда, уезжайте завтра с утра!
— Лиззи, Лиззи, Лиззи! — взмолился он. — Такое требование хуже всяких упреков! Я не могу уехать отсюда.
— Почему?
— Боже мой! Да потому, что вы меня не пускаете! — со своей обычной откровенностью воскликнул Юджин. — Это не укор, нет! Я вовсе не жалуюсь, что вы держите меня здесь. Но ведь это так н есть, так и есть!
— Мистер Рэйберн, я хочу поговорить с вами, и поговорить серьезно, только прошу вас, идите рядом и не касайтесь меня. — Так как его рука снова украдкой легла ей на талию.
— Ради вас я готов на все, что в пределах человеческих возможностей, Лиззи, — с шутливой галантностью ответил он и сложил руки на груди. — Полюбуйтесь! Наполеон Бонапарт на острове святой Елены!
— Третьего дня, остановив меня у фабрики, — начала Лиззи, своим умоляющим взглядом будоража все лучшее в его душе, — вы сказали, что эта встреча для вас неожиданна и что вы приехали сюда на рыбную ловлю. Это правда?
— Нет, — спокойно ответил Юджин, — это чистая ложь. Я приехал сюда только потому, что знал, где вас надо искать.
— А вы не догадываетесь, мистер Рэйберн, почему я уехала из Лондона?
— Увы, Лиззи! Вы уехали из Лондона, чтобы отделаться от меня, — прямодушно сказал он. — Это нелестно для моего самолюбия, но, увы, это так.
— Да, это так.
— Откуда в вас такая жестокость?
— Ах, мистер Рэйберн! — воскликнула она и вдруг расплакалась. — Вам ли обвинять меня в жестокости! Ах, мистер Рэйберн, мистер Рэйберн! Разве не жестоко с вашей стороны, что вы приехали сюда!
— Заклинаю вас, ради всего, что есть хорошего в мире… не, ради меня, так как, видит бог, во мне ничего хорошего нет! Заклинаю вас — не плачьте!
— Как мне не плакать, если между нами лежит пропасть! Как мне не плакать, если ваш приезд сюда позорит меня! — сказала Лиззи, закрывая лицо руками.
Юджин смотрел на нее с непритворным раскаянием, с нежностью и грустью. Но эти чувства, хоть и сильные, все же были не настолько сильны, чтобы он пожертвовал собой и пощадил ее.
— Лиззи! Я никогда не думал, что есть на свете женщина, которая сможет так взволновать меня, сказав так мало. Но не судите обо мне слишком сурово. Вы не знаете, что я испытываю. Вы не знаете, что ваш образ преследует меня, не дает мне ни минуты покоя. Вы не знаете, что проклятое легкомыслие, которое суется ко мне со своими услугами во всех случаях жизни, теперь потеряло власть надо мной. Вы поразили его насмерть, и бывают минуты, когда мне хочется, чтобы такая же участь постигла и меня.
Лиззи не ждала таких пылких излияний, и они, естественно, зажгли в ее сердце искорки женской гордости и счастья. Как радостно было почувствовать, что он — хоть этого и не должно быть, — он любит ее и что она имеет такую власть над ним!
— Вам больно смотреть на мои муки, мистер Рэйберн, а мне больно смотреть на ваши. Я не упрекаю вас. Поверьте, не упрекаю! Вам не почувствовать всего этого так, как я чувствую, потому что мы с вами совсем разные и по-разному смотрим на жизнь. Вы поступали так, не задумываясь. Но теперь я умоляю вас, подумайте как следует!
— О чем? — с горечью спросил Юджин.
— Подумайте обо мне.
— Лиззи! Посоветуйте мне лучше, как не думать о вас, и тогда все пойдет по-иному.
— Нет, вы меня не поняли. Подумайте о том, что я занимаю совсем другое место в жизни, я не ровня вам. Вспомните, что мне не у кого искать защиты, что я могу положиться только на ваше благородство. Отнеситесь с уважением к моему доброму имени. Если вы чувствуете ко мне хоть малую долю того, что могли бы чувствовать, будь я знатной леди, оставьте за мной право рассчитывать на вашу порядочность. Я простая работница, мне далеко до вас и до вашей семьи. Каким джентльменом вы себя выкажете, если отнесетесь ко мне так, будто я отдалена от вас королевским титулом!
