Тайные грехи - Блэйк Стефани (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
Он лег рядом с ней и, положив руку ей на грудь, наклонился поцеловать. И – о чудо! – его беспокойство, волнение и неуверенность прошли сами собой. Он опасался оказаться не на высоте рядом с этой восхитительной женщиной, которая с первой минуты показалась ему совершенством, воплощением женственности, эфирным созданием, которое можно только боготворить.
Но теперь, когда Мара лежала рядом – грудь к груди, бедро к бедру, – она стала реальностью из горячей крови и плоти, готовой ответить на каждое его нежное прикосновение к ее соскам, животу, бедрам… Она издала громкий стон, когда его пальцы принялись ласкать самую сердцевину ее тела. Извиваясь, она просила:
– Макс, дорогой, возьми меня! Я не могу больше!
Ее руки вцепились в его член и потянули к себе так требовательно, что он был вынужден обуздать ее:
– Моя прелесть, если ты будешь продолжать тянуть его с такой силой, то вырвешь с корнем!
Пьяный и почти обезумевший от желания, он с невероятной нежностью и осторожностью позволил себе овладеть ею; его член скользнул между ее трепещущими бедрами, позволив ее рукам вести и направлять его. Он не удержался и застонал, когда она принялась ласкать и гладить его отвердевшие яички.
Ее любовные конвульсии начались до того, как он вошел в нее, и, как ему показалось, продолжались бесконечно. Впервые, сколько Макс себя помнил, он испытал оргазм дважды, почти один за другим.
– Я тебе угодил? – спросил он потом, когда она нежилась в его объятиях и мурлыкала, как довольный котенок.
– В высшей степени! Четыре раза испытать оргазм – это хорошо даже для меня. А как ты?
Глаза его чуть не выкатились из орбит, в изумлении он возвел их к потолку.
– Ну и женщина! Я – только два, и то чувствую себя призовым жеребцом!
– Моим собственным жеребцом!
Она ласкала его теперь мягкую мужскую плоть.
На лбу его обозначилась морщинка недовольства. «Запоздалый гость, последнее приобретение для ее конюшни, – подумал он. – Брось. Перестань страдать как мальчишка, который впервые овладел любимой девушкой и узнал, что она не девственница».
Даже Рут откровенно сказала ему, что он был не первым мужчиной в ее жизни.
«Не раздувай из этого бог знает что! Ты как Золушка на балу жизни. Так радуйся, наслаждайся, потому что скоро наступит полночь – и это так же верно, как то, что завтра утром взойдет солнце и ты окажешься на своей кушетке и снова будешь отряхивать пепел и сажу с человеческих душ».
Глава 4
Мара крепко уснула. Она казалась такой спокойной и такой ангельски красивой, что у Фидлера не хватило духу разбудить ее. На его часах было без десяти девять. Еще ранний вечер. Если он окажется дома до полуночи, ему придется отражать нападки и отметать обвинения жены.
«Да черт с ней, с Рут!»
Он пытался замаскировать бравадой чувство вины.
«Врачу, исцелися сам!»
Он был страшно голоден. Одевшись и натянув носки и башмаки, он тихонько вышел из спальни и отыскал путь на кухню. Сквозь стеклянную дверь микроволновой печи он увидел омлет по-эльзасски, но решил дождаться, когда она проснется. Открыв дверцу холодильника, он занялся поисками каких-нибудь остатков. При виде половины жареного цыпленка под пластиковым колпаком рот его наполнился слюной. Он вытащил его, налил себе стакан обезжиренного молока и, захватив еду, направился по коридору в кабинет. Он поставил все это на большой кусок зеленой промокательной бумаги, включил трехфазовый выключатель на самый яркий свет и некоторое время стоял у окна, глядя на город.
Ночью Нью-Йорк превращался в сказочный город, грязные потеки скрывались под покровом темноты. Стальные жесткие конструкции небоскребов облагораживались ярко освещенными окнами, их огни сияли тысячами светляков, горели маяки на башнях, то ярко зажигаясь, то угасая, как звезды над лесом гигантских рождественских елок.
Ветер бросил в окно горсть мокрого снега и завыл погребальную песню, задув в один из углов крыши, от сильного порыва бури задрожали кусты в саду на террасе Мары. Он задернул шторы, подошел к книжному шкафу и, взяв один из последних томов истории Тэйтов, принялся его просматривать.
Пережевывая ножку цыпленка, он откинулся на кожаную спинку кресла и принялся читать с того места, где остановился, когда был здесь в последний раз. Эта часть книги охватывала период с 1910 года по настоящее время. В основном это было довольно нудное чтиво, дотошное описание светской жизни. Странно, думал он, как азарт и изобретательность рассказчика по мере развертывания полотна жизни, описания того, как положение семьи Тэйтов укреплялось, как они богатели и занимали все более высокое положение в обществе, иссякали и рассказ становился все более вялым.
Старый Дрю Тэйт был прав: когда со сменой поколений кровь разбавляется, разжижается более слабой, истощается и плоть истории самой семьи.
Престон, отец Шона Тэйта, был самым колоритным членом семьи в средний период ее существования. Убежденный и отъявленный светский повеса, он посвятил свою недолгую жизнь виски, женщинам и игре в покер с высокими ставками. Во время его карточных баталий, разыгрывавшихся в имении Джилберта Тэйта, на мысе Кэйп-Код, миллионы долларов переходили из рук в руки.
Вскоре после начала Первой мировой войны Престон, к тому времени ставший полным банкротом и задолжавший всем, кому только было возможно, бежал в Канаду и вступил в канадскую армию. Он был убит под Верденом в 1916 году.
Именно в это время, в 1912 году, если быть точным, Аризона получила статус штата. Именно тогда Уильям Ховард Тафт провозгласил эту территорию сорок восьмым штатом США. Это был к тому же тот год, когда Джимми Дуглас по прозвищу Сыромятная Кожа вложил полмиллиона долларов в не дающую прибыли шахту «Маленькая Дэзи» и получил самую богатую медную жилу в мире.
Аризона имела к этому непосредственное отношение по причине своей близости к Мексике, где в 1916 году произошла революция, когда повстанцы Панчо Вильи угрожали Соноре и Ногалесу. Национальная гвардия Аризоны рассеяла и обратила в бегство армию Вильи. Двумя годами позже, во время необъявленной войны с Мексикой, национальные гвардейцы Аризоны расстреляли банду мексиканских контрабандистов в Ногалесе. Короче говоря, во время вооруженного конфликта в Ногалесе было убито тридцать два американских и восемьдесят мексиканских солдат и майор из Соноры. Это была решающая американская победа, и мексиканцы взмолились о перемирии.
К 1920 году цена меди упала до двенадцати центов за фунт, а к 1925 году правительство вообще перестало ее покупать. Упадок того, что было принято считать аризонской привилегией, не принес особого ущерба магнатам, сделавшим состояния на меди, тем, кто был пионером в этой области на землях Аризоны, таким семьям, как Тэйты, Дугласы и Тернеры. Даже воротилы меньшего масштаба, такие, как Уильям Эндрюс Кларк, процветали, распродавая свои холдинги.
К 1950 году шахты Тэйтов по всей Аризоне производили меди, золота и серебра не менее чем на 200 миллионов долларов, не говоря об огромных прибылях от их все расширяющихся предприятий.
Нет сомнений, что в семье Тэйтов произошло волнующее и драматическое событие: в первой половине нового столетия у Сэма Роджерса и его жены Мары 20 октября 1921 года родилась дочь после двадцати одного года бесплодного брака.
Когда Мара прижимала к груди новорожденную дочку через несколько часов после ее рождения, она была счастлива как никогда.
– Незадолго до смерти матери, – говорила она мужу, – я написала ей письмо и поклялась, что мы с тобой произведем наследника или наследницу, даже если на свершение этого подвига уйдет пятьдесят лет.
Сэм хмыкнул:
– Право же, это было бы уникально – пятьдесят лет на наследника. – Потом он не без лукавства спросил: – Раз это девочка, то как мы ее назовем?
– Конечно, Марой, – ответила она, ни секунды не колеблясь и не проявляя ложной скромности. – Это традиция, Сэм, и ты это знаешь.
