Государственная измена - Платонов Олег Анатольевич (читать книги полные TXT) 📗

В 1987 году ликвидируются отраслевые отделы ЦК КПСС, осуществлявшие партийный контроль над экономикой. Многие чиновники упраздненных отделов переходят на руководящие должности в отрасли, которые они в свое время курировали. Через год именно эти чиновники в большинстве своем дали начало номенклатурной приватизации, т. е. захвату общегосударственной собственности государственными чиновниками. Министерства, главки, тресты превращаются в концерны. «На этом этапе произошла основная приватизация — задолго до ее официального начала» [391].

Параллельно происходит образование так называемой альтернативной, «комсомольской экономики», в основу которой легли спаявшиеся с теневым капиталом центры «Научно-технического творчества молодежи» (НТТМ). Руководил этой «комсомольской экономикой» помощник секретаря ЦК ВЛКСМ, впоследствии один из руководителей теневых окологосударственных структур К. Затулин. Под видом развития молодежной экономики организуется расхищение государственных предприятий. Переданные бесплатно или по минимальным ценам центрам НТТМ оборудование, материалы, сырье перепродавались «цеховикам» и теневикам, а полученные деньги использовались на новые спекуляции.

Хищение государственного имущества, спекуляция и взяточничество стали основой нарождавшегося предпринимательского слоя. В разгар «перестройки» только хищения государственной собственности достигли 40—50 млрд. руб. в год [392]. Особенность нового периода состояла в том, что осуществлялись эти хищения организованно, а главную роль в них играли руководители и ответственные лица предприятий, призванные охранять государственное имущество.

Масштабы спекуляции (перепродажа товаров, купленных по государственным ценам, с большой наценкой) приобрели невиданные прежде размеры, достигнув не менее 10 млрд. руб. Только по Москве спекулятивный оборот составлял несколько миллиардов рублей. Опросы показывали, что в Москве каждый пятый, ответивший на анкету, пользовался услугами спекулянтов; 12% опрошенных покупали у них продовольственные товары, 63% — обувь и одежду, 13% — спорттовары, 26% — стройматериалы [393]. Во многих случаях организаторами спекуляции являлись руководители торговых и промышленных предприятий, имевшие от каждой сделки свой процент.

Общий размер теневой экономики, кроме перечисленных выше статей, включающей криминальный бизнес (наркотики, проституция и т. п.) и взяточничество государственных и партийных чиновников, достиг к концу 80-х годов примерно 120—130 млрд. руб., или приблизительно пятой части национального дохода СССР [394]. Характерной чертой теневой экономики этих лет стало определяющее участие в ней структур официальной советской и партийной власти. Во второй половине 80-х годов произошло слияние пока еще некоторой части официальных властных структур с традиционными теневыми воротилами, имевшими зачастую уголовное прошлое. В результате образовался довольно значительный социальный слой, кровно заинтересованный в развитии и даже легализации теневой экономики.

Развитие новых форм собственности в виде кооперативов (с 1988-го) и малых предприятий (с 1990 года) стало подготовительным этапом приватизации (а точнее расхищения) общегосударственной собственности и агрессивного насаждения частного капитала. В абсолютном большинстве случаев создание кооперативов и малых предприятий осуществлялось руками государственной и партийной номенклатуры и тесно связанных с ней теневых структур. Через эти новые формы осуществлялись незаконное отчуждение общегосударственной собственности и перекачка средств простых тружеников в карманы номенклатуры и теневых структур. Бесконтрольное развитие кооперативов и малых предприятий стало мощным фактором быстрого роста цен и снижения покупательной способности рубля. Самой распространенной практикой стало создание кооперативов и малых предприятий руководителями государственных предприятий (их родственниками, друзьями и знакомыми). В эти кооперативы и МП перекачивались ресурсы государственных предприятий, незаконно концентрировались их фонды (передаваемые МП и кооператорам либо бесплатно, либо по символической стоимости). Эти новые предприятия стали посредниками продажи за рубеж, чаще всего по бросовым ценам, сырья, полуфабрикатов, комплектующих изделий, совершенно необходимых отечественному производству и потребителю.

Кооперативы были поставлены в лучшие условия, чем государственные предприятия. Более того, для многих руководителей государственных предприятий они стали средством огромной наживы. Именно через них перекачивались на сторону государственные фонды и финансовые средства, осуществлялось превращение безналичных финансовых ресурсов в наличные средства, что еще больше способствовало бесконтрольному росту денежных доходов населения, не обеспеченных товарной массой. На 1 июля 1990 года из 210 тыс. кооперативов, существовавших в стране, 86% действовали при предприятиях [395].

В 1989 году кооператоры произвели товаров и услуг на 40 млрд. руб. Однако 33 млрд. руб. составляли товары и услуги, по стоимости сильно завышенные или даже фиктивные, предоставляемые предприятиям. На самом деле через кооперативы происходила «откачка» безналичных денег в наличный оборот. В первом квартале 1990 года банковские учреждения выдали со счетов кооперативов 6 млрд. руб. наличными, а занесли на их счета только 450 тыс. руб. В целом же за первое полугодие выдача наличных денег со счетов кооперативов превысила поступление от них на 12 млрд. руб., почти вдвое увеличившись по сравнению с тем же периодом 1989 года [396]. На этой основе сложился рынок торговли наличными и безналичными деньгами, курс которых достигал соотношения 1:3.

Летом 1989 года создается Комиссия по экономической реформе, руководителем которой был назначен Абалкин, составивший ее прежде всего из подобных себе ученых, специалистов по марксистско-ленинской политэкономии социализма, разработчиков и консультантов экономических планов, заведших страну в тупик еще в 70-е годы, таких, как А. Г. Аганбегян, С. С. Шаталин, Б. Мильнер, Е. Ясин. Из молодых в комиссию взяли Г. Явлинского, склонного, по словам Абалкина, к закулисным действиям, различного рода политическим комбинациям [397].

В документах, подготовленных Комиссией, декларировались конечные экономические цели, но практически отсутствовал механизм их воплощения. На деле осуществив разбалансировку хозяйственного механизма, не дожидаясь обоснованной экономической программы, правительство отвлекало внимание широкой общественности рассказами о гигантской работе, которая якобы велась «по совершенствованию хозяйственного механизма». Более того, отрицая прежнюю хозяйственную систему, разработчики исходили из отвлеченного, схоластического понимания ее, а будущую гипотетическую систему неоправданно идеализировали, рассматривая рынок как панацею, начисто отвергая опыт стран «третьего мира», в которых подобные эксперименты привели к массовому обнищанию населения. К тому же в сложившихся условиях сначала требовалось укрепить старую систему (сильно поврежденную дилетантскими решениями первых лет режима Горбачева), а потом уже «строить новый корабль». На деле же, рассуждая о народном благе, горе-реформаторы сделали глубокие пробоины изнутри старого корабля и в таком состоянии двинулись в неизведанное будущее. Члены Комиссии по экономической реформе предложили три схематичных варианта переходного периода — эволюционный, радикальный и радикально-умеренный, каждый из которых не сулил стране ничего хорошего. Но главное состояло в ином. Вся шумиха вокруг трех вариантов экономического развития в рамках социалистического выбора была не чем иным, как отвлекающим маневром, призванным обмануть большую часть Русского народа, за спиной которого уже началось самое бесстыдное в истории России разграбление общенационального достояния.